Роман Огиенко и Дмитрий Назаренко

Обыкновенный ревизионизм экономиста Сафронова

В левой тусовке определенной популярностью пользуется «профессиональный экономист» Сафронов, который считается знатоком советской экономики. Его частенько зовут к себе в качестве эксперта деятели типа Рудого, его лекции всячески популяризируются и т.д. Вся эта левоютубная братия игнорирует, что этот «экономист» открыто отрицает диалектику и руководствуется индуктивизмом. В своих размышлениях он идет от частного факта к общему выводу и даже не задумывается над истиной марксизма о том, что общее довлеет над частным. Правда, и у самих левых знание диалектики сведено к пресловутым трём законам, которые они всюду приплетают, подобно Пикейным жилетам, усматривающим всякую новость как повод объявить Черноморск вольным городом.

Пусть заигрывания Сафронова с левой публикой и его просоветские заявления не сбивают с толку. Сафронов - объективист, следовательно, все его экономические выводы внепартийны, а значит, буржуазны. Леваки читали что-то у классиков о партийности наук, но так и не разобрались, что это такое, сводя партийность к искажению и фальсификации фактов. Получается, если историк не врёт, «объективен», то он «наш».

Хотя наряду с фальсификациями и искажениями буржуазия использует и куда более тонкие приёмы.

Например: объективизм, когда научная методология подменяется «идеологической беспристрастностью», которая как бы обеспечивается посредством принципа «золотой середины». Его адепты противопоставляют двум противоположным суждениям третье, «компромиссное». Скажем, современные троцкисты учат, что и Сталин «в чём-то» ошибался, и Троцкий ошибался, что Сталин был «в чём-то прав», как и Троцкий, а потому давайте-ка выкинем все ошибки, соединим все правильные выводы - и дело в шляпе! Так забалтывается антагонизм троцкизма и сталинизма-большевизма эпохи диктатуры пролетариата. В реальности истина существует объективно, а не посередине того или иного спектра субъективных заблуждений.

Другой пример: позитивизм и скептицизм, когда историки утверждают, что «правду мы уже не узнаем», «историю пишут победители», «здесь можно наблюдать лишь отдельные факты» и т.д. И вместо исторического познания предлагают изучение «цифр» и «исторических документов», зачастую архивных фальшивок.

Буржуазия активно использует корпорацию учёных для оболванивания масс. Не секрет, что в развитых буржуазных странах религиозное мировосприятие утрачивает прежние позиции и на смену попам в черных рясах приходят позитивисты в белых халатах. Под видом так называемой «научной картины мира» проталкивается всё тот же дряхлый идеализм и агностицизм, но в новых, позитивистских одёжках. В особенности это касается физиков с их безумными теориями о чёрных дырах, параллельных реальностях, тёмных материях, физических пустотах, космической инфляции, струнах и т.д. «Битва экстрасенсов» нервно курит в сторонке. Естественно, это не случайность, такой порядок вещей выгоден капиталистам, когда познаваемость объективной реальности по факту отрицается, а теория познания заменяется на математические модели и «изящные» формулы. В результате чего в умах людей сеется разруха, а марксистские истины отвергаются из-за того, что «скучные».

Контроль за «научным сообществом» осуществляется методом кнута и пряника: за «правильные» идеи ученых награждают различными «нобелевскими премиями», СМИ увенчивают лаврами популярности, ну а за «неправильные» идеи могут и вовсе исключить из «научного сообщества» (например, за борьбу против эйншенианства), сделать человека реrsоnа nоn grаtа. И здесь надо понимать, что награждают и карают не по прямой указке какого-то капиталиста. Услужливые академики сами чутко реагируют на конъюнктуру, исполняя социальный заказ господствующего класса, следуя инстинкту приспособленчества, социальной мимикрии.

Партийность определяется не «нейтральностью» исследователя (живя в классовом обществе, нельзя быть «по-настоящему» нейтральным), а тем, соответствует ли объективной действительности его изыскания или нет. Дело в том, что всякая значимая деятельность в классовом обществе неизбежно носит классовый характер. И классовость определяется не субъективными представлениями кого бы то ни было, не происхождением субъекта или его местом в системе общественного производства, а тем объективным значением, пользе какого класса результаты этой деятельности служат. Условия борьбы классов таковы, что она не терпит нейтралитета, она затягивает в водоворот своего движения всё многообразие общественной практики. Разумеется, в сфере научного знания истина всегда идёт на пользу прогрессивному классу, даёт ему или понимание необходимости борьбы за освобождение, или инструменты этой борьбы. При этом, конечно, есть и такие объективные истины, влияние которых на классовую борьбу минимально, однако это не касается общественных наук.

Причём в современных условиях какие бы дифирамбы ученый ни пел марксизму, но если в научной работе он им не руководствуется, то гарантированно проводит буржуазную идеологию.

Вернемся к Сафронову. В ноябре 2020 г. в прокат вышла антисоветская поделка «Дорогие товарищи!», посвященная событиям в Новочеркасске 1962 г. По этому поводу Сафронов выступил с видео, в котором изложил причины, которые, с его точки зрения, привели к росту цен, спровоцировавшему новочеркасский бунт.

«Как со многими хрущевскими реформами, это была смесь объективных обстоятельств и волюнтаризма властей», - объяснил Сафронов в начале видео.

Оказывается, «реформы» Хрущева, т.е. разрушение централизованного планирования, имели под собой некие объективные обстоятельства. Что это за обстоятельства такие?

«В 1953 году наследникам Сталина досталась система обеспечения горожан продовольствием, сложившаяся за 20 лет до этого, во время первой пятилетки», - издалека начинает Сафронов.

«Тогда проблему получения нужных для пропитания рабочих и экспорта объемов сельскохозяйственной продукции решили довольно жёстко, - заявляет Сафронов, - начиная с 1928 года договора с крестьянами становились всё менее и менее добровольными, пока в 1933 году они не были заменены обязательными поставками. Колхоз был обязан сдать государству заранее определенное количество продукции по заранее определенным ценам. Эти цены назывались заготовительными и были не только ниже рыночных цен, или, как их тогда называли, цен колхозного рынка, но и меньше себестоимости производства. Другими словами, экономического смысла колхозу продавать хлеб и мясо по таким ценам не было никакого».

Сразу следует заметить, что выбор периода 1928 - 1951 гг. для анализа не вполне отвечает научному методу, поскольку охватывает разные экономические периоды развития страны. Период коллективизации - это одно, военное время - другое, период восстановления и развития страны - третье. Сафронов же всё сваливает в кучу, как будто речь идет о более-менее однородном историческом моменте.

Сафронов утверждает, что социалистическое государство обдирало колхозников, эксплуатировало их, принуждая сдавать хлеб за гроши. И демонстрирует цифры, где говорится, что в 1933 г. закупочная цена за центнер зерна составляла 8,4 рублей, в то время как себестоимость - 22,9 рубля. Эти данные взяты из работы Малафеева 1964 г. «История ценообразования в СССР (1917 - 1963)». Доверять этому источнику резона нет, так как социальный заказ в те годы был на оправдание разрушительной политики Хрущёва за счёт очернения политики Сталина. Но дело даже не в этом, а в спекулятивном характере самой величины себестоимости в условиях отношения города и деревни при диктатуре пролетариата и принципиальной невозможности установления «справедливой цены», которая предлагается взамен рыночной.

Здесь нужно вкратце разобрать сущность стоимости.

Маркс объяснял:

«В прямую противоположность чувственно грубой предметности товарных тел, в стоимость не входит ни одного атома вещества природы. Вы можете ощупывать и разглядывать каждый отдельный товар, делать с ним, что вам угодно, он как стоимость остается неуловимым. Но если мы припомним, что товары обладают стоимостью лишь постольку, поскольку они суть выражения одного и того же общественного единства - человеческого труда, что их стоимость имеет поэтому чисто общественный характер, то для нас станет само собой понятным, что и проявляться она может лишь в общественном отношении одного товара к другому».

Таким образом, стоимость есть форма производственных отношений между людьми по поводу продуктов труда, созданных для обмена. В идеальной абстрактной модели обмена закон стоимости создаёт равную пропорцию товаров, в соответствии с затраченным на них средненеобходимым общественным трудом. В реальной жизни цены лишь стремятся к стоимости, а нарушение требований закона стоимости приобретает устойчиво односторонний характер. Маркс:

«Общественно необходимое для производства продуктов рабочее время прокладывает себе путь через случайные и постоянно колеблющиеся меновые отношения продуктов частных работ лишь насильственно в качестве регулирующего естественного закона, действующего подобно закону тяготения, когда на голову обрушивается дом».

Таким образом, в реальной жизни стоимость исключает эквивалентность. При каждом акте обмена одна сторона объективно проигрывает, а другая выигрывает.

Многие граждане, претендующие на звание марксистов, к сожалению, не поняли, что соблюдение закона стоимости - теоретическая абстракция, на практике же данный закон всегда нарушается, потому-то и возникают диспропорции, экономические кризисы и, в конечном счете, войны.

Так что все подсчёты хрущевских экономистов, на одного из которых ссылается Сафронов, спекулятивны по своей сути. Установить справедливую цену для колхозников невозможно в принципе, Сталину это было хорошо известно, поэтому он стремился ликвидировать сам товарный обмен между городом и деревней.

По сути Сафронов лакирует либеральный тезис о том, что сталинская индустриализация, поразившая своими успехами весь мир, осуществлялась за счет разграбления деревни. Да что там индустриализация! Вон, исходя из хрущевской статистики, в 1953 г. при той же закупочной цене в 8 рублей себестоимость зерна составляла уже 63 рубля! В 7 раз больше! Почему себестоимость растёт, когда при росте производительности труда она должна падать, Сафронов зрителям не объясняет. Получается, что при Сталине колхозники должны были непрерывно нищать, однако же они почему-то богатели: в 1956 г. реальный рост доходов крестьян (с учетом выплат и льгот) по сравнению с 1913 г. вырос в 6 раз. Наверное, как обычно у либералов, вопреки тирану…

Вообще, что касается темы индустриализации, то было бы интересно посмотреть, в какой стране она прошла легко и гладко для населения. Даже при беглом сравнении индустриализации в Европе и в СССР вскрывается их коренное различие. Индустриализация в буржуазных странах сопровождалась разорением массы мелких собственников (крестьян и ремесленников), люмпенизированная масса из деревни ломилась в города, где попрошайничала, воровала и грабила, так что, например, в Великобритании вводилась смертная казнь за бродяжничество. Совсем иначе дело происходило в Советском Союзе. Как известно, ленинским декретом о земле крестьяне получали в пользование участки национализированной земли. Колхозы существовали и до начала коллективизации, но преимущественно в форме ТОЗов (товарищества по обработке земли), но такая форма не позволяла эффективно внедрять машинизацию сельского хозяйства. Собственно, суть коллективизации была в том, чтобы, во-первых, укрупнить мелкие, непродуктивные хозяйства и, во-вторых, внедрить тракторы и комбайны. Коллективизация, вопреки либеральным страшилкам, осуществлялась в интересах крестьян.

Допустим, закупочная цена сельхозпродуктов была действительно в разы ниже, чем их себестоимость, но ведь Сафронов умалчивает о том, сколько социальных благ советская власть давала колхозникам! Взамен на свои продукты колхозники получали: сельские поликлиники с бесплатным обслуживанием, детские сады, школы; в село присылали из города агрономов, ветеринаров, зоотехников и прочих специалистов. Думается, если обсчитать все эти блага в рыночных ценах, то «убыток», который якобы несли крестьяне от государства, окажется отрицательным!

«Жить стало лучше, жить стало веселей». В СССР во время первой пятилетки в период с 1928 по 1932 годы каждые 29 часов в строй входило новое предприятие, во время второй пятилетки в период с 1933 по 1937 годы новое предприятие входило в строй каждые 10 часов, в период прерванной войной третьей пятилетки - каждые 7 часов. И соответственно улучшалось материальное положение не только рабочих, о которых говорил Сталин в крылатой фразе выше. Жизнь колхозников улучшалась еще более динамично, чем горожан. Реальная заработная плата рабочих с 1913 по 1956 выросла в 4,8 раз, а реальные доходы крестьян - в 6 раз!

И материальное положение селян улучшалось бы быстрее, если бы не собственнические инстинкты, когда они, подстрекаемые кулацкими элементами, забивали скот или прятали хлеб. Но и здесь Сафронов словно воды в рот набрал, и в результате у него вырисовывается такая картина, будто государство бездушно «выжимало соки» из деревни!

Заявляя:

«Если цифра среднедушевой доли мяса в убойном весе в 1928 году была на 5% выше таковой в 1951 году, стало быть, сталинское сельское хозяйство неспособно расти, удовлетворять потребности граждан и годится только для поддержания голодного военного пайка, а советское руководство, готовясь к войне, специально сделало из страны полуголодный, но дисциплинированный лагерь», -

Сафронов пытается изобразить дело так, что при росте населения и росте его потребностей снижение потребления демонстрирует отсутствие развития сельского хозяйства. Уместнее было бы говорить о недостаточном развитии, о том, какие объективные факторы этому мешали, да и то учитывая массу других данных: валовой сбор зерновых, валовое поголовье и тому подобное. В РФ сегодня наблюдается рост потребления (за счёт импорта) при деградации сельского хозяйства.

Но Сафронов, держа в голове главный либеральный тезис - якобы при Сталине колхозники едва выживали, являясь по сути крепостными, - продолжает подгонять реальность под антисоветские измышления:

«В 1937 году на один трудодень колхозник получал 4 килограмма зерна, в 1940 - уже только 1,6 килограмма, а в 1951 году - 1,4 килограмма, то есть в 3 раза меньше. Перед правительством замаячила перспектива, что колхозники просто разбегутся».

Манипуляция со статистикой и вынесение заведомо ложных выводов - вникнешь в его цитату и волосы на голове шевелятся: как же коммунисты издевались над народом! Но трудодень - это и мера затрат труда колхозника в общественном хозяйстве и мера его долевого участия в распределяемых доходах. С помощью трудодней, просуществовавших в с/х СССР до 1966 года, производилось реальное распределение благ по труду, исключающее уравниловку. Количеством трудодней определялось участие колхозника в общественном ведении хозяйства, а с помощью дифференциации работ по сложности исчислялась качественная оценка труда.

В перестроечной монографии «Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества, 1945 - конец 50-х годов» автор на с. 174 указывает:

«Установленный Уставом сельскохозяйственной артели принцип предусматривал распределение на трудодни лишь той части продукции и денежных доходов, которая оставалась после расчетов с государством и отчисления в общественные фонды. В годы войны эта часть была значительно сокращена. Если в 1940 г. колхозы распределяли по трудодням примерно 20% валового сбора зерна и более 40% денег, то в конце войны, в 1945 г., было распределено только 13,8% зерна, 28,5% денег».

Последние две цифры иллюстрируют чистый доход среднего колхоза, из которого и происходило распределение полученного продукта по трудодням. Конечно, из-за войны доходы снизились по сравнению с довоенными показателями, но ведь Сафронов умалчивает о том, что помимо зерна колхозникам на трудодень выдавался картофель, овощи и деньги…

Также необходимо учитывать, что колхозы серьёзно разнились по уровню производительности. Прежде всего - из-за разницы в организации, разницы в кадрах. Но жонглируя цифрами, пугая обывателя мизером выплат в виде зерна (умалчивая о денежных выплатах и выдаче колхозникам другой продукции в натуральном виде), Сафронов не указывает на ещё один немаловажный фактор. На количество трудодней.

В той же книге, на стр. 177 имеется таблица количества трудодней, в среднем выработанных колхозником в 1950 г.:

Таким образом, в нечернозёмье в среднем колхозник закрывал 257 трудодней в год. Но Сафронову все эти «мелочи» фиолетовы. Выступая в роли эксперта на канале у Комолова, который открыто благоволит троцкистам Бузгалину и Колганову, других выводов быть не должно. Почему? Потому что антисталинизм…

Буржуазный экономист Сафронов делает вид, будто существует «чистая», политически стерильная экономика. Поэтому рассматривая экономику СССР в отрыве от истории, от политики государства, игнорируя те факты, что в стране осуществлялась диктатура пролетариата, строилась материальная база коммунизма, он и приходит к ложным выводам. Экономика и политика не существуют по отдельности, это хорошо поняли ранние буржуазные исследователи, в частности Монкретьен, который, собственно, и ввёл в научный оборот сам термин «политическая экономия». Частная собственность не может существовать без разветвленного аппарата насилия, тюрем, лагерей, карцеров, сторожевых постов и т.д. Поэтому рассматривать экономические отношения (т.е. в нашем случае отношения удержания населения в состоянии хронического неэквивалентного обмена товара «рабочая сила» на товар эквивалент «деньги») вне организованного насилия, т.е. политики, невозможно. Однако же, поскольку это очевидно всякому последовательному человеку, политэкономию с академической кафедры заменили на «чистую» экономику и «чистую» политологию. И если бы Сафронов последовательно стоял на марксистских позициях, то он, берясь освещать советскую экономику, неизбежно должен бы был разъяснить зрителю политику большевиков, показать, какая политика пришла ей на смену и почему.

Вместо комплексного анализа массы показателей (продолжительность жизни, обеспеченность жильём, образованием, медициной, товарами широкого потребления и т. д.), Сафронов привязал уровень жизни к подушевому потреблению… мяса. Кстати, с мясом тоже интересная история. Сафронов утверждает, что животноводство в СССР было убыточным, нерентабельным для колхозов. Якобы за период с 1928 по 1950 валовое производство мяса в стране увеличилось только на 5%. На самом деле, только в период с 1940 по 1953 гг. товарное, а не валовое производство мяса в колхозах увеличилось в 2,2 раза.

Сафронов трактует эффективность сельского хозяйства СССР с рыночной точки зрения, путая производство, потребление и эффективность. Он некорректно избирает период рассмотрения потребления мяса в СССР, подтасовывает цифры, чтобы «подтвердить» свои измышления. Более того, обвиняет в новочеркасских событиях… Сталина:

«Ролик пока что является самым популярным из всех моих видео, зрителям он в целом весьма понравился, но, разумеется, нашёлся небольшой процент отбитых сталинистов, которые роликом оскорбились. Оскорбило их главным образом то, что я не стал валить всё на волюнтаризм Хрущёва, а показал, что частично кризис в сельском хозяйстве был вызван политикой Сталина».

Сафронов как экономист умалчивает, что после 1953 года перспектива плановой закладки основ коммунистического общества была отброшена и заменена программой потребительского обеспечения. Предложение Сталина о постепенном переходе к продуктообмену между городом и деревней вместо товарного обращения, одобренное ХIХ съездом КПСС, было отброшено, и была принята программа расширения товарооборота под лозунгом «расширения советской торговли». Сфера деятельности Госплана в советской экономике всё больше сокращалась с расширением экономических прав союзных министерств в 1953 г. и с расширением полномочий директоров предприятий и министров союзных республик в 1955 г. Система централизованного директивного планирования в форме закона, унаследованная от сталинского периода, перестала существовать с 1955 г. и была заменена новой системой «согласованного планирования» Госпланом, союзными и союзно-республиканскими министерствами. А Сафронов всего этого «не замечает», опускаясь в своих рассуждениях ради обывателя до его же уровня. Сафроновское «не валить всё на волюнтаризм Хрущёва» - буржуазный объективизм. Это попытка замолчать тот факт, что вместо сокращения сферы действия товарного производства и товарооборота по мере продвижения к коммунизму КПСС приняла программу её дальнейшего расширения. С выдвинутой Сталиным перспективой подъёма групповой собственности колхозов до уровня всенародной собственности было покончено. Вместо этого была принята точка зрения Хрущёва на дальнейшее «слияние» колхозной и государственной собственности.

Сафронов не понимает, что при коммунизме действуют не рыночными методами, а плановыми. Да, применялся так называемый хозяйственный расчёт, но связано это было главным образом с тем, что управленцы не умели хозяйствовать расчётливо, т.е. употреблять выделенные ресурсы наиболее целесообразным способом. При Сталине употребление хозрасчёта постепенно сокращалось. В 1970 г. молодой А. Собчак (тот самый) пишет статью «В. И. Ленин о хозяйственном расчёте», в которой заявляет:

«Последовательное проведение ленинских идей об эквивалентно-возмездном построении отношений государства с хозрасчётными предприятиями, о расширении прав, материальном поощрении и повышении ответственности предприятий за предоставленные им государственные ресурсы - вот путь, который позволяет использовать неограниченные возможности повышения эффективности общественного производства, заложенные в нем самом, и по которому идёт наша экономика в соответствии с решениями сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС и ХХIII съезда партии. В наши дни ленинская теория хозяйственного расчёта приобретает новую силу и жизненность. Она широко используется для организации всей системы хозрасчётных отношений в народном хозяйстве, в частности внутрипроизводственного хозрасчёта. Можно указать, например, на такие ленинские положения, как требование соизмерять долю оставляемых в распоряжении хозрасчётного подразделения средств, идущих на удовлетворение его внутренних потребностей, с вкладом данного подразделения в народное хозяйство, как необходимость материального поощрения и материальной ответственности работников, лежащие в основе организации хозрасчёта предприятия и его внутренних подразделений в новых условиях планирования и экономического стимулирования».

В реальности хозрасчет и коммунистическое планирование - антагонисты. Не может быть правильного планирования там, где орудует хозрасчёт. Насаждение хозрасчёта только подрывает централизованное научное планирование.

Анализируя постсталинский период развития сельского хозяйства, Сафронов заявляет:

«Новый руководитель государства Георгий Максимиллианович Маленков 8 августа 1953 года выступил с речью на пятой сессии Верховного Совета СССР, где объявил о резком повышении заготовительных цен на мясо, молоко, шерсть, картофель и овощи, сдаваемые колхозами и колхозниками государству в порядке обязательных поставок».

С этим тоже нужно разобраться. Открываем речь Маленкова:

«За годы пятилеток, то есть с 1929 года по 1952 год, на капитальное строительство и приобретение оборудования вложено государственных средств в пересчёте на современные цены: в тяжёлую промышленность - 638 миллиардов рублей, в транспорт - 193 миллиарда рублей, в лёгкую промышленность - 72 миллиарда рублей и в сельское хозяйство - 94 миллиарда рублей… Теперь на базе достигнутых успехов в развитии тяжёлой промышленности у нас есть все условия для того, чтобы организовать крутой подъём производства предметов народного потребления.

…Государственные заготовки мяса в прошлом году составили 3 миллиона тонн, что в полтора раза превышает заготовки 1940 года, заготовки молока - 10 миллионов тонн, или почти в 1,6 раза больше, чем в 1940 году. Кроме государственных заготовок, наше сельское хозяйство реализует большое количество мяса, молока и других продуктов питания через кооперативную и колхозную торговлю.

…Надо признать, что с развитием животноводства дело обстоит неблагополучно и в связи с этим мы ещё далеко недостаточно удовлетворяем растущие потребности населения в мясе, молоке, яйцах и других продуктах животноводства. Известно, что животноводство и в предвоенные годы было развито недостаточно. После войны, хотя и проведена значительная работа по восстановлению и дальнейшему увеличению поголовья скота, однако отставание в деле развития животноводства до сих пор не преодолено.

…Мы должны ликвидировать нетерпимое отставание в развитии животноводства, создать прочную кормовую базу, обеспечить поголовье скота и птицы помещениями, добиться резкого повышения продуктивности животноводства и более высоких темпов роста поголовья скота, особенно коров.

…Для того, чтобы успешно решить эту задачу, Правительство и Центральный Комитет партии признали необходимым осуществить ряд крупных мер по обеспечению дальнейшего быстрого подъёма сельского хозяйства и прежде всего мер по повышению экономической заинтересованности колхозов и колхозников в развитии отстающих отраслей сельского хозяйства.

…Не увеличивая розничных цен в торговле и неуклонно осуществляя политику по дальнейшему их снижению, Правительство и Центральный Комитет партии решили уже в текущем году пойти на повышение заготовительных цен на мясо, молоко, шерсть, картофель и овощи, сдаваемые колхозами и колхозниками государству в порядке обязательных поставок; организовать в широких размерах государственные закупки излишков зерна, овощей, картофеля, мяса, молока, яиц и других продуктов сельского хозяйства по повышенным ценам у колхозов и колхозников, выполнивших обязательные поставки; широко развернуть колхозную торговлю, оказать помощь колхозам в организации сбыта излишков сельскохозяйственных продуктов на колхозных рынках и через потребительскую кооперацию».

Если в период жизни и деятельности И.В. Сталина в экономике всегда остро стояли вопросы о снижении себестоимости продукции, о повышении производительности труда, то после его смерти Маленков ещё употребляет привычные обороты, однако понимания о том, как управлять сложными процессами при отсутствии внятной альтернативы решениям ХIХ съезда, у него не было:

«…многие хозяйственные руководители… мало интересуются вопросами рентабельности предприятий. Задания государственного плана по снижению себестоимости промышленной продукции и росту производительности труда в первом полугодии текущего года в ряде отраслей промышленности не были выполнены. В промышленности есть ещё много убыточных предприятий, у которых себестоимость продукции выше установленных цен на эту продукцию; убытки таких предприятий покрываются за счёт рентабельных, хорошо работающих предприятий. Наличие убыточных фабрик, заводов, шахт, которые живут за счёт передовых предприятий, подрывает основы хозяйственного расчёта в нашей промышленности, не создаёт необходимых стимулов для дальнейшего увеличения накоплений и отрицательно сказывается на росте доходов Государственного бюджета».

Т.е. вместо избавления от товарности в экономике, Маленков заговорил о проблеме рентабельности, не отмечая тот факт, что советское предприятие не обязано было быть рентабельным, оно должно было быть социально оправданным! Конечно, к рентабельности стремились, но эффективность экономики СССР измерялась не прибылью, как считают все буржуазные экономисты и Сафронов вместе с ними, а главным - уменьшением количества времени, затрачиваемого на необходимый труд, прежде всего монотонный и тяжёлый. Только при такой социально-ориентированной экономике вместо перестроечного раздрая мы имели бы страну действительно образованных и думающих людей, у которых есть время творить.

Не собираясь списывать всё на хрущёвский волюнтаризм, а по факту оправдывая рыночные ноу-хау постсталинского СССР, вылившиеся в серьёзный ущерб всем соцстранам, Сафронов «объективно» упоминает о хрущёвских «достижениях»:

«Улучшилось питание горожан: в 1953 году работяга за год съедал 38 килограмм мяса, а в 1959 году уже 54 килограмма. В среднем же на душу населения мяса приходилось 40 кг».

Как всё просто у кандидата экономических наук. Стоило отказаться от сталинской экономики: от планомерного снижения цен, от планомерного снижения себестоимости товаров, от планомерного избавления от родимых пятен капитализма во всех сферах народной жизни, - как «работяга» стал съедать больше мяса!

А ведь любой уважающий себя экономист, изучая тот или иной сегмент производственных отношений, обязан рассматривать его КПД в комплексе всего народного хозяйства. Идти в своих рассуждениях от общего к частному - это вполне очевидная истина для человека с рабочим логическим аппаратом. А когда Сафронов повторяет антисоветские зады, будто в Союзе всегда не хватало мяса, а особенно колбасы (не говоря про туалетную бумагу), он забывает, что мясо продавали не только в магазинах (а статистика учитывает только их), но и на колхозных рынках. Что предприятия имели возможность закупать мясо по оптовым ценам не только в столовые, но и в свои внутренние магазины. Средние и крупные предприятия имели подсобные хозяйства, над кем-то шефствовали и т.д. и т.п. Вопросы снабжения граждан решались в комплексе и рассматривать их возможно только так же - комплексно и не с рыночной точки зрения «мало мяса - не хватает колбасы».

Делить валовое производство мяса на численность населения СССР, получая его удельное производство на душу, и употреблять в контексте оценки уровня жизни общества некорректно. Требуется вычислить, насколько изменилось качество жизни в целом, а оно измеряется доступностью для каждого ВСЕХ благ, произведённых обществом. В этом показателе Союзу не было равных.

Также в Советском Союзе впервые в мире индустриализация происходила на фоне подъёма уровня жизни населения и в городе, и в деревне.

Если рассматривать экономику СССР до 1953 года с позиций капиталистического товарного хозяйства, то у Сафронова всё верно получается: роста экономики при Сталине быть не могло, ведь все цены липовые и падали эти цены только потому, что за спиной стоял Сталин во главе заградотряда… По Сафронову выходит, что при Сталине всё было очень плохо, при Хрущёве просто плохо, а вот в США без всяких социализмов народ объедался мясом и молоком! При этом, рассказывая о периоде до 1953 г., Сафронов ведёт речь с точки зрения Хрущёва, т.е. фактически с позиции ревизионизма. И дело даже не столько в «отмазывании» Хрущёва, которым либералы кропотливо занимаются уже десятилетия, дело в том, что это «отмазка» работает и для Андропова, и для Горбачева с Ельциным. И конечно, для Путина, который не раз растекался мыслью по древу, как всё было плохо в СССР с молоком и мясом. Сафронов подводит зрителя к мысли (сознательно или нет), что пришёл Горбачев к власти, а ему подсунули «разбитое колхозное корыто». Вот и пришлось бедолаге запустить перестройку…

«Можно ли было при этом избежать волнений? - вспоминает про Новочеркасск Сафронов. - Наверное, можно. Объявить о повышении цен заранее, чтоб народ свыкся с этой мыслью, повысить их в несколько приёмов, а не сразу на 30%, в конце концов мягче поступить с демонстрантами».

Оказывается, волюнтаризм властей, по мнению г. Сафронова, заключался не в повышении цены, а в том, что это повышение осуществили слишком резко, а вот растянули бы этот процесс на пару годков, тогда и прекрасно всё было бы!

Однако порок хрущёвины не в «волюнтаризме», не в резком повышении цен, ибо это лишь следствие, а в разрушении планирования. Сафронов же уводит слушателей от этой мысли. У него вся проблематика вращается вокруг установления «справедливой» цены, в то время как необходимо было уничтожать сам товарный обмен между городом и деревней. В своей последней работе «Экономические проблемы…» Сталин писал:

«Если взять, например, различие между сельским хозяйством и промышленностью, то оно сводится у нас не только к тому, что условия труда в сельском хозяйстве отличаются от условий труда в промышленности, но прежде всего и главным образом к тому, что в промышленности мы имеем общенародную собственность на средства производства и продукцию производства, тогда как в сельском хозяйстве имеем не общенародную, а групповую, колхозную собственность. Уже говорилось, что это обстоятельство ведёт к сохранению товарного обращения, что только с исчезновением этого различия между промышленностью и сельским хозяйством может исчезнуть товарное производство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следовательно, нельзя отрицать, что исчезновение этого существенного различия между сельским хозяйством и промышленностью должно иметь для нас первостепенное значение».

Необходимо было поднять колхозную собственность до уровня общенародной, а для этого «нужно выключить излишки колхозного производства из системы товарного обращения и включить их в систему продуктообмена между государственной промышленностью и колхозами». Вот в чём соль. Ну а поскольку в ЦК и Госплане сидели такие вот сафроновы, то после смерти вождя все эти планы были благополучно похоронены.

Вывод

Отбрасывая объективные политические условия изначально некорректно выбранного периода исследования, некорректно выбранного показателя исследования, Сафронов подводит, сам прямо об этом не говоря, зрителя к выводу о бесперспективности плановой экономики.

То есть цифры до 1953 г. Сафронов оглашает без контекста коллективизации, подготовки к войне, войны и послевоенного восстановления. А цифры после 1953 г. он трактует как неизбежную данность развития постсталинского периода, не оглашая, что экономические и политические авантюры Хрущёва положили начало развала СССР.

И всё это под соусом «мы просто фильм разбираем». А по итогу в голове у неискушённого зрителя после неадекватного сравнения, сколько мяса потреблял американец и гражданин СССР, остаётся одна мысль: «что-то этот ваш социализм - фигня какая-то».

Кстати, на канале «Держать Курс» (где Сафронова рекламируют) в ролике о причинах гибели Союза сказано: мол, не совпадала высокая идея с низким уровнем развития производительных сил. Иначе говоря, СССР не мог не «развалиться». Конечно, автор канала, как и Сафронов, «забыл» упомянуть только, почему стройки-пятилетки, социалистические отношения, война-разруха, восстановление-космос - всё совпадало, а потом вдруг нет. Впрочем, у Сафронова всё ещё проще: реформы 50-х запустили рыночные механизмы в экономике СССР. И это было хорошо! Правда, оказалось недостаточно хорошо, чтобы всё нормально заработало, поэтому социализму настал естественный конец. Очень удобная позиция. Очень «объективная».

Корни её - в перестроечной лжи и клевете, которую Сафронов, Комолов, Бузгалин и Колганов прилежно воспроизводят вслед за Агангебяном, Адамовичем, Заславским, Лацисом и прочими антисталинистами и антисоветчиками. Ведь смогли они в конце 80-х убедить людей в изначальной порочности советской политики на селе, в детерминированной отсталости наших колхозов от западных фермерских хозяйств. Мол, у нас сельское хозяйство - это чёрная дыра, пожирающая огромные деньги и взамен приносящая одни убытки. Сегодня эта инсинуация весьма популярна. Её признаёт подавляющее большинство буржуазных экономистов и все отрицающие сталинский период «марксисты». Сафронов в их числе.

В общем, попытка Сафронова доказать нежизнеспособность плановой экономики характеризует его как «блестящего последователя объективной аналитики» Троцкого. В 90-х такие же точно сафроновы лили в уши людям антисоветский бред, манипулируя выдернутыми одиночными фактами и перевирая даже их. Описывая канву событий 1962 года в Новочеркасске и делая выводы, Сафронов излагает их внепартийно. Кончаловский тоже так считает. Сафронов поддерживает и дополняет Кончаловского, подводя теоретическую базу под точку зрения буржуазии - сталинская экономика нежизнеспособна, а пока на деле диктатура буржуазии как-то человечней выглядит…

Февраль 2021
Написать
автору письмо
Ещё статьи
этого автора
Ещё статьи
на эту тему
Первая страница
этого выпуска


Поделиться в соцсетях

Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
№2 (69) 2021
Новости
К читателям
Свежий выпуск
Архив
Библиотека
Музыка
Видео
Наши товарищи
Ссылки
Контакты
Живой журнал
RSS-лента