Четыре заблуждения о выборах
Выборы президента в любом случае достаточно крупное событие в жизни страны. Несмотря на то, что победа Путина не вызывает особых сомнений, выборы 2018 года имеют все классические атрибуты – небылицы и циничные глупости о причинах выдвижения кандидатов, пустые обещания, трескучие предвыборные лозунги, взаимные обвинения кандидатов и прочее.
Фундаментальный, чрезвычайно важный по своему значению в господствующей идеологии смысл выборов состоит в прививке и укоренении самой мысли о том, что достаточно бросить бумажку в ёмкость с прорезью, чтобы жизнь изменилась к лучшему. Здесь впору задуматься над тем, что избирательный ящик в обиходе русского языка прозван «урной», с подтекстом помойки. И нельзя исключать, что это прозвище родилось в среде как раз устроителей выборного аттракциона.
Комедийная трагедийность тысячелетней истории классовых обществ состоит в том, что практически во все эпохи господствующий класс представлял собой объективно чуть ли не слабейшую, порой совсем ничтожную, прослойку господ. Власть угнетателей всегда держалась и держится, прежде всего, за счёт неорганизованности эксплуатируемых масс. Таким образом, эффективно работающая программа перманентного ослабления пролетариата является объективным условием выживания буржуазии как класса самых изощрённых в истории паразитов. Наряду со взаимной конкуренцией на рынке труда, национальным, расовым, религиозным и даже профсоюзным разобщением, непрерывно вносимых в пролетарскую среду буржуазными идеологами и формируемых самой практикой рыночной жизни, наиболее значимым элементом этой программы являются также и принципы демократии, т. е. теория представительной власти, действующей якобы от лица всей нации, всего народа. Демократия является продуктом невежества масс и вызывает, кроме всего прочего, своего рода социальную апатию. «Ставка» на выборы как формы участия в общественной жизни в большинстве случаев чревата разочарованием и опусканием рук задолго до осознания необходимости реальной политической, т. е. классовой, борьбы.
Без привнесения в сознание основной массы пролетариев научного мировоззрения невозможно превращение эксплуатируемой массы в революционный рабочий класс. И выборы сами по себе, т. е. выборы как способ формирования аппарата власти, в таком случае никакой пользы для дела коммунизма не несут.
Поход человека на избирательный участок в классическом смысле представляет собой обратную сторону мнения о том, что политикой заниматься бесполезно, политика – это «грязное дело», управление государством – не для кухаркиных детей и т. д. Остаётся как бы надеяться на очередного «честного депутата», «совестливого президента» и т. п.
Любые здравицы в адрес буржуазного парламентаризма, любое возбуждение надежды на хороший выбор лживы по самой своей сути. Лживы в связи с генеральными выводами марксизма о власти вообще, об устройстве классового общества в целом.
В свою очередь в левом информационном пространстве по поводу выборов господствуют тоже весьма далёкие от реальности концепции, которые в принципе призваны разоблачать выборы, но создают больше путаницы. Разбор четырёх наиболее массовых заблуждения представлен ниже.
Концепция первая: Грудинин работает на Путина. Во всех смыслах довольно странно утверждение о том, что мобилизация участия Грудинина в выборах со стороны как будто бы команды Путина приведёт к более уверенной победе последнего. Во-первых, Путин давно законодательно снял нижний предел явки как раз для того, чтобы практически любые выборы считались легитимными. Поэтому его предвыборная стратегия не может предусматривать понижения количества своих избирателей за счёт повышения количества избирателей Грудинина. Это алогично. Во-вторых, очевидно, что более уверенной победой считается достигнутое количественное превосходство в полученных голосах над соперниками, таким образом, пропаганда голосования за Грудинина точно не в интересах кампании Путина. В-третьих, мобилизация Грудинина есть мобилизация со стороны КПРФ и вместо него был бы тот же Зюганов или другой кандидат – так какая разница? Разве КПРФ до выдвижения Грудинина сообщала о поддержке на выборах Путина, а потом неожиданно выдвинула против него Грудинина? Вовсе нет, КПРФ и так и сяк выставляла бы своего кандидата. Или, быть может, Грудинин снимет свою кандидатуру по ходу «гонки» в пользу Путина?
Кроме того, по опросу «Фонда общественного мнения» рейтинг Путина – 65%, т.е. если он потеряет 15% в пользу Грудинина за счёт мобилизации явки сторонников и сочувствующих КПРФ, то он вообще проиграет выборы и будет назначено повторное голосование. Как-то слабо верится в такую предвыборную логику Путина.
На выборах 2012 г. Путин набрал 63,6% при явке 65% избирателей. Увеличение явки за счёт кандидата от КПРФ очень опасно для итогового результата Путина. Увеличение явки за счёт мобилизации своих сторонников против раскрученного искусственно оппозиционного кандидата Грудинина, как порою пишут, выглядит сумасбродной теорией заговора, по типу представления любого развития политической ситуации в виде «многоходовочки Путина». На самом деле в политике всё довольно прямолинейно. Путину ни Грудинин, ни тем более сильные соперники не нужны, ему нужна победа на выборах, поддержка олигархов, укрепление своего авторитета в массах, рост мощи и влияния империалистической РФ.
Концепция вторая: чем выше явка, тем «легитимнее» власть. Ещё более странно тиражируемое большинством левых утверждение о том, что чем выше будет явка на выборах, тем более легитимна власть. Это обыкновенный гнилой либерализм, а не марксизм. Это теория власти, носителями которой могут быть Вайно, Кириенко, Песков, сотрудники референтуры администрации президента и сам Путин, но не лица, которые считают себя марксистами. В таком случае источником власти признаётся «волеизъявление народа», избирательный участок, который делегирует власть уполномоченным выборным лицам. Чем шире участие граждан, тем более крепким считается это делегирование. Это теория из учебника обществознания, а не из марксистских фолиантов.
Президент Бен Али, свергнутый восстанием арабских улиц в 2011 г., намедни победил на выборах с 90% голосов при явке в 90% избирателей. Куда уж круче? Был самым легитимным из всех возможных легитимных президентов. Но его скинула вспыхнувшая, в прямом смысле слова, улица, т. е. Али удалили из власти эти же избиратели, которые совсем недавно оплодотворяли урны для бюллетеней почти исключительно в его честь. Мало ли подобных фактов, указывающих на явное несоответствие этой теории легитимности власти? Но тем не менее, проникновение либеральных теорий в левое движение так глубоко, что левые напропалую пропагандируют, что устойчивость политического режима прямо зависит от явки на выборах. Повторяя, между прочим, различных теоретиков демократии и «открытого общества».
Как это вообще себе представляют левые? Семимильными шагами нарастают протестные настроения, люди высыпают на улицы свергать Путина, а он выходит на балкончик под курантами и призывает граждан вспомнить, за кого они отдали голоса на прошедших выборах... После чего восставшие мирно расходятся по домам? Или перед выходом на площадь протестант вспоминает, что он же недавно голосовал за Путина, поэтому не пристало порочить честь анонимного бюллетеня и снова усаживается за футбол с пивом?
Совсем забавно выглядит сведение этих двух концепций воедино, которое даёт вывод, что наиболее устойчивым, легитимным и предпочтительным для Путина вариантом исхода выборов является 100% явка, в которой он побеждает с 50,01% голосов. Думается, что трио Шмелёва-Румянцев-Когогин и их подковёрные кукловоды не согласятся с такой перспективой.
На самом деле низкая явка на выборах может отражать как индифферентное отношение к Путину и другим кандидатам, так и молчаливую поддержку Путина, а вовсе не только протестные настроения против Путина, как это выставляют навальнинцы. Более того, даже политическую активность масс явка показывает весьма и весьма условно. Фокусировка всей политики, всей классовой борьбы на выборном процессе – это метод кровно заинтересованных в раздувании его реальной значимости проплаченных политологов, которые на этом зарабатывают. В мире найдётся немного стран, политическое развитие которых представляло бы собой череду успешно завершённых выборных кампаний, а не успешно произошедших политических переворотов.
Политическое знакомство человека с марксизмом обычно начинается как раз с признания той истины, что власть в обществе принадлежит не президенту, не публичному органу, выборному или назначенному хоть бы даже и самим богом, а господствующему классу. Можно сказать, что это входная дверь в предбанник политической теории марксизма. Но левые, в полном составе соглашаясь с данным положением, при конкретно-исторической оценке выборов президента почему-то закрыли эту дверь «за собой» и бросились с пеной у рта доказывать, что власть буржуазии можно поколебать низкой явкой на выборах.
Что такое власть с точки зрения марксизма, а не методичек Йельского университета?
Во-первых, власть – это форма отношений между людьми. Во-вторых, власть – это такая форма отношений между людьми, суть которой состоит в силовом принуждении действовать по воле властителя. В-третьих, следовательно, государственная власть – это инструмент господства одного класса над другими классами. Политическая власть появляется вместе с возникновением непримиримости классовых противоречий, вместе с возникновением исторически устойчивой ситуации, в которой праздное меньшинство живёт за счёт трудящегося большинства.
Господствующие классы вот уже более пяти тысячелетий сознательно смешивают понятие власти и понятие управления, чтобы казалось, что государственное насилие жизненно необходимо, чтобы управлять обществом. Причиной, питающей этот стереотип, является то, что в любом классовом обществе в абсолютном подавляющем большинстве случаев акт управления возможен только при наличии в руках управляющего или за его спиной государственной власти, аппарата насильственного принуждения. Этот способ построения отношений и называется системой публичного права. Чиновник управляет, потому что способен в соответствии с озвученным публично законом употребить в отношении несогласных государственное принуждение. Предприниматель управляет, потому что право частной собственности на средства производства, социально-экономическим следствием которого является безработица и нищета большинства, обеспечено системой государственного насилия. Либо слушаешься предпринимателя и его менеджеров, либо погибаешь от холода и голода, не имея возможности покуситься на частные богатства не вступив в конфликт с профессионально организованным органом насилия. Аспекты регулирования системой права отношений граждан между собой, в форме ли физических или юридических лиц, производны от юридического закрепления частной собственности и государственного насилия как гаранта известного экономического и политического порядка. После разрушения СССР в законодательство буржуазной РФ перекочевало достаточно много старых социалистических норм права, теперь уже во многом ликвидированных, однако практика их правоприменения ясно показала, что если норма права вступает в противоречие с экономическими законами и волей господствующего класса, то она не работает. Это лишний раз доказывает, что не принятые законы создают социально-экономическую реальность, а наоборот, законодатель оборачивает социально-экономическую реальность в нормы материального и процессуального права.
Остаётся непонятым, что реальная власть в обществе находится не в руках высшего чиновничества, как это пропагандируется в учебниках политологии и на практике нашими левыми. Государственный аппарат – это, в первую очередь, аппарат насилия, «дубина», которая обеспечивает необходимый порядок. Реальная, фактическая власть находится в руках олигархического класса и власть эта, главным образом, экономического свойства. Государственный аппарат играет роль гаранта сохранения этой фактической власти, но не является её источником. Именно капиталистическая форма собственности создаёт те условия, которые заставляют большинство людей действовать вопреки их интересам. Это и есть власть – заставить человека, невзирая на его волю, идти против своих нужд, действовать по свободному усмотрению власть-держателя.
Фактическая экономическая власть всегда подкрепляется государственной властью – силовым принуждением. Несмотря на то, что при капитализме эксплуатация выглядит «всего лишь» как экономическое принуждение, гражданская сделка «свободных» субъектов на рынке, в действительности без силового поддержания порядка капитализм невозможен.
Квинтэссенцией насилия является обеспечение права частной собственности, главным образом на средства производства и объекты инфраструктуры. Поэтому насилие является сущностной стороной власти и экономическая власть олигарха всегда обеспечена политической властью служащего ему государства.
Проще говоря, государственную власть можно свести к принуждению, гарантом которого является профессиональное, организованное насилие.
«Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, всё более и более отчуждающая себя от него, есть государство».
Как видно, Энгельс определяет государство в первую очередь как социальную силу, обеспечивающую устойчивость известного положения вещей. Но в чём состоит этот «порядок»? Он состоит в господстве одного класса над другими классами, в эксплуатации, в обогащении меньшинства за счёт большинства. Поэтому государственная власть и классовое угнетение неразрывно связаны. Государственная власть соотносится с классовым угнетением как оружие в руках грабителя с самим актом грабежа.
Современное империалистическое государство разрослось до гигантских масштабов, уже не просто поставило себя над обществом, но и срослось с самим обществом. Отряд монополистической империалистической буржуазии (олигархи) сросся с высшим чиновничеством, а их капиталы переплелись с государственной собственностью. В пролетариате, в свою очередь, существенный по количеству отряд составляют бюджетники – от клерков и микрочиновников, до преподавателей и военных. Доля бюджетников в РФ – около 20% от всех трудоспособных. По числу, например, чиновников РФ обходит РСФСР на 20%. Это говорит, прежде всего, о том, что класс предпринимателей не способен употребить более менее целесообразно весь или почти весь объём рынка рабочей силы, поэтому буржуазное государство, исходя из коллективных классовых интересов буржуазии, вынуждено закупать рабочую силу оптом, подстраивая её под свои нужды. И вместе с тем государство углубляет и расширяет регулирование общественной жизни, особенно экономики, в интересах узкой прослойки самых влиятельных магнатов.
Сегодня государство выполняет некоторые специфические политико-экономические функции в интересах класса буржуазии, в первую очередь в интересах олигархии, необходимые для поддержания порядка и стабильности. К ним относятся протекционизм и внешняя политика, которые обеспечивают международные интересы российского крупного бизнеса. И, конечно, эти процессы подаются как борьба за национальную безопасность.
К общеолигархическим функциям буржуазного государства относится и социальная политика. Это специфическая форма перераспределения общественных благ, направленная на поддержание пролетариата в плане воспроизводства товара «рабочая сила» и утихомиривания политической активности масс.
Особой функцией буржуазного государства является также непосредственное вмешательство в экономику с целью выправить дисбалансы, управления финансами и тому подобной борьбы против экономических кризисов.
Кроме того, государство вынужденно выполняет функции по сохранению и воспроизводству некоторых материальных и духовных условий существования общества и регулированию отношений, которые не затрагиваются напрямую капиталом. Речь идёт, например, об экологии, поддержании необходимого уровня общей образованности, сохранению национальной культуры, искусства и т.п.
Если отвлечься от вышеперечисленных элементов государственной политики из-за их второстепенности, то останется сущностное – государство есть машина классового подавления. Из сказанного более понятна марксистская формула: политика есть самое концентрированное выражение экономики, стало быть, государство есть самое концентрированное выражение классовой эксплуатации и угнетения. И «выражение» не в смысле, что государство эксплуатирует пролетариат, государство не может эксплуатировать, так как не является человеком, но организацией, употребляемой для подавления одной части общества в пользу другой его части, а в смысле того, что оно есть необходимое проявление классовой эксплуатации и угнетения.
Всякие органы управления, в том числе и государственные, действуют исключительно в сфере оптимизации способов решения поставленных господствующим классом задач. Теория того, что чиновничество обладает властью – это предрассудок, крайне выгодный господствующему классу, который возбуждает тактику борьбы с режимом, отдельными лицами или органами насилия.
Сущность государства состоит в тождестве антагонистических классов. Сохранение и укрепление или ослабление господства одного класса над другими находится в прямой зависимости от степени его организации, особенно по отношению к другим классам. Поэтому господствующий класс проводит непрерывную политику дезорганизации всех других классов.
Вопрос о власти является коренным вопросом коммунистического движения. Источником власти, таким образом, являются не предвыборные урны, а крупная частная капиталистическая собственность. Какая бы пертурбация не произошла в органах государственной власти, реальная власть будет в руках тех, кто контролирует капиталы. Именно поэтому рабочий класс должен первым делом обобществить собственность, превратить частные капиталы в единый всеобъемлющий хозяйственный организм промышленного производства, развивающийся нарастающими темпами по научному плану. И это вопрос не юридический, вопрос не права собственности, а экономический, политический и хозяйственный – вопрос фактического налаживания всеобщего научного планирования как целесообразного способа воспроизводства всего общества.
То, что власть принадлежит классу на практике означает не столько то, что некая коллегия высших эшелонов буржуазии, «центральный комитет» союза промышленников и предпринимателей или какой-то тайный олигархический клуб выдвигает кандидатов, выпускает циркуляры или постановления по политическому руководству государством, хотя и такой вариант вполне возможен, но то, что в обществе, объективно расколотом на 5% «атлантов» и 95% пролетарских семей, на 5% «при деньгах» и 95% людей живущих от зарплаты до зарплаты, на 5% владельцев средств производства и 95% живущих за счёт продажи способности к труду, любой закон, любое государственное регулирование, любое вмешательство государства есть акт классовой борьбы в пользу меньшинства. Причём из 5% «лучших людей» львиная доля богатства принадлежит микроскопической прослойке, буквально нескольким кланам.
Классовый характер буржуазного государства заключается в том, что, во-первых, оно поддерживает и защищает социально-экономические условия эксплуатации – право частной собственности и наёмный труд. Во-вторых, с целью укрепления этого рыночного уклада, оно направляет свои усилия на поддержание баланса между социальным недовольством пролетариата и «экономическим ростом», «повышением конкурентоспособности экономики», «удвоением ВВП», «созданием инвестиционной привлекательности», «повышением деловой активности» и т. д., под которыми скрывается повышающаяся интенсивность эксплуатации и другие способы умножения частных капиталов. И только в-третьих, оно строится на принципах прямого воздействия конкретных магнатов, групп влияния на аппарат власти – как в форме персонального выдвижения высших должностных лиц и депутатов, так в форме лоббизма и даже через подкуп, шантаж, запугивание и т. п., вплоть до политических убийств, саботажа, организации вооружённого восстания и содействия интервенции.
Воспользоваться возможностью прямо влиять на аппарат власти теоретически может и любой пролетарий, но, учитывая господствующий экономический строй, «повлиять» он может в лучшем случае на распорядительные функции сотрудника ГИБДД.
Но это, конечно, пока он не присоединился к организованному рабочему классу, борющемуся за политическую власть – вот, где кроется настоящая силища, которой никакое государство не указ.
По поводу буржуазии, Ленин давал такую характеристику этих людей:
«Буржуазия, из своего экономического и политического опыта извлекла понимание условий сохранения «порядка» (т. е. порабощения масс) при капиталистическом строе. Буржуа – люди деловые, люди крупного торгового расчета, привыкшие и к вопросам политики подходить строго деловым образом, с недоверием к словам, с уменьем брать быка за рога».
Чиновники, обличённые властью, поэтому обладают свободой действия только в пределах первых двух пунктов, а третий пункт служит контролем со стороны экономически господствующего класса. Если политика государства будет систематически негативно сказываться на бизнесе крупных магнатов, они мигом «подкорректируют» и чиновников и принятые решения, в том числе через «независимые суды» и «независимую прессу».
Выборность государственного руководства относится к форме политической власти и указывает на то, что порядок формирования и построения органов власти – представительный. Парламентаризм как форма государственной власти свойственен количественно крупному классу буржуазии, ещё не находящемуся в фазе монополизма. При консолидации буржуазии, концентрации капитала, монополизации, появлению двух видов буржуазии – олигархической (крупной и сверхкрупной) и немополистической (средней, мелкой и микроскопической) – принципы парламентаризма задвигаются на задний план. Как, например, произошло в Британии или в США, когда в этих странах сформировались «двухпартийные системы». То же самое можно наблюдать и у нас после учреждения «Единой России». Форма власти, порядок построения и степень централизации приобретает известное состояние – «усиление вертикали власти», по выражению Путина. Однако формально-юридически парламентаризм, конечно, сохраняется. В противовес коллегиальному органу полномочиями накачивается должность президента или премьер-министра, которые и выступают ядром политической партии правящего класса. Взаимосвязь высшей законодательной и высшей исполнительной власти зависит от конкретно-исторических условий, традиций и особенностей страны. Но так или иначе противоречие этих «ветвей», как и судебной власти, прокуратуры и «власти» СМИ – весьма условно. Раздрай органов власти отражает раздрай в правящем классе, монолитность и сплочённость органов власти, хоть юридически и «разведённых» на ветки, отражает относительную монолитность и сплочённость правящего класса.
Может ли пролетариат, захватив президентский пост, направить в том или ином виде государственную политику в пользу своих интересов? Вполне может. Это показывает практика всякого рода «народных президентов», которые получив главный пост в стране, лавируя между классами, но отказываясь от диктатуры пролетариата, стараются направить силу государства на пользу социальным низам. Типичные примеры – Альенде и Чавес с Мадуро. Первый – пример неуспешный, вторые – успешный.
И опять же, приход к власти «народного» президента не означает, что некий пролетарский орган выдвигает кандидата, поддерживает его и руководит его действиями, хотя такой вариант вполне возможен. Суть – в проводимой государством политике, хотя бы и в лице высшего должностного лица буржуазного государства.
Но основное, чего никак не поймут ни критики, ни сторонники «народных президентов», что их реальная власть имеет своим источником не сами юридические полномочия, не выборное волеизъявление избирателя, а фактическую поддержку масс. Реальная власть, например, президента Мадуро, с одной стороны, опирается на поддержку большинства нации – и пролетариата и мелкой буржуазии, а с другой стороны, ограничена волей буржуазного класса, его способностью к сопротивлению, к влиянию на государство.
Ленин писал в 1917 г.:
«Чтобы большинство действительно решало в государстве, для этого нужны определенные реальные условия. Именно: должен быть прочно установлен такой государственный порядок, такая государственная власть, которая давала бы возможность решать дела по большинству и обеспечивала превращение этой возможности в действительность. Это с одной стороны. С другой стороны, необходимо, чтобы это большинство по своему классовому составу, по соотношению тех или иных классов внутри этого большинства (и вне его) могло дружно и успешно везти государственную колесницу. Для всякого марксиста ясно, что эти два реальных условия играют решающую роль в вопросе о большинстве народа и о ходе государственных дел согласно воле этого большинства».
Однако дело в том, что ни Альенде, ни Чавес, ни другие «народные президенты», «социалисты», «антибуржуазные лидеры» не способны строить коммунизм. А значит, несмотря на то, что их политика несёт в себе элементы диктатуры пролетариата, диктатуры большинства против меньшинства буржуазии, но устойчивую власть организованного революционного рабочего класса такие режимы собой не представляют. Это примеры революционного сопротивления, примеры вспыхивания революционного движения, высокого, порой героического энтузиазма масс, но исторически бесплодного. Без революционной теории не может быть революционного движения. Это примеры революций без движения, революций совершенно метафизических. Когда могучая рука эксплуатируемых схватила за горло эксплуататоров, но не знает, что делать дальше. В голове – всё та же буржуазная идеология, мелкобуржуазные политические теории и прочий антимарксизм. Поэтому такие режимы половинчатые, часто терпят сокрушительные поражения или перерождаются, когда буржуазия подкупает, заставляет сдаться или убивает этих народных вождей.
Дружно и успешно везти «государственную колесницу» от станции «капитализм» к станции «коммунизм» может только организованный рабочий класс под руководством коммунистической партии в строгом соответствии с марксистской наукой. Поэтому, например, «колесница» Мадуро вращает свои колёса пока что вхолостую – отсутствует сцепление с дорогой в виде марксизма.
Короче говоря, практика показывает, что буржуазия, утратив контроль над президентским постом, упускает в известном смысле власть из своих рук, конечно, исключительно в силу разворачивания пролетарского или мелкобуржуазного наступления. Возникает новая ситуация классовой борьбы с новой расстановкой сил.
Вместе с тем, марксизм состоит как раз в том, чтобы рассматривать отдельные шаги и завоевания исключительно через призму конечной цели – полноценного завоевания рабочим классом политической власти, безраздельной диктатуры, гегемонии. Все вопросы политической тактики в марксизме прямо подчинены ходу и исходу классовой борьбы между буржуазией и рабочим классом и ничему другому. Никаких промежуточных эпох, исторических этапов, устойчивых состояний быть не должно. Тем более в виде рулёжки буржуазным государством в пользу пролетариата. Отсутствие движения вперед, при наличии соответствующих материальных условий, является движением назад. Поэтому марксизм учит рабочий класс разрушать буржуазное государство и учреждать свои органы власти.
Большевистский опыт показывает, что научно-выверенная модель диктатуры рабочего класса представляет собой, в первую очередь, мобилизацию сил всего рабочего класса как в вопросе принуждения и рабочего контроля, так и в вопросе созидания коммунизма. А это возможно только в том случае, если марксизм-ленинизм является единственной теоретической основой борьбы рабочего класса за социальную свободу, т.е., во-первых, когда партия как руководящая сила безукоризненно овладеет марксизмом и будет творчески развивать его и, во-вторых, когда партия поведёт бескомпромиссную борьбу против проникновения в рабочую среду оппортунистической идеологии.
Источником власти рабочего класса является его коллективная воля, которая выражается в обобществлении средств производства, т.е. подчинении всех общественных богатств прогрессу. Это возможно исключительно путём постановки и налаживания научного планирования воспроизводства всего общества.
Обобщая сказанное выше: низкая явка на выборах сама по себе никак не способна поколебать власть буржуазии. Атаку на буржуазную власть возможно инициировать только путём мобилизации политической активности пролетариата, особенно в форме организованного выступления революционного рабочего класса. В идеале, выступление должно быть в виде создания альтернативных органов государственной власти.
Степень легитимности власти эксплуататорского класса, в свою очередь, есть синоним способности данного класса задействовать насильственное принуждение для защиты правящего режима и государственного строя. Вопрос об этой способности распадается на три составляющие: политическая воля, лояльность органов принуждения и активность народных масс. Янукович, между прочим, победил на выборах в 2010 г. прямо по теории леваков: во втором туре с минимальным отрывом при явке почти в 70%. По логике, власть Януковича была весьма легитимной. Однако реальность продемонстрировала, что как только он утратил возможность использовать насилие, его свергли мелкобуржуазные горожане, одурманенные национализмом и ведомые прогерманско-проамериканской конкурирующей буржуазной группировкой.
Концепция третья: бойкот – это марксистский лозунг против парламентского кретинизма. Необходимо затронуть ряд понятий: что такое лозунг? какие лозунги выдвинуты в настоящее время? каковы условия для выдвижения лозунга бойкота? что такое парламентский кретинизм и как это соотносится с бойкотом?
Ёмкое, точное и чеканное определение лозунга дано Сталиным:
«Лозунг есть сжатая и ясная формулировка целей борьбы, ближайших или отдаленных, данная руководящей группой, скажем, пролетариата, его партией. Лозунги бывают различные в зависимости от разнообразия целей борьбы, охватывающих либо целый исторический период, либо отдельные стадии и эпизоды данного исторического периода».
Марксисты обязаны ясно предложить пролетариям однозначно победоносный вариант цели. На сегодняшний день различные партии и группы выдвигают различные лозунги: некоторые видят в качестве цели восстановление Советов – какие бы они ни были..., другие – приведение цены рабочей силы к стоимости – что бы это не значило, а кто-то ратует за попадание в Госдуму, во что бы то ни стало... Большинство выдвинутых в левом движении лозунгов гремят звонко, но ничего из себя не представляют, так как либо оппортунистические по своему существу, т. е. глупые, либо выдвинуты не к месту без всяких на то объективных оснований. Большинство левых выдвигают лозунги агитации.
Редакция «Прорыва», в свою очередь, выдвинула лозунг пропаганды на построение Партии Научного Централизма путём активизации теоретической работы как единственно надёжного средства к обеспечению победоносной стратегии. Победы в теоретической форме классовой борьбы, по нашему мнению, только и способны стать фундаментом для организации распылённых пролетарских масс в рабочий класс. На кого ориентирован прорывский лозунг? В первую очередь на сознательных пролетариев умственного и физического труда, т. е. на интеллигенцию и политически развитых служащих и рабочих.
В свою очередь большинство лозунгов левых ориентированы на «среднего пролетария» и «среднего рабочего», т. е. будучи выдвинутыми в период явной дезорганизации масс, никак не затрагивают жизненных интересов. Поэтому, кроме всего прочего, они и не работают.
Лозунг бойкота, стало быть, выдвигается как лозунг агитации. В чём состоит главная ошибка выдвижения данного лозунга? В том, что он по факту не является формой политической борьбы.
Мелкобуржуазная революционность в период реакции и затишья часто проявляет себя как анархистская индивидуалистическая поза – я, дескать, сделал что могу, скажем, начертил на заборе архиреволюционную кричалку, и «совесть чиста». В борьбе против капитализма «отстрелялся». В некотором смысле агитация за бойкот похожа на такую позу. Кого левые, собственно, способны объективно разагитировать? Аудитория всего левого движения, если к нему не относить КПРФ, – несколько десятков тысяч человек. Аудитория «Прорыва» – пара тысяч человек. Тогда как на президентские выборы приходят более 70 млн человек. Даже если все, кто хоть раз в год прочитал хоть один материал левой направленности, не придут на выборы, это никак не повлияет на результат. Не говоря уже о том, что подавляющее большинство политически развитых граждан и так не ходят на выборы. Результат делают бюджетники, солдаты, пенсионеры и политически безграмотные рабочие – социальные группы, в среде которых у левых организаций полностью отсутствует агентура. Какой смысл выдвигать заранее нереальный лозунг агитации бойкота?
Возможно мне возразят, что это не лозунг агитации, а лозунг пропаганды, который «имеет в виду привлечь на сторону партии единицы и группы наиболее выдержанных и стойких борцов». Но зачем выдвигать лозунг бойкота, который актуален в ограниченный по времени промежуток, и ничего конструктивного не выражает, заместо уже выдвинутого нормального лозунга на теоретическую работу? Что может показать новый лозунг, кроме размежевания с КПРФ? Пожалуй, ничего содержательного он продемонстрировать не способен по определению.
Борьба с КПРФ при первом приближении выглядит крайне необходимой. Но в действительности, КПРФ – это не оппортунисты в классическом смысле, а обыкновенная буржуазная партия. И сторонники КПРФ – это не искренне заблуждающиеся коммунисты, которых Зюганов обманул своей оригинальной интерпретацией марксизма, а вполне сознательные социал-демократы и националисты, которые, в отличие от своих братьев по разуму из западных стран, сочувственно относятся к истории СССР, по сути спекулируя на коммунизме. Никакого направления последователей ленинско-сталинской модели диктатуры рабочего класса в стане КПРФ нет, за исключением отдельных ничего не решающих заблудших душ. Поэтому доказывать кпрфникам, ссылаясь на марксизм, что их партия – оппортунистическая – занятие в высшей степени бесполезное. Кандидат Грудинин в ходе турне так выразил своё отношение к центральному в марксистской теории вопросу:
«Никакой диктатуры пролетариата быть не может. Мы же не догматики. Когда Ленин, после провозглашения Советского Союза, перешел на Новую экономическую политику, он тоже эти догмы отверг..... Малые и средние предприятия, например, в Китае, они же никакой диктатуры пролетариата не имеют».
Безусловно, с такой откровенностью некоторые старые члены КПРФ никогда не выступят, но их взгляды, так или иначе, представляют собой примерно то же самое. Они вращаются вокруг да около «социализма XXI века».
Бойкот как лозунг пропаганды не сильно отличается от лозунга «Против КПРФ» по своему условно положительному смыслу. А вот политическая обстановка выборов 2018 г. такова, что лозунг бойкота занят Навальным. И занят им, а не левыми, по причине того, что он, к огромному сожалению, куда более влиятелен, по крайней мере, в столице.
Следует напомнить, что позиция «Прорыва» в отношении борьбы с путинским режимом и буржуазной оппозиции выражена следующим образом:
«К сожалению, многие левые забегают вперед. На этапе отсутствия научного авангарда и самого объединенного в класс пролетариат они начинают по-детски лезть, как им кажется, в политические формы классовой борьбы. На самом же деле, участвуют в различных сиюминутных протестных акциях, в буржуазных выборах и т.п. или же увлекаются экономизмом, причём упиваясь ролью «старших», будто бы «руководящих» действиями пролетариев. Закономерно, что ничего, кроме хвостизма из этого получиться не может. Переоценка сил в совокупности с глупостью и неверной практикой приводит к тому, что некоторые представители левого движения оказываются за решеткой, ни на шаг не приблизив коммунизм.
Ни о каком участии коммунистов в политике сейчас речь не идет. Основная схватка сейчас идет за головы передовых интеллектуалов, как из числа пролетариев умственного и физического труда, так и из представителей других классов. Вот на этом поле наша деятельность сейчас может и должна быть продуктивной. И основной ее метод – научно-публицистическая работа, цель которой – выявление объективной истины относительно самого широкого спектра явлений общественной жизни и донесение ее до читателя. Практика показывает, что если такая работа ведется успешно, то нет недостатка, к примеру, в распространителях наших публикаций.
Точно так же и отношение коммунистов к буржуазной оппозиции определяется не тем, что она «против режима Путина», а тем, какие перспективы открывает принципиальный научный анализ ее целей и задач, какие конкретные цели позволяет достичь коммунистам. Такая целесообразность может возникнуть, к примеру, в том случае, если существующий режим (как сегодня, на Украине, в Польше, в ИГИЛ) ощутимо мешает коммунистам выполнять стратегические задачи партии и, если есть уверенность, что с приходом следующей буржуазной команды к власти, возможности для настоящей агитационной работы, всё-таки, несколько расширятся.
...исходя из всего этого, мы и делаем вывод, что при путинском режиме для развития коммунистического движения на нынешнем этапе создаются благоприятные и даже едва ли не «тепличные» условия. Поэтому, по нашему мнению, вести против него пропаганду, повторяя за Навальным или Алексеевой их глупости, например, о борьбе с коррупцией при капитализме, не видим ни малейшего смысла, тем более, что наши оппоненты объясняют нам, прорывцам, свою позицию так примитивно, что сегодня воспринимать их рекомендации всерьёз, нет оснований. А вот, кто не может пропагандировать коммунизм без «критики режима», тот просто плохой марксист».
И здесь:
«Насколько я могу судить, актив журнала «Прорыв», тоже, исходит из того конкретно исторического факта, что, в борьбе с коммунизмом, российские либералы, как и украинские, и молдавские, и т.д., опираются на всю мощь американского финансового капитала. А вот у Путина, пока, такой поддержки нет. Более того, ему в ходе предвыборной кампании официальные чины США сулили судьбу Каддафи. Все эти годы, по моему убеждению, либералы доставляли Путину столько неудобств, что ему частенько было не до коммунистов. И очень жаль, что коммунисты РФ использовали последние 15 лет так же бездарно, как и украинские коммунисты».
В полной мере данный взвешенный и мудрый подход распространяется и на вопрос о выборах. Совершенно непринципиально, за кого проголосует читатель «Прорыва» и также совершенно не желательно смыкать ряды с навальнинцами в агитации за бойкот.
Лозунг бойкота имел бы смысл в случае, во-первых, реального влияния на выборы, во-вторых, если бы он по своему месту в тактическом планировании выступал в виде реального акта политической борьбы. Например, серьёзным шагом может являться объявление бойкота в условиях двоевластия или хотя бы перспективы роста влияния партии как центра притяжения оппозиционно настроенных масс. В настоящее же время объявление бойкота никакого положительного смысла не имеет.
Следует заметить, что между процедурой участия в выборах президента и депутатов Госдумы есть существенная разница. Во-первых, эти должности не сопоставимы по значимости, во-вторых, выборы президента привлекают значительно больше внимания. Вопрос участия в выборах – это вопрос тактики. Тактика, в свою очередь, является частью стратегии, а стратегия – частный вопрос марксисткой теории.
Тактика должна учитывать состояние сил внутри пролетариата, в первую очередь – состояние партии как главной направляющей силы и её связи с массами. Основными ориентирами для учета сил служат сознательность и организованность масс, их традиций, культура и формы движения. Тактика состоит в завоевании масс с целью изменения стратегической расстановки сил.
Участие в парламенте как тактический ход, даже если вынести за скобки объективную скудность наших ресурсов, представляется неперспективным именно по причине того, что политическая борьба за депутатские корочки не станет формой пролетарского движения, по крайней мере более менее сознательного. Ни депутат, ни группа депутатов по своим полномочиям никак не влияют на расстановку классовых сил, на мощь буржуазного государства, никакой реальной пользы не принесут. При этом сама Госдума не имеет никакого авторитета в массах, причём совершенно заслуженно. Реальной законотворческой деятельностью в стране занимается правительство, которое вносит законопроекты в парламент, члены которого послушно их одобряют. Дай бог, чтобы члены бюджетного комитета Госдумы читали пояснительные записки к закону об очередном бюджете. И дело не в том, что роль парламента низведена, а в том, что депутаты, во-первых, некомпетентны, во-вторых, через их орган власти не проходит «нить» классовой борьбы. Столкновение мнений разных отрядов олигархии, интересов разных групп происходит как правило вне стен дома на Охотном ряду. И тем более вне стен высшей палаты – этого клуба миллиардеров и заслуженных пенсионеров высшей лиги коррупционеров. Поэтому же парламент не послужит продуктивной пропагандистской площадкой. Передачу «Парламентский час» никто, кроме самих депутатов, не смотрит. Опыт «парламентской борьбы» депутата Госдумы IV созыва Тюлькина подтверждает сказанное.
Другое дело – пост президента и выборы на эту должность. Такая кампания может стать и актом классовой борьбы и отличной площадкой для пропаганды на широкие массы. РОТ-ФРОНТ, например, попытался выдвинуть своего кандидата, но, во-первых, ожидаемо не рассчитал силы и не смог собрать подписи, во-вторых, ещё более ожидаемо опростоволосился с самим кандидатом. Была выдвинута Н. Лисицына. Единственное, что о ней можно сказать точно – она крановщица. Звучит, конечно, положительно, но на этом всё. По меткому замечанию одного товарища «Лисицына – кандидат никто». Ни работ по марксизму, ни теоретической подготовки, ни способности вести грамотную пропаганду, т. е. ничего, на чём можно было бы развернуть кампанию по продвижению революционного учения в массы. Выдвинули женщину из рабочих, которая читает оппортунистические записки Батова и Ферберова, условно говоря, по слогам.
Подводя итог сказанному: парламентский кретинизм – это участие в выборах вне связи со стратегией и теорией в целом, участие непонятно зачем с точки зрения конечных целей классовой борьбы или при отсутствии объективных условий, в первую очередь зрелых сил самой партии. В частности, например, представляется практически бессмысленным участие в выборах в Госдуму.
Участие в выборах в принципе может быть полезно, но только в виде формы политической борьбы в строгом соответствии с оценкой ситуации и как элемент выверенной тактики завоевания политической власти рабочим классом.
РОТ-ФРОНТ следует критиковать не за то, что он участвует в выборах, а потому, что делает это бездарно, не имея на это соответствующих сил и средств и отказавшись от реально актуальных форм классовой борьбы, в частности теоретической.
Концепция четвёртая: Грудинин хуже Путина. Грудинин выдвинут КПРФ, т. е. немонополистической буржуазией и примыкающей к ней мелкобуржуазной массой интеллигентов, пенсионеров и левых рабочих. Какова фактическая программа Грудинина? Это достаточно сложно оценить, потому что никто, в том числе и он сам, не рассчитывает на реальную победу. Но ясно несколько вещей. В случае победы он бы попал в серьёзные тиски, которые вынудили бы его либо опираться на мелкобуржуазные массы, мобилизовать народные силы в поддержку своего курса, либо продаться олигархии и предать свои левые заявления. Но самое главное: победа Грудинина не вызывает особых опасений с точки зрения условий развития коммунистического движения. Если Путин создал нам практически тепличные условия, то Грудинин уж точно никаких гонений на коммунизм устраивать не станет.
Что, таким образом, действительно важно в настоящее время? Действительно важно – продолжать с нарастающей упорностью работать в теоретической области, вести пропаганду марксизма и акцентировать в связи с выборами свою работу на разоблачении демократии, разъяснении сущности власти, разницы между диктатурой буржуазии и диктатурой рабочего класса.
