Можно ли коммунистам идти вперёд,
стесняясь слова коммунизм?

Часть 41

О взаимосвязи результатов исследования
с постановкой задачи исследования

Как уже неоднократно отмечалось, современным теоретикам пока не удается раскрыть причины крушения КПСС и СССР настолько убедительно, чтобы их теоретические выводы были, безусловно, признаны большинством исследователей и левыми массами. Отчасти, причина такого положения вещей кроется в задаче, которая неверно формулируется, практически, всеми исследователями этой проблемы. Между тем, диаматика требует рассматривать каждое явление в рамках отношений объективных противоположностей, породивших его. А противоположностями, в данном случае, являются не столько бывшие страны социализма и старые капиталистические империи (поскольку здесь уже речь идет, конкретно, о банальных конкурентах), а страны с рухнувшим социализмом и страны с сохранившимся социализмом. Иначе говоря, продуктивнее было бы задаться вопросом: почему существуют страны, в которых не рухнуло то, что в простонародье называют социализмом?

Чаще всего исследовательская задача формулировалась таким образом: почему рухнул социалистический СЭВ, производящий более 30% мирового валового продукта? Почему рухнула супердержава, СССР, производящая более 20% мирового валового продукта, имевшая в своём распоряжении море природно-климатических, биологических и минеральных ресурсов, всю таблицу элементов Менделеева? Почему распался Варшавский договор, вполне соизмеримый по потенциалу с НАТО? Почему социалистический Китай, с его гигантскими ресурсами, всё глубже погружается в болото буржуазно-рыночных отношений? На этот счёт в интернете можно найти массу вариантов «ответов», которые, несомненно, займут своё законное место в архивах. Найдя причину крушения, мы можем сделать вывод о том, чего не следует делать впредь, но это ещё не ответ на вопрос, а что же делать?

Поэтому гораздо важнее ответить на вопрос: почему такие миниатюрные страны как Куба, КНДР, СРВ, ПМР до сих пор существуют как антиимпериалистические при очень скромных объемах ресурсов всех видов??? Какой достаточный фактор работает, обеспечивая монолитность и живучесть этих моделей «социализма» в мощном и наглом империалистическом окружении? Развитие какого достаточного фактора должны осуществлять современные партии с коммунистическими названиями, чтобы обеспечить беспрерывное развитие низшей фазы коммунизма к высшей без контрреволюции?

Перечисленные страны ментально и ресурсно - разные. Нельзя утверждать, что всё в их практике однозначно и устойчиво ведёт к коммунизму. Хотя, более содержательно (много десятилетий) на этом направлении развития выглядит КНДР. Но то, что эти народы объединяет антиимпериалистическая устойчивость, позволяет сделать вывод, что в опыте этих миниатюрных стран и руководящих партий есть весьма сильное звено, за которое коммунистические партии этих стран держаться относительно твёрдо и умело.

Сюрреализм ситуации усугубляется ещё и тем, что КНДР, Куба и СРВ, как объективно миниатюрные страны, долгое время вообще не обладавшие тем объёмом «красной профессуры», каким обладал СССР, сохраняют антикапиталистический характер своего развития в течение уже 27 лет после крушения СССР. Это обстоятельство подтверждает ведущую роль качества, в том числе, и местной относительно молодой профессуры, о чем Ленин и писал ученикам партийной школы на острове Капри ещё в 1909 году.

После Сталина только Мао Цзедун, Хо Ши Мин, Фидель Кастро и Ким Ир Сен лично уделяли серьёзное внимание фундаментальным научным исследованиям актуальных и масштабных проблем общественного развития и оставили после себя объёмные труды, в которых четко прослеживается творческое применение марксизма-ленинизма с учетом местной и исторической специфики. Ни теоретический вклад Ленина, ни практические победы Сталина в трудах этих авторов не подвергались сомнению. Трудно отказаться от мысли, что и в этом кроется секрет антикапиталистического долголетия этих стран. Некоторые левые, вместе с империалистами, высокомерно, с усмешкой посматривают на идеи Чучхе. Но что было делать Ким Ир Сену, когда Хрущёв оказался, скорее, предателем, чем дураком, а в КНР решались задачи «великого скачка» и «культурной революции», а выживать и строить коммунизм в КНДР нужно было здесь и сейчас в, практически, полной изоляции. Ким Ир Сену пришлось разрабатывать конкретную концепцию с опорой на собственные силы народа КНДР и членов ТПК. Настоящую, бескорыстную помощь, как во времена Сталина, руководству КНДР было ждать неоткуда.

Вряд ли кому-то необходимо доказывать, что партийные секретари стран Совета Экономической Взаимопомощи не оставили после себя ничего существенного в области теории, а количество выданных советских обществоведческих дипломов ВАК только увеличили расходы общества на содержание остепененного бесплодия.

Как стало ясно теперь, советская «система» подготовки специалистов в области обществоведения после Сталина, к сожалению, ничем принципиальным не отличалась от «болонской», и прибавка слов «марксизма-ленинизма» к слову «кафедра» ничего содержательного кафедрам не добавляло. Было забыто, что, во времена Сталина, и явная глупость в статьях и книгах на политические темы, и напыщенная демагогия, и попытка партийных работников увильнуть от научной и пропагандистской работы, рассматривались как контрреволюционные деяния. Никому не позволялось уклоняться от теории и практической политики или заниматься формализмом в вопросах строительства новых коммунистических производственных отношений.

Не вдаваясь, пока, в детали, можно предположить, что СССР при Сталине успешно развивался на пути к коммунизму и был абсолютно стабилен по тем же причинам, по которым сегодня КНДР, Куба и СРВ продолжают идти по некапиталистическому пути развития с коммунистическим уклоном.

Последние 27 лет абсолютно бесплодного существования многочисленных партий с коммунистическими названиями на территории РФ, Украины и других бывших союзных республик, убедительное доказательство тому, что никаких серьезных выводов из поражений времён горбаёвины, эти партии сделать не смогли. Можно считать моральным преступлением присвоение этими партиями коммунистических названий без наличия практических признаков их авангардности, без признаков их научной авторитетности в среде эксплуатируемых трудящихся.

Естественно, возникает желание сразу «взять быка за рога» и начать отвечать на вопрос о том, почему некоторые миниатюрные страны всё ещё удерживаются в рамках первой фазы коммунизма, а бывшие крупные страны социализма, рухнули? Но попробуем, сначала, ответить на ряд наиболее общих вопросов, чтобы не впасть в худшие шатания и беспринципность.

О практическом значении философской категории мера?

Чтобы осуществить безотказную стратегию строительства коммунизма, необходимо выработать верное отношение к истории и практике мирового рабочего и коммунистического движения, особенно в вопросе, т.н. социализма.

Главной ошибкой многих хороших людей, которых и история, и теория, рано или поздно, отнесли к числу социалистов-утопистов, является та, что они конструировали модели своего социализма, простодушно исходя лишь из персонального представления о справедливости, о «правильном» устройстве общества на все времена, в котором отношения между людьми носили бы беспричинно братский характер.

Строго говоря, до Маркса, никаких иных, кроме утопических, вариантов социализма не существовало. Не существует и поныне теорий социализма, кроме утопических, в лучшем случае. Одна из причин краха СССР в том и состоит, что после Сталина КПСС, формально провозгласив строительство коммунизма, продолжала упорно совершенствовать и развивать социализм и только «социализьм» в хрущевском понимании этого слова, надеясь за счёт процесса отмирания товарно-денежных отношений, просто, въехать на товарно-денежных отношениях в коммунизм, о чём убедительно свидетельствуют строки из третьей, хрущёвской программы КПСС. В ней, в частности, говорилось:

«Необходимо постоянно улучшать техническое нормирование, системы оплаты труда и премирования, контроль рублем количества и качества работы, не допускать уравниловки, усиливать коллективные формы материального стимулирования, повышающие заинтересованность каждого работника в высоком уровне работы предприятия в целом.

В коммунистическом строительстве необходимо полностью использовать товарно-денежные отношения в соответствии с новым содержанием, присущим им в период социализма. Большую роль при этом играет применение таких инструментов развития экономики, как хозяйственный расчет, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы. С переходом к единой общенародной коммунистической собственности и к коммунистической системе распределения товарно-денежные отношения экономически изживут себя и отомрут. [Представляете, предлагалось наращивать применение товарно-денежных отношений, полностью использовать деньги, получать прибыль, торговатьЕ и, вдруг, деньги сами себя изживут и сами отомрут. Представляю, как хохотал Канторович, читая эти строки о строительстве коммунизма при помощи денег. - В.П.]

На весь период развернутого коммунистического строительства сохраняется важная роль государственного бюджета в распределении общественного продукта и национального дохода. Произойдет дальнейшее укрепление денежно-КРЕДИТНОЙ системы, упрочение советской валюты, все большее повышение покупательной способности рубля, укрепление его роли на международной арене.

Необходимо всемерно усиливать хозяйственный расчет, добиваться строжайшей экономии и бережливости, сокращения потерь, снижения себестоимости и повышения рентабельности производства. Следует постоянно улучшать систему цен, приводя ее в соответствие с задачами коммунистического строительства, с техническим прогрессом, ростом производства и потребления, уменьшением производственных издержек. Цены должны во все большей степени отражать общественно необходимые затраты труда, обеспечивать возмещение издержек производства и обращения и известную прибыль каждому нормально работающему предприятию. Систематическое, экономически обоснованное снижение цен на базе роста производительности труда и снижения себестоимости продукции - основное направление в политике цен в период строительства коммунизма».

Но самое печальное, что этот товарно-денежный реквием по коммунизму большая часть партии читала, обсуждала и вся академическая наука, практически со всеми этими нелепостями согласилась, хотя, в известных мне конкретных рабочих средах, к этой программе и относились, как к очередной утопии, в лучшем случае.

Троцкисты, в том числе и современные, называют социализмом только такое общество, которое, независимо от того, кто возглавляет коммунистическую партию, Ленин, Хрущёв или Горбачев, независимо от того, считается рабочий класс с коммунистической партией или нет, продолжает жить при социализме. Ни от чего не зависящий социализм и называется у троцкистов социализмом.

Между тем, думаю, со временем, удастся убедить большинство левых в том, что использование марксистами слова социализм допустимо только тогда, когда под этим понимают, строго, первую фазу строительства коммунизма, поскольку никакого самостоятельного научного содержания теория и практика т.н. социализма не имеет. Классики марксизма мирились с применением слова социализм лишь потому, что в этом случае возникало меньше трудностей с вовлечением в революционный процесс многочисленных малограмотных попутчиков: и социалистов-утопистов, и социалистов-революционеров, и анархистов, и рядовых доверчивых троцкистов.

Однако после совершения Октябрьской революции, большевики пошли на решительную национализацию земли, поэтому разошлись с эсерами; потом, на политику компромисса по вопросам мира, поэтому разошлись с троцкистами; а когда внутри страны осуществили политику диктатуры пролетариата в форме военного коммунизма, продразверстки, то в оппозицию к РКП(б) перешли все социалистические «попутчики», в том числе, анархисты и утописты одиночки. И, чем твёрже шли большевики к однопартийности, тем больше у них было успехов. Как только КПСС при Горбачёве поощрила открытую фракционность в партии и многопартийность в СССР, «развитой социализм» - рухнул под ударами утопических надежд на «демократический рыночный социализм с человеческим лицом».

В своих размышлениях добродушные утописты «перестройщики» не улавливали органическую связь между уровнем развития средств производства и характером отношений между людьми в процессе совместного воспроизводства жизни общества как целостного комплекса. Однако, являясь беспочвенными мечтателями, утописты древности, невольно, способствовали становлению научного подхода к обществоведению, пробуждая у своих читателей и последователей потребность в строго точных доказательствах возможности установления неантагонистических отношений между всеми людьми. Утописты, интуитивно стремясь к справедливости, сами того не понимая, закладывали научный принцип меры и пропорциональности в решение проблемы гармонизации отношений в обществе.

Из контекста трудов социалистов утопистов всех времён следует, что, сосредоточившись на проблеме справедливого распределения совокупного продукта, они не осознавали различия между категориями количество и мера. Чаще всего на эти термины и сегодня смотрят как на синонимы. Персоналисты-утописты до сих пор считают, что, если материальные блага будут поступать в распоряжение населения в «справедливых» количественных пропорциях, то такое общество и будет социалистическим. Как и полагается утопистам, персоналисты тоже ведут речь, прежде всего о справедливом распределении и обильном потреблении, не утруждая себя законами и пропорциями расширенного воспроизводства общества. Однако можно ли измерить счастье количеством копченой колбасы (любимая мера счастья диссидентов Советского Союза), съеденной на зависть нетрудолюбивому или низкоквалифицированному соседу и его детям?

Древнейшее слово, счастье, не марксистами придумано, но марксизм - единственная научная теория, которая решила задачу построения общества всеобщего счастья, поскольку поставила в своей методологии качественный анализ и синтез впереди количественных операций, т.е. четко ответила, сначала, на вопрос ЧТО, а уж потом, на вопрос СКОЛЬКО.

В строгом соответствии с законами, открытыми диаматикой, даже, самое точное снятие с явления количественных его характеристик, не даёт исчерпывающего ответа на вопрос о его сущности. Мера, в диаматическом смысле, не то же самое, что мера длин и весов, не то же самое, что четыре измерения в теории Эйнштейна. В диаматике, например, важнейшей мерой истинности суждений является общественно-историческая ПРАКТИКА, а не метр, тонна или количество страниц в диссертации. Можно ли судить о сущности, например, какого-либо вида оружия, если определены его вес до миллиграмма и габариты до микрона? Многие современные либеральные историки так и утверждают, что танк «Тигр» лучше Т-34-85 потому, что больше и массивнее. Ну а то, что мировой фашизм потерпел поражение от СССР, с точки зрения либералов, это случайность, недостойная внимания. Более того, господствующее в быту сравнение количественных характеристик, например, финансового состояния соседа, с психологической точки зрения, провоцирует зависть, конфликт, порождает антагонистические противоречия, переводящие конфликт в фазу силового противоборства, но не факт, что сторона, чей потенциал, обсчитанный по субъективной методике, выражен большими величинами - одержит победу.

До Маркса исследователи не понимали, что для перехода крупных человеческих сообществ от одной социальной парадигмы к противоположной, необходимы соответствующие уровни развития объективных и субъективных факторов. Необходимый комплекс объективных и субъективных факторов и составляет ту меру, достижение которой кладёт начало скачку в развитии общества по альтернативному варианту. Но, несмотря на то, что часть комплекса этих факторов составляет необходимое условие социального скачка, диаматика исходит из того, что мера социального прогресса предполагает наличие зрелого ДОСТАТОЧНОГО фактора.

В ходе предпринятого исследования и предстоит разобраться в том, какие компоненты меры являются необходимыми, а какой компонент является достаточным условием переустройства общества на принципах коммунизма. Без наличия зрелого достаточного фактора, набор необходимых факторов не работает, примерно так, как некоторые виды химического синтеза без катализатора.

Но сегодня, формальный подход к определению сущности исследуемого объекта, т.е. незнание общей методологии использования категории мера при определении сущности явления, приводит экономистов-утопистов к выводу, что к числу революционных следует относить только тех пролетариев, которые получают скромные зарплаты. Получается, что величина зарплаты является исчерпывающим условием формирования класса, способного осуществить развитие революционного процесса в виде построения коммунизма. ясно, что при таком подходе профессор М.Попов не отнес бы к революционному рабочему классу ни Маркса, ни Энгельса, ни Ленина, поскольку они не работали десятками лет безропотно за мизерную зарплату на хозяина. Но можно ли найти пролетария, который внёс бы больший вклад в дело освобождения пролетариев от эксплуатации, чем, например, Маркс?

В рядах современных экономистов-утопистов и откровенных троцкистов господствует иллюзия, что после точного определения количества субъектов, которые, по размерам своей заработной платы, являются 100%-ми пролетариями, пропагандистская работа в пролетарской среде резко упростится. «Оказывается», существуют пролетарии, которых, силой одной лишь ведомости по выплате зарплаты, независимо от низкого уровня подготовки самого пропагандиста, можно легко обратить в марксистов. У многих современных левых ни на минуту не возникает сомнения в том, что их нулевая результативность в пропаганде марксизма сегодня определяется их собственной отвратительной научно-теоретической подготовкой, а не тем, что они всё время натыкаются на пролетариев не с той величиной зарплаты, с которой и начинается лёгкое усвоение марксизма.

Диаматическая категория мера не играет решающей роли в конкретных исследованиях многих «точных наук», пользующихся услугами математики, вводящей анализ в русло одних лишь количественных зависимостей. Поэтому задачи в этих областях знаний успешно решаются уже в средней школе с помощью количественных уравнений с одним неизвестным. Таковы уравнения Ома, Бернулли, Фарадея, Кирхгофа...

Но при решении общественных проблем, философская категория мера играет решающую роль, поскольку синтезирует в себе и количественные, и качественные определённости, среди которых весьма важную роль в торможении социальных скачков, до сих пор, играют интересы, невежество, добросовестные заблуждения, сознательная спекуляция и откровенная ложь. Попробуйте в современном мире найти такой случай проявления меры, при котором цена товара была бы свободна от такого качественного элемента как обман, чтобы цена точно совпадала со стоимостью, рассчитанной в соответствии с требованиями науки, и в которую продавец не закладывал бы ложь, например, о свежести и составе продукта. Поэтому между тоннами, метрами, рублём, являющимися единицами измерения в бухгалтерском учёте, и категорией мера в марксистской философии (формация, способ производства, научно-теоретический уровень общественного сознания, общественная практика) существуют большие противоречия.

Мера личных качеств человека, делающая субъекта эксплуатации борцом-победителем, не есть голая цифра величины его заработка. Весь спектр человеческих личностей есть совокупность слепков со всей системы общественных отношений за всю историю человечества. Поэтому мера (а нас интересует больше всего мера научной и политической ЗРЕЛОСТИ масс, класса, партии, вождя) есть объективная но, в зависимости от исторически сложившихся условий, весьма подвижная качественная ГРАНИЦА целостного явления, конкретная определенность для каждой исторической эпохи, для каждой конкретной страны, выход за пределы которой, нарушает уравнение и ведёт к изменению характера отношений между противоположностями, тем более, что у каждого из носителей этих противоположностей свои персональные представления о количественной определённости границ, образно говоря, добра и зла. Здесь легко сбиться на бесплодный акционизм, в лучшем случае, а то и на гапоновщину.

Марксистом же является не тот, кто способен провоцировать массы на борьбу с неясным исходом, а тот, кто может гарантировать ПОБЕДУ, точно осознавая соотношение между достигнутой мерой факторов развития событий и необходимой мерой, которая позволяет утверждать, что «сегодня ещё рано, а завтра уже поздно». Практические результаты, имеющие всемирно исторические значения - главная МЕРА зрелости марксиста и марксистской партии с точки зрения диаматики. Ни количество документально подтвержденных членов политической партии, поданных в «минюст», ни протоколы счётной комиссии по выборам членов ЦК, ничего не решают. Решающим является соответствие количества безусловно компетентных марксистов в партии объему и сложности решаемых задач. В этом состоит диаматическое понимание достаточного элемента меры обеспечения победы в борьбе за коммунизм.

Как говорил Ленин в политическом отчете одиннадцатому съезду РКП(б):

«За этот год мы доказали с полной ясностью, что хозяйничать мы не умеем. Это основной урок. Либо в ближайший год мы докажем обратное, либо Советская власть существовать не может. И самая большая опасность - что не все это сознают. Если бы все коммунисты, ответственные работники, ясно сознали: не умеем, давайте учиться сначала, тогда выиграем дело, - это, по-моему, был бы основной, коренной вывод. Но этого не сознают и уверены, что если кто так думает, то это неразвитой народ, не учились, мол, коммунизму, - может быть, поймут, поучатся. Нет, извините, не в том дело, что крестьянин, беспартийный рабочий не учились коммунизму, а в том дело, что миновали времена, когда нужно было развить программу и призвать народ к выполнению этой великой программы. Это время прошло, теперь нужно доказать, что вы при нынешнем трудном положении умеете практически помочь хозяйству рабочего и мужика, чтобы они видели, что соревнование вы выдержали».

Если не учиться, то попытка выхода субъекта за границы своего реального, однажды достигнутого качества, обречена на провал. Образно говоря, «выше головы не прыгнешь». Но выше чужой головы «прыгнуть» можно при капитализме, если есть возможность свернуть шею конкуренту, «заказав» его, как например, в своё время, заказали Листьева, Квантришвили, ёшенкова, Старовойтову... В рыночных условиях, выход за границы меры возможен за счёт нарушения границ других субъектов, тем более в системе частной собственности, что и обрекает капитализм на перманентную борьбу всех со всеми до полного уничтожения... жизни на Земле. Нарушая пропорции, капиталисты обрекают экономику на потери в ходе кризисов, но, не нарушая пропорции, т.е. меру, предприниматель не сможет разорить конкурентов и двигаться к вожделенной монополистической прибыли.

Сознательное соблюдение меры, т.е. качественных границ, наиболее последовательным выражением которой является диаматически понимаемое равенство в необходимости, например, композитора, поэта, инженера, медика... (но не как арифметическая конгруэнтность), есть прерогатива коммунизма, который и обеспечивает тождество и единство противоположностей (физики и лирики), чем и достигается гармоничный, бесконфликтный прогресс социальной системы. А в мире неживой материи случайное совпадение всех необходимых мер - обеспечивает феноменальную устойчивость свойств, например, растворов, сплавов, кристаллических структур и т.п.

Теория Маркса впервые в истории человечества научно, в наиболее общем виде, обосновала меру, т.е. пропорции отношений собственности, производства, обмена, распределения и потребления, гарантирующих беспрепятственное развитие каждой личности и, тем самым, преодоление антагонизмов в обществе, т.е. построение коммунизма.

В условиях же господства обыденного сознания, мера всегда является непостижимой «вещью в себе», и всякое видимое материальное неравенство порождает антагонизмы. Безлошадный - мог украсть лошадь только у того, у кого она была. Если бы лошади были у всех или принадлежали сразу всем, то повода для воровства не было бы, а, укравший общественную лошадь выглядел бы как голый либерал на Красной площади в Москве.

Опыт СССР показал, что целью спланированных квартирных краж были, как правило, явные излишки денег, хранящихся в чулках, ювелирные украшения в шкатулках и другие бесполезные изделия из драгоценных металлов, которые в малых физических объёмах воплощали всю бессовестность и меркантильность своих обладателей, обеспечивая высокую рентабельность перекупщикам краденого. Неизвестны случаи, когда бы квартирные воры советского периода выносили из квартир батареи парового отопления, унитазы, чугунные ванны, холодильники, стиральные машины, мебельные «стенки», поскольку эти, необходимые в быту предметы, имелись в наличии, практически, у всех зрелых людей уже в брежневские годы, что и отражало разумность отношений распределения на первой фазе коммунизма и наиболее надёжный путь избавления человечества от тяжёлого профессионального заболевания всех предпринимателей - клептомании. Свою нестандартность узкоталантливые люди (певцы, музыканты, товароведы) эпохи социализма воплощали в чулках, набитых купюрами, в драгоценностях, в картинах, а потому именно они и являлись объектами повышенного интереса со стороны не менее талантливых Остапов Бендеров и других охотников за излишками дензнаков: домушников, форточников и медвежатников, реже, «Деточкиных».

Таким образом, невозможно не прийти к выводу, что первая фаза коммунизма не является плодом одного лишь пожелания социалистов и кабинетного морализаторства. Переход общества в эту фазу своего бытия не может осуществиться так, как это происходило при переходе одной эксплуататорской формации в следующую, более грабительскую, за счёт лишь количественного созревания материально-технических предпосылок, насилия и более изощрённой лжи.

Впервые в истории развития производительных сил человечества возникла необходимость и возможность построения системы межличностных отношений на основе познанных объективных законов прогресса. Однако факторам, способствующим развитию общества на научной основе, всегда противопоставлены факторы, порожденные самым разрушительным из пороков - массовым заразительным невежеством, тем более, старательно культивируемым во всех эксплуататорских формациях.

Облегчает ли загнивание капитализма
процесс построение коммунизма?

Живя в рамках звероподобных, загнивающих отношений эксплуататорских формаций, порождаемых непропорциональным распределением благ, утописты разных эпох творили модели своего, как им казалось, более гуманного общества (начиная с Атлантиды, рая небесного, или, например, Города Солнца, фаланстер), в котором средства производства соответствовали времени жизни утопистов, а отношения между людьми описывались как уравнительные, почти, коммунистические. Т.е., видя вопиющее материальное неравенство людей в условиях рабовладельческих, феодальных и капиталистических империй, утописты в своих моделях, просто, наполняли свои социальные конструкции пасторалями, патриархальными и семейными идиллиями, описаниями всеобщей элементарной сытости на базе текущего уровня развития производительных сил, за счёт честных распределительных отношений.

Если рабство для утопистов было злом, то справедливое общество выписывалось ими на антирабовладельческой идее, но, естественно, без индустриализации. Если они оценивали гнилость феодализма в качестве зла, то справедливое общество, хоть на земле, хоть во сне, выписывалось ими на принципах антифеодализма, как у декабристов или у Чернышевского. Если на дворе уже «стоял жуткий империализм» со своими зверствами, то народники считали, что справедливое общество нужно строить на основе крестьянской общины с сохой, игнорируя последствия промышленных революций.

Утописты пробовали уговорить господ добровольно отказаться от паразитизма и построить рай для их трудолюбивых рабов, но не утруждали себя решением вопроса: чем, кроме благих пожеланий, можно вымостить туда дорогу?

Ранние утописты строили свою модель, независимо от того, в какой степени современные им производительные силы имеют общественный характер, т.е. насколько они объективно общественные, а потому и рождали модели то религиозного, то национального, то мелкобуржуазного социализма.

Более поздние утописты, в условиях, когда производительные силы уже носили общественный характер, творили свои модели, не учитывая отрицательных последствий от разделения труда и специализации производств, уродующих личность эксплуатируемого человека; не анализируя последствия концентрации капитала и централизации производства, требующих научно обоснованного управления; обходили исследованием степень классового расслоения общества эпохи монополизма; игнорировали уровень бескультурья масс и многие другие реальные факты текущего состояния общества. Т.е. утописты буржуазного периода строили воздушные замки своего социализма без учёта СТЕПЕНИ ЗАГНИВАНИЯ современного им гражданского общества на базе экономического монополизма, «толщины» слоя маргиналов, люмпенов и рантье; клерикальной верхушки и мистических настроений обывательских масс; не учитывая степень коррумпированности чиновного аппарата и правозащитного движения, продажной специфики рыночных СМИ, степени мещанства интеллигенции; готовности полиции и национальной гвардии, по привычке, стрелять не думая. Игнорировалось и множество иных, массовых психических, моральных уродств капитализма, либерализма, национализма и клерикализма эпохи империализма и мировых войн.

Утописты, в том числе, экономисты-персоналисты не понимали и не понимают того, что, какой бы «гладкой» ни была теоретическая модель их социализма, реальным борцам за общественный прогресс предстоит преодолеть ту объективную инерцию развращенности, безграмотности, расслоенности, антагонизмов между большинством граждан буржуазного общества, неизбежного активного и пассивного их сопротивления переменам, с чем и столкнулись большевики после октября 1917 года. Вся эта нравственная грязь, органически присущая людям, воспитанным на монархических, националистических, экономических, сословных, религиозных догмах, отлично описаны Деникиным в его мемуарах в качестве причины поражений «белого» движения в войне против народов Советской уже России.

К сожалению, в своих работах по вопросам высшей стадии капитализма, Ленин не имел возможности создать полный перечень тех мерзостей реальной жизни, которые он относил к набору признаков загнивания капитализма в эпоху империализма. Многие отождествляют выражение «загнивание империализма» с буквальным его умиранием, а то и обнищанием олигархов. Ленин оговорил в предисловии свои недомолвки и абстракции, обусловленные буржуазной цензурой, рассчитывая на вдумчивых читателей. Но современные оппортунисты-утописты, опустившись до уровня циников-либералов, замалчивают, как и, в свое время, Каутский, что при империализме бурное развитие средств производства и глобализация монополий закономерно сопровождаются массовым разложением главного элемента производительных сил общества, т.е. человека, ожирением и наркотизацией его морали.

Но, как бы не был развращен при капитализме обыватель и чиновник, нет такого предпринимателя, который бы не мечтал быть первым в списке журнала Форбс. Предприниматель может стать монополистом, если только превзойдёт по степени своей склонности к тирании и по масштабам персональной агрессивности Цезаря, Дария, Калигулу и Чингиз-хана. О том, что предприниматель не имеет права на совесть, совершенно откровенно говорится в книгах Сороса. И этот, обязательный для верхушки господствующего класса, комплекс аморализма является матрицей и эталоном поведения значительной части остального населения. Миллионные армии вооруженных пролетариев вели себя в войнах именно так мародерски, как это угодно было монополистам. Ведь, ясно, если на балансе, например, одной лишь «Дженерал моторс» в лучшие её годы, официально числилось более 400 000 покорных наемных работников, то вся их жизнь определялась прихотями держателя контрольного пакета акций. Иначе говоря, не Гитлер толкнул на вторую мировую войну монополистов и пролетариев всего мира и заставил и х строить газовые камеры, а монополисты толкали на войну не только своих пролетариев, но и своих карманных «глав государств», т.е. козлов отпущения, а если последние артачились, то их расстреливали без суда, как короля Югославии, Александра I, премьера Франции, Луи Барту, как и Кеннеди, президента США.

Но современные либералы делают вид, что ни разгул религиозного и националистического терроризма, ни комизм перманентной «борьбы» всех развитых рыночных стран со своей родной коррупцией, т.е. с проституированностью рыночной «элиты», ни рост наркозависимости населения, ни нарастающая мизантропия, ни массовая половая дисгармония и дисфункция не являются для них очевидными признаками закономерного процесса загнивания главной производительной силы империалистических стран. Только умственной деградацией населения можно объяснить тот факт, что под рукой олигархов всегда найдется несколько миллионов особей, которые с восторгом видят себя в роли «пушечных котлет». Когда абалкины и аганбегяны, грефы и чубайсы превозносили и равнялись, например, на японское чудо, они обходили и обходят тему роста интенсивности самоубийств в японии.

Но так обстоят дела не только в японии. В частности, президент США, Трамп, как известно, очень озабочен опиатоманией в США. Но известный диссидент США, доктор, профессор Локшин, в своих «постах» в интернете утверждает, что это лживая полуправда, что на самом деле, это новая, сознательная, уже распространенная, «технологичная» форма САМОУБИЙСТВА американцев, объевшихся американской мечты.

MedikForum 11.01.2018 «Эпизоды самоубийств за счёт приема чрезмерного количества опиоидных препаратов встречаются значительно чаще в США, чем об этом сообщает национальная статистика. Уровень самоубийств в Америке с 2000 по 2016 годы вырос почти на 25%, при этом количество вроде бы случайных смертей, связанных с использованием опиоидных препаратов, за тот же период увеличилось на 312%. По мнению авторов исследования, диспропорция этих скачков объясняется тем, что многие смерти от опиоидов в реальности являются самоубийствами.

Авторы исследования считают, что точный масштаб самоубийств в Америке серьёзно недооценивается. Поразивший страну опиоидный кризис делает профилактику подобного рода суицидов более затруднённой, поскольку психологи и психиатры не понимают, с кем они имеют дело. В большинстве случаев, к опиоидам прибегают не законченные наркоманы, а люди, которые просто хотят свести счеты с жизнью, но их воспринимают совсем по-другому.

Если изложенные в исследовании факты подтвердятся, то Америка займёт безоговорочное первое место по количеству самоубийств на душу населения. До последнего времени считалось, что чаще всего американцы сводят счеты с жизнью с помощью огнестрельного оружия. И вот теперь на смену традиционным пистолетам приходят опиоидные препараты.»2

Для современных либералов и мажоров возможность, до поры до времени, безнаказанно давить педаль газа «до полика», дорого жрать, материться с эстрады и в интернете, колоться и беспросветно пьянствовать, как это делают, в свободное от пасквилянтства время, российские грантоеды-блогеры - самое «рассветное» состояние. (См., например, историю безвременной кончины Гайдара, Березовского, Немцова, Носика...)

Современные, столь же простодушные, сколь и безграмотные утописты, не понимают, что, чем на более поздний срок откладывается победа науки об обществе над идеологиями потреблятства, тем в более сложных условиях придётся строить коммунизм, т.е. это придётся делать при более высокой степени рыночного загнивания значительных масс населения, чем это обнаружило себя в зверином поведении миллионов пролетариев в первую мировую войну, которую, долгое время, буржуазные теоретики, со всей своей дури, именовали Великой, ни мало не смущаясь тем обстоятельством, что люди, воспитанные в христианской морали, вели её уже с применением оружия массового уничтожения всего живого на Земле. В современных «развитых» странах Запада дело одичания зашло так далеко, что большинство граждан голосует за всеобщее вооружение народа любыми видами оружия, за разделение стран по национальному признаку или осуществление апартеида (Англия, Испания, Бельгия, Канада, Украина, Грузия, Турция...). Пожалуй, уже нет капиталистической страны, в которой проживают граждане, морально не готовые стрелять в ближнего своего во время, до и после воскресной мессы или пятничной молитвы. В развитых странах счет пострадавшим в массовых уличных расстрелах уже, всё чаще, измеряется не десятками, а несколькими сотнями.

Проводя конкретно исторический анализ, Ленин писал о том, что в России образца 17 года прошлого века, было легко сделать революцию, но трудно построить социализм, а в развитых капиталистических странах очень трудно сделать революцию, но легко построить социализм. И дело уже тогда заключалось в том, что степень развращенности и оглупленности населения развитых капиталистических стран была существенно выше, чем в относительно аскетической царской России, что делало очень трудным построение партии научного мировоззрения на Западе, а следовательно, и соединение пролетарского движения с наукой побеждать.

Причина такого положения вещей состояла в том, что, чем выше уровень развития капитализма, тем больше средств правящий класс, лично олигархи способны выделять и выделяют из своих прибылей, как это практиковал и практикуют Крибл, Сорос... для целенаправленного оглупления и разложения населения мира, путём обеспечения относительно высокого уровня технической грамотности на очень узких направлениях и высокой степени дебилизации населения на ниве обществоведения.

Не случайно в России, благодаря относительно короткой истории капитализма и зверской интенсивности его внедрения, значительное развитие и распространение успело получило научное направление обществоведческой мысли - марксизм, а на Западе, особенно в империалистической, колонизаторской Европе, жирующей на рабах, - фашизм. Нельзя не заметить, что и в республиках бывшего СССР, по мере роста срока их капитализации, развивается национализм всех наций, местами уже не отличающийся от фашизма, и религиозный фанатизм. Пока, на территории бывшего СССР, достойный и реальный отпор фашисты получают только на территории ПМР, ЛНР и ДНР.

Историческая практика СССР сталинского периода показала, что предрасположенность некоторых людей к паразитизму, относительно удачно описанная в произведениях Ильфа и Петрова, массовая проституированность, т.е. все проявления гнилости капиталистического общества, надёжно лечатся только коммунизмом, но, всё равно, труднее, чем, например, запущенный туберкулез.

Если в теоретических рассуждениях абстрагироваться от факта господства перечисленных атавизмов в психике людей, травмированных частной собственностью, то, действительно, построение коммунизма выглядит довольно простой задачей. Но дело как раз в том, что подавляющее большинство «ценностей» рыночного «потреблятства», наркотически действуя на психику незрелых людей, как всякий наркотик, требуют постоянного увеличения «дозы», что, со временем, приводит к безвозвратной деградации личности. Будь то прибыль, алкоголь, гаджеты или еда, у людей, особенно молодых, легко формируется стойкая зависимость в количественном росте потребления и того, и другого, и третьего. Если это секс, то в рыночных условиях, постепенно, формируется маниакальная зависимость любителей «клубнички», и начинается поиск всё более диких, садистских форм удовлетворения этой, не противоречащей любви, потребности в половой близости. Если западный человек получает удовольствие от еды, то только полная обездвиженность трёхсот килограммовой туши, иногда, пробуждает в её носителе мысль, что он чего-то не понял в смысле своего существования у корыта с фастфудом. Если появляются компьютерные «бродилки», то они перерастают в «бродилки-стрелялки», а затем и в реальную охоту на людей, вытесняя гольф и покер.

Но и это не всё. Главный звериный инстинкт, связанный с кормовой базой, порождает отношения частной собственности между людьми, постепенно приобретающие всё более уродливые, совершенно бессмысленные количественные гипертрофии.

При отсутствии научных знаний о гигантском преимуществе человеческих форм отношений над животными, двуногие прямоходящие млекопитающие, при любом уровне развития средств производства, вынуждены жить по законам джунглей. Подобные гоминиды отличаются от животных лишь тем, что свой агрессивный аппетит они выражают с помощью слов, а не рычанием или похрюкиванием. Были случаи, например, когда на конвейерах «развитых стран» для поиска бракованных изделий применяли дрессированных голубей, а не работников ОТК. Водителей, например, трамвая, электрички эпохи капитализма готовят так, что по своей социальной образованности они не многим превосходят собаку-поводыря, которая и маршрут относительно легко запоминает, и дорожную обстановку, и сигналы светофора «прочитывает» верно. При капитализме делается всё возможное, чтобы работники любой отрасли, даже, случайно не вышли за рамки своих профессиональных «рельсов».

О пользе загнивания для капитализма и вреде всенародного качественного образования очень убедительно говорил Греф на одном из форумов неизлечимых финансистов: «Люди не хотят быть манипулируемы, когда имеют знания», - констатировал он. Глава Сбербанка ссылался на известных мыслителей, «таких как Лао Цзы», которые создавали свои теории, «зашифровывая их, боясь донести до простого народа». Он также напомнил о Конфуции, начинавшем как демократ, а затем создавшем учение о разделении общества на страты.

«В иудейской культуре, - отметил Греф, - Каббала давала науку жизни и три тысячи лет была секретным учением, потому что люди понимали, что такое снять пелену с глаз миллионов, сделать их самодостаточными». «Как управлять ими? Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции». Особую тревогу у Грефа вызывает общество, где «все имеют равный доступ к информации». «Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют возможность судить напрямую, получать не препарированную информацию, не через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины спущенных на головы СМИ, которые как бы независимы, а на самом деле, мы понимаем, что все СМИ заняты сохранением страт?».

Руководствуясь высказанными соображениями, Греф безжалостно сокращает штаты сотрудников своего банка, повышает интенсивность их работы за ту же зарплату и, следовательно, лишает их жизненной энергии и свободного времени, самого важного объективного ресурса для самообразования людей, углубляя их рыночное одичание.

В результате подобного стандартного режима накопления капитала, будущим поколениям строителей коммунизма придётся на начальном этапе столкнуться со значительными массами людей, чей жизненный опыт не содержит ничего глубокого, ничего романтичного, т.е. с моральными инвалидами и, как писал Маяковский, «Е вылизывать чахоткины плевки» рыночного быта «шершавым языком плаката».

Таким образом, отвечая диаматически на заданный, в названии раздела, вопрос, можно сказать, что при правильном понимании сути загнивания капитализма, коммунисты могут грамотно нейтрализовать последствия этого гниения на первой фазе коммунизма. Непонимание сути загнивания капитализма теоретиками КПСС, неквалифицированная борьба с этим недугом, формализм, обрекает партию и трудящихся на величайшую трагедию. Здесь, почти как в медицине, чем дольше врачи не могут диагностировать перитонит и выбрать стратегию лечения, тем ближе пациент к реальной гибели.

Утопизм, оппортунизм, коммунизм

Как уже отмечалось в публикациях «Прорыва», люди, не вооруженные научными знаниями, способны тысячелетиями сосуществовать в рамках первобытных коммунистических отношений, но лишь до той поры, пока, естественный рост производительности их труда и объемов производимой продукции не отразится в психике необразованных масс «излишками», провоцирующими острые приступы персонализма, связанного с возможностью осуществления непропорциональных, эгоистических распределительных отношений «по способностям» и, как показала практика, по наглости и силе.

Материальное и идеальное находится в сознание людей в своеобразном единстве и противоречии. Развитое идеальное, способно установить рациональную границу влияния материального, тем более, бытового на формирование направленности личности. Неразвитое идеальное идёт на поводу материального, нивелируя личность до уровня разглагольствующего животного.

Заезженным «коньком» поколения социалистов-утопистов эпохи империализма, прежде всего, экономистов, является призыв, посылаемый ими, видимо, олигархам, к более справедливому распределению создаваемых благ, через приведение размеров оплаты труда в соответствие со стоимостью рабочей силы. Сизифовым трудом в подсчете персональных размеров этой формы «справедливости» уже больше четверти века занимается, например, профессор М. Попов. Он пытается рассчитать величину заработной платы для пролетариев, которая будет равна стоимости рабочей силы и, в то же время, удовлетворять потребности пролетарской семьи, видимо, порождая чувство особой гордости у пролетария за себя, и зависть у всей «рублёвки», но не вызывая у пролетариев вопросов в условиях разгула инфляции, безработицы, колебания курсов валют, сплошной череды банкротств и других «прелестей», рождаемых анархией денежных отношений при капитализме.

Экономисты надеются, что своими расчетами они пробудят в душах рабочих обиду и спровоцируют их на борьбу с капиталистами за более справедливую заработную плату на каждом отдельно взятом предприятии, а там, глядишь, и на борьбу за политическую власть. В результате, вне зависимости от наличия и степени зрелости коммунистической партии, авангарда пролетариата, будет, якобы, установлена диктатура самого пролетариата, застрахованного от «диктатуры партии». В рамках подобной «логики» экономический утопизм и перерастает в агрессивный оппортунизм.

Между оппортунизмом и искренним утопизмом существует небольшое различие: оппортунисты, выборочным обрезанием марксистской фразы, служат буржуазии сознательно, а утописты - услужливо недопонимая марксизм, служат буржуазии случайно. Представляется, что именно таковым было отличие, например, утописта Плеханова от оппортуниста Троцкого, а ныне Тюлькина от Зюганова, но с тем же результатом.

Оперируя отдельными фразами из марксизма, левые утописты-персоналисты и сегодня не понимают, что Маркс открывал объективные законы развития общества за те тысячелетия прошедшей истории, когда люди не только НЕ ЗНАЛИ ни одного объективного закона общественного развития, но самым активным образом исповедовали мистические, в том числе, и расовые учения о причинах той или иной формы мироустройства. Применительно к эпохам всеобщей безграмотности Маркс писал, что люди вступают в производственные отношения независимо от своего сознания. Естественно, в те времена, если сознание что-нибудь и подсказывало людям, то очень узкому слою мыслителей, которые, как, например, Петти, Джон Ло или Давид Рикардо, исследовали экономику, прежде всего, для своего персонального обогащения, а не для просвещения человечества. А.Смит ошибался, когда назвал политэкономию наукой о богатстве народов. Он прекратил свои исследования, как только сам понял, что диспропорции в рыночной экономике обречены лишь на разрастание, и знания политической экономии найдут своё наиболее полное выражении в деятельности персон, подобных Соросу, Мавроди, Мэдоффу, Березовскому и т.п.

Материалистически подойдя к исследованию тенденций развития капитализма, Маркс пришёл к выводу, что на монополистической его стадии формируются все необходимые объективные материально-технические условия для перехода к коммунистическим формам производственных отношений, а сам капитализм, в глазах миллиардов трудящихся, сознание которых не обогащено наукой, всё равно будет дискредитирован глобальными экономическими кризисами и мировыми войнами. Но дискредитирован, не значит умер сам от стыда. Поэтому будет сила способная его устранить с политической арены. Но дальнейший успех будет зависеть от умения использовать материальные предпосылки, оставленные капитализмом. А здесь всё будут решать кадры.

Ленин, позднее, на практике доказал, что, даже, при феодальном капитализме царской России, когда монополистическая буржуазия сама осуществила уничтожение монархии и посажение всех наследников царских активов в тюрьму (чтобы спокойно «распилить» их собственность), реальная степень концентрации производства и централизации финансов в России позволила большевикам после Октябрьской революции достаточно стремительно перевести всё основное промышленное производство и финансы в русло централизованного планирования, а сельское хозяйство - на кооперативные, совхозные и коммунарские рельсы, и подтвердить правильность всех подобных мероприятий победами на военно-политическом, научном и культурном поприщах.

Главным субъективным фактором успеха Ленина и Сталина в блестящем использовании объективных предпосылок, оставленных капитализмом в наследство большевикам, при, например, осуществлении политики «военного коммунизма», НЭП и плана ГОЭЛРО, была достаточная мера научной подготовки плеяды «твёрдых искровцев», и потому, грамотная пропаганда научно обоснованных ленинских и сталинских идей, умелое разъяснение массам причин тактических поворотов и твердое проведение в жизнь политики диктатуры рабочего класса по отношению к буржуазии и в период военного коммунизма, и в период проведения НЭП.

Таким образом, чтобы не быть вечным утопистом, необходимо понять, что главной задачей замены капиталистической формации на коммунистическую является перевод СОЗНАНИЯ пролетариев умственного и физического труда из привычной для них звериной системы «ценностей» в систему сугубо человеческих общественных отношений, построенных на научных знаниях объективных законов прогресса общества, законов его окончательного очеловечивания во имя всеобщего счастья. И здесь без партии, которая точно знает, как это делается, никакого построения коммунизма не произойдёт при любой степени развития средств производства.

О полном развитии материальной подготовке социализма
и не полной субъективной готовности партии

Широко известны ленинские слова о том, что ГМК есть полная МАТЕРИАЛЬНАЯ подготовка социализма. Т.е. характеристики средств производства и обращения продукции, уже при ГМК, таковы, что пролетарии систематически производят предметы потребления всех назначений в количестве, существенно превосходящем покупательную способность населения ВСЕГО МИРА и, в результате, весь капиталистический мир регулярно погружается, с одной стороны, в хаос кризисов «перепроизводства», а с другой стороны в идиотизм пособий по безработице и бесплатных супов для нищих. Но это, если не считать ещё и «денег, выброшенных на ветер», т.е. циклопических затрат всех развитых стран мира на выборы президентов, на вооружения, боеприпасы и содержание миллионов вооруженных паразитов, т.е. буржуазной наемной армии, полиции, спецслужб для поддержания именно такого кризисного «порядка». С точки зрения объемов производства потребительных и разрушительных «благ», развитые капиталистические страны давно уже созрели для перехода к жизни с 3-4 часовым рабочим днём, практически, во всех видах рутинного материального и духовного производства, чтобы остальное время жизни КАЖДЫЙ Человек мог заниматься творческими видами деятельности и здоровыми формами использования самого главного человеческого богатства - свободного времени.

Однако любые, даже, самые значительные технические и управленческие достижения капитализма на стадии ГМК не порождают у марксиста иллюзии возможности АВТОМАТИЧЕСКОЙ смены эксплуататорской формации на неэксплуататорскую, т.е. смену характера базиса, рыночных экономических отношений на противоположные. Ведь, в олигархи прорывается только такой тип людей, которые остаются собственниками своих капиталов до самой смерти, не говоря уже о том, что некоторые олигархические кланы бессмертны при капитализме, как и мафия.

Каутскому же казалось, если созрели материальные предпосылки, тем более, одновременно в большинстве стран мира, то акционированные ультраимпериалисты и их челядь без труда откажутся от привычного паразитизма своей власти и болезненной извращенности их образа жизни. В этом же заключается и реакционная сущность троцкизма, призывавшего, до революции, к ожиданию одновременного созревания повсеместно революционной ситуации под воздействием всемирного экономического кризиса капитализма, а после победы Октября, призывавшего бросить пролетариев России в заграничный поход и, не считаясь с жертвами, установить диктатуру остатков выжившего российского пролетариата во всех странах.

Однако поражение Красной Армии под Варшавой, доказало, что буржуазный и пролетарский национализм, при заражённости польской социал-демократии мелкобуржуазным шовинизмом, способен оказать гигантскую услугу не только Пилсудскому, но и всей монополистической буржуазии и нарождающемуся европейскому фашизму. Поход основной массы немецкого и значительных масс европейского пролетариата против СССР в 1941 году доказал, что отношение к пролетариату как к автоматически прокоммунистическому классу не имеет ничего общего с диалектико-материалистическим подходом. Истина и в этом вопросе конкретно-исторична, а не огульна.

Марксисты-победители, руководствуясь законом связи общественного бытия и общественного сознания, всегда исходили из того, что, до построения полноценной коммунистической партии, сознание пролетарского класса, будет содержать в себе лишь трагические противоречия буржуазного общественного бытия, нейтрализовать которые можно только внося научные истины в массовое пролетарское сознание. А этого невозможно добиться без партии, члены которой, в значительной своей массе, будут вооружены таким уровнем научного мировоззрения, который, по силе своего воздействия на сознание масс, существенно превзойдёт уровень всех религиозных и, тем более, буржуазных пропагандистов, всевозможных познеров и сванидзев.

Нужно знать и понимать историю возникновения и сущность противоречий пролетарского сознания, возникшего на базе крестьянского сознания в эпоху, когда феодалы в одночасье выкинули крестьян на свободу, сделав их пролетариями поневоле. Но, даже, в условиях господства частной собственности, ни один здравомыслящий человек не станет пролетарием добровольно. Только под страхом голодной смерти. Пролетарские семьи, часто, лезут вон из кожи, чтобы хоть кто-то из них выбился из разряда пролетариев в мелкого буржуа.

Человек вынужден наниматься на работу к другому человеку, не только потому, что он ОТ РОЖДЕНИЯ лишён элементарных средств существования, как и многочисленные поколения его предков, но он вынужден наниматься на работу на условиях хозяина средств производства ещё и потому, что пролетарский быт лишает возможности пролетарских детей развивать своё сознание за пределы идеи о будущем найме на примитивную работу.

Это уже на первой фазе коммунизма, оценивая свои природные задатки, подростки могут мечтать стать космонавтом, виртуозом-токарем, пекарем, плотником, рыбаком, музыкантом на благо всему обществу, ради продуктивного, творческого, не изнуряющего до последней степени труда, ради участия в общем деле коммунистического бытия, руководствуясь романтическими соображениями, великолепно отраженным в песнях сталинско-брежневского периода не только официальными поэтами, но и «бардами».

При капитализме, прежде, чем реализоваться, необходимо, сначала, выжить, т.е. наняться к хозяину средств существования. Ни у одного образованного человека не может возникнуть желания, тем более, жгучего, стать для кого-то наёмным рабом, т.е. пролетарием умственного труда и, подневольно, писать на кого-то романы или диссертации. Но при капитализме миллиарды людей находятся в таком положении, что вынуждены выпрашивать ЛЮБУЮ грязную и подлую работу (например, киллера или коллектора), не задумываясь об отдалённых последствиях, а стараясь угодить нанимателю. Значительный слой современных пролетариев образуется из числа мелких производителей, разоренных крупными фирмами, и потому ненавидящих свою наёмную работу, свой пролетарский статус, мечтающих вырваться из класса наёмных рабов в класс, хотя бы, мелких, но эксплуататоров. Слабость теоретической и пропагандистской подготовки членов партий с коммунистическими названиями на Западе, разбавленность местного пролетариата пришлыми гастарбайтерами и разорившейся частью «среднего класса», предательская политика профсоюзов, делает марксистское учение, пока, труднодоступным для сознания значительных пролетарских масс.

Диаматика строго и стройно доказала, что стихийно идущий исторический процесс может подготовить лишь материальные предпосылки для качественного скачка в общественном развитии, для которого, прежде, хватало идеологий, т.е. принятых на веру постулатов о рае небесном или о благодати рынка земного. Но капитализм, создав свои средства производства на основе комплекса наук, пока ещё, имеет возможность сопротивляться внедрению научного мировоззрения в сознание главного элемента производительных сил общества, т.е. в сознание пролетариев умственного и физического труда.

Большая беда в том, что в вопросе об объективных законах общественного развития, как показывают многочисленные политизированные «ток-шоу» на разных каналах ТВ РФ, современные пролетарии умственного труда, т.е. официальные профессора, сами, частенько, попадают в очень унизительное положение наемного граммофончика, который отличается от трезвого гастарбайтера, лишь более изящно сформулированным многословием и меньшим количеством матерных связок между фрагментами своих фраз. Порой на эти передачи попадают и пропагандисты КПРФ, но с таким же результатом.

«Железу», т.е. средствам производства и обращения, абсолютно безразлично - в режиме каких человеческих отношений им приходится функционировать: в капиталистических или коммунистических. Им безразлично, при какой форме собственности они копают, режут, возят... Практика СССР показала, что, уже при социализме в конце 20-х годов, машины и оборудование, средства транспорта, созданные монополистами и для монополистов, вырабатывали продукции больше и лучшего качества, чем при империализме. Отбойный молоток, сконструированный при капитализме, в руках, например, Стаханова побил все мировые рекорды интенсивности и производительности труда шахтёров при капитализме. Выполнение плана ГОЭЛРО показало, что при общественной собственности на средства производства, при централизованном стратегическом планировании можно нанимать продажных американских, немецких инженеров, и они будут вполне удовлетворительно управлять «железом» на стройках коммунизма первых довоенных пятилеток. Советское производство продуктов питания, уже при Сталине, фактически, избавилось от традиции рыночной фальсификации компонентов еды и беспрерывного роста цен на неё. Советская военная техника, производимая в годы войны, преимущественно, на немецких капиталистических станках под открытым сибирским небом, руками политически сознательных членов социалистического общества, превосходила по важнейшим качественным параметрам, в том числе, и по количеству, и немецкую, и американскую.

Но предательство Андропова и Горбачёва показало, что и оборудованию заводов и фабрик, построенных в годы сталинских и брежневских пятилеток, безразлична форма собственности, если авангард советского рабочего класса, т.е. КПСС, под разлагающимися воздействием своего ЦК, за последние 30 лет советской власти, решительно поглупел и омещанился, а у ? членов КПСС, не осталось ни ума, ни чести, ни совести, ни воли, ни организаторских способностей, а потому станки сталинской эпохи стали обогащать капиталистов-ельциноидов или ржаветь в качестве металлолома.

К сожалению, у многих современных левых утопистов сформировалось довольно примитивные представления по данному вопросу. Для них любой пролетарий, независимо от эпохи и страны пребывания - автоматически революционен, а общественный характер средств производства, якобы, автоматически порождает необратимо общественные производственные отношения, нужно лишь взять нечто, обозначенное в словарях словом власть, в свои руки. И возникает ощущение, что все образуется само собой, нужно только немного подождать, помитинговать, выбрать «своего» президента, утвердить конституцию и не очень напрягаться в изучении и развитии марксизма.

В России 1917 года, а ещё в большей степени, в США в 2017 году, «железо» вполне было и ныне вполне готово к работе и на империализм, и на коммунизм. Чем выше степень автоматизации и информатизации производства и обращения, тем больше «железо» объективно движется к коммунизму. Десятилетия бескризисного расширенного планового производства в СССР времен Сталина доказали это. Но, как только станки и машины в СССР были приватизированы, в страну вернулись поучительные кризисы, следовательно, воспитывающая и, одновременно, разлагающая массовая безработица, а значит, и массовые бандитизм, проституированность, бездомность, беспризорность, которые помогают прозреть миллионам граждан глубже и быстрее, чем лекции по марксизму в советских ВУЗах. В этом состоит диаматика разложения и, одновременно, прозрения пролетарских масс умственного и физического труда.

Необходимо, следовательно, понять, почему современные пролетарии умственного и физического труда, не торопятся использовать всё то, что уже «поняло само железо», т.е. станки и машины, особенно автоматизированные системы управления огромными общественными производственными и сбытовыми комплексами? Ведь, эту технику, устремленную в коммунизм, сегодня делают люди, которые вовсе не думают о коммунизме, а, больше, о личном смехотворном размере их персонального материального поощрения со стороны хозяина, и о конкуренции с себе подобным наёмным бедолагой. Но уж таковы фокусы обыденного дипломированного сознания, в пороках которого можно разобраться только с помощью диаматики.

Представьте современное производство на заводах, на которых работают слепые рабочие, особенно если они достаточно молоды. Могут ли они сами знать, что происходит в другом конце цеха, что происходит в бухгалтерии или на совещаниях у владельца завода? Слепые рабочие, с большими трудностями каждый день добираются до своего рабочего места и довольны тем, что у них под рукой большое количество комплектующих, значит, много работы и, значит, есть надежда получить зарплату. Могут ли они мечтать ещё о чем-либо, если в коллективе нет ни одного зрячего пролетария, изучившего труды Маркса. К великому сожалению, огромные массы мирового пролетариата сегодня не сильно отличаются по своему мировоззрению от работников сборочного цеха для слепых. Разрозненные забастовки во имя повышения цены своей рабочей силы и периодические массовые погромы с разграблением магазинов и банкоматов - это всё, что демонстрируют пролетарии развитых капиталистических стран за последние полвека своей классовой «борьбы», плюс участие в войнах эпохи неоколониализма на стороне «своих» национальных господ и правительств. Подавляющая масса современных пролетариев умственного и физического труда мало отличаются своим мировоззрением от абсолютно слепых рабочих. Более того, зрячих гастарбайтеров во всех развитых странах мира эксплуатируют больше и жалеют меньше, чем слепых от рождения. Но на зарплату эта жалость не влияет.

Особенность процесса созревания предпосылок коммунистической революции в том и состоит, что, чем дальше продвинулся капитализм по времени своего существования, тем меньше коммунистам нужно думать об устранении остатков и пережитков феодального абсолютизма и, даже, о создании материально-технической базы первой фазы коммунизма, о чем не раз говорил Ленин. Буржуазия, тем более, монополистическая способна решить важные технические задачи и на базе частной собственности. Но предприниматели не только не способны, но и будут самым зверским способом сопротивляться реальному обобществлению средств производства и обращения, чтобы сохранить экономические ОТНОШЕНИЯ, позволяющие одному хозяину высасывать стоимость из труда СОТЕН ТЫСЯЧ наёмных работников умственного и физического труда ради удовлетворения болезненных потребностей владельца средств производства.

Таким образом, чтобы не быть социалистом-утопистом, необходимо диаматически подойти к учету комплекса совершенно КОНКРЕТНЫХ, СОЗРЕВШИХ объективных и субъективных факторов, предопределенных объективным историческим процессом, к оценке той роли, которую они сыграют в процессе отрицания капитализма. Но многие левые сегодня живут убеждением, что достаточно занять кабинеты в Кремле, а дальше пойдет «триумфальное шествие советской власти». Об этом мечтал Анпилов, возможно Рохлин, так думает Удальцов, Петрухин, Зюганов, Грудинин... Многие не понимают, что, говоря о революционной ситуации, делая все необходимое для формирования ПОБЕДОНОСНОГО субъективного фактора революции, Ленин как блестящий диаматик, ни на минуту не забывал о субъективных факторах ТОРМОЗЯЩИХ революционный процесс. Ленин потому и победил при жизни ВСЕХ противников трудящихся, что бескомпромиссно проводил политику монополии большевистской партии на воспитание пролетарских и полупролетарских масс умственного и физического труда.

Иначе говоря, многие начинающие левые воспринимают марксистское учение о связи объективных и субъективных факторов революционной ситуации, о связи производительных сил и производственных отношений, как учение об АВТОМАТИЗМЕ исторического процесса, а не как учение о НЕОБХОДИМОСТИ, обязывающей субъектов точно знать и строить свою практику в строгом соответствии с требованиями открытых объективных законов, а не надеяться на то, что, раз есть промышленный пролетариат, то достаточно рассказать ему о величине его возможной зарплаты и «всё пойдёт, как по маслу».

На самом деле, партии необходимо не бряцать коммунистическим названием, а завоевать у массы пролетариев умственного и физического труда реальное признание в качестве компонентного интеллектуального вождя этой массы, т.е. организованного, дисциплинированного и компетентного авангарда. Но и это ещё не всё.

Разумеется, момент политического переворота - необходимая отправная точка процесса переустройства общества, но недостаточная. Как показала практика, например, Сомали, Конго, Анголы, Бенина, Эфиопии, Чили, Кампучии, Афганистана, Венесуэлы, с приходом к власти в этих странах лидеров с левыми убеждениями, наибольшие трудности возникали и возникают у них не столько в период политического переворота, совершенного мирным или насильственным путём, с помощью или без помощи СССР, сколько в процессе строительства первой фазы коммунизма, не говоря уже о строительстве самого коммунизма. Крушение стран бывшей системы социализма происходили, как под копирку, и начинались с безусловного объективного падения АВТОРИТЕТА национальных партий с коммунистическими названиями в среде местного рабочего класса, а не с разрушения городов, заводов и фабрик в ходе войн и землетрясений.

Оказалось, что создавать «материально-технической базу коммунизма», в рамках лозунга: «догнать и перегнать США по производству на душу населения угля, стали, хлеба, сала, сахара, молока, пар обуви», и даже, квадратных метров жилой площади, по качеству вооружений и космической техники задача - вполне посильная и для КПСС времён Хрущева. По объемам выпуска некоторых из перечисленных продуктов, СССР, особенно во времена Брежнева, даже, перегнал США. Но общественное бытие в стране не стало более коммунистическим, чем во времена Сталина. По крайней мере, политическая активность рабочих не выросла, рабочий день у трудящихся не стал короче, цены застыли на одном уровне, поскольку СССР и все страны социализма стали отставать от капиталистических стран по показателям темпов роста производительности труда и, в целом, в вопросах экономического соревнования двух систем.

Между тем, проблема роста производительности труда - есть наиболее легко решаемая в теории задача: внедряйте достижения ученых и инженеров в производство и производительность труда во всех отраслях будет расти. Сегодня не все левые это осознали, а правые - всеми силами стараются отвлечь общественное мнение от этого обстоятельства.

Единственной причиной, тормозившей рост производительности труда в СССР, а потому и в других, преимущественно аграрных странах социализма, - субъективная и состояла она в том, что в СССР, не выявленные, в своё время, троцкисты, повсеместно засылали свои кадры и в левый, и в правый уклоны, и в «промпартию», и в ВЦСПС, и в Госплан, и в ВЧК-НКВД-КГБ и, особенно, в идеологические комиссии КПСС, в обществоведческие ВУЗы и в университетские кафедры марксизма. А, как известно, одна паршивая овца способна инициировать вымирание всего стада.

Благодаря усилиям Хрущева, но в ещё более высокой степени, Андропова, партийные кадры подбирались и расставлялись таким образом, а акценты в развитии материально-технической базы страны определялись после Сталина так, чтобы всё происходило в виде «бега на месте», а там где это не удавалось, чтобы «развитие» шло по экстенсивному пути во всех отраслях производства с неуклонным нарастанием роли материальных стимулов, товарно-денежной формы мотивации отношений между людьми.

Сегодня нет либерала или демократа, который бы не призывал исследователей не заниматься конспирологией. Эти призывы и убеждают, что каждая либерально-демократическая «кошка» отлично знает, что «общественное сало сожрала» именно она. Благодаря троцкистской кадровой политике, «бухаринской школке», а позднее и «плешке», вклад в дело торможения роста производительности труда в СССР внесли руководители АН СССР, тонко и умело навредили делу роста производительности труда Канторович и его креатура, руководители Госплана, воспитанные Вознесенским, работники Комитета по науке и технике при ЦК КПСС и промышленный отдел ЦК КПСС, составитель речей Брежнева в области экономики, Абалкин. Руководители и сотрудники названных организаций и учреждений, в силу своей крайне скромной обществоведческой подготовки, чванства, меркантильности, карьеризма, пользуясь безграмотностью Хрущева, Косыгина и Брежнева, неспешно решали свои бытовые проблемы, а многие из них использовали своё положение для умышленного торможения внедрения научных открытий в производство. Так было, например, с технологией непрерывной разливки стали, с внедрением достижений «оборонки» в производство предметов гражданского назначения и т.д.

Как можно отрицать наличие заговора в КПСС, если, например, Е.Гайдар был некоторое время редактором экономического отдела теоретического журнала КПСС, «Коммунист», а антикоммунист яковлев - секретарем ЦК КПСС по идеологии, а антикоммунист Волкогонов - Заместителем Начальника ГлавПУРа. Они не могли пролезть туда с их прокапиталистическими взглядами без покровительства КГБ. Это противоречит утверждению самих же либералов о том, что КГБ знало всё и обо всех.

При Сталине разрыв между ведущими странами капитализма и Советским Союзом сокращался СТРЕМИТЕЛЬНО, а после Сталина развитие СССР и стран народной демократии, сначала, превратилось в строительство развитого, зрелого социализма, затем стало называться периодом застоя и, наконец, было объявлено хозрасчетной «перестройкой» развитого социализма в окончательный капитализм.

Однако никто из либеральных антисоветчиков не сможет отрицать того очевидного факта, что, по мере избавление аппарата ЦК ВКП(б) и Советского правительства, сначала от Троцкого, потом от наиболее известных троцкистов и бухаринцев, производительные силы СССР, при Сталине, РАЗВИВАЛИСЬ САМЫМИ СТРЕМИТЕЛЬНЫМИ ТЕМПАМИ В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, прежде всего, потому, что и Ленин, и его лучший ученик, Сталин, строили именно КОММУНИЗМ, Т.Е. ЦЕНАПРАВЛЕННО внедряли в практику бесплатное образование, безденежные «великие почины», централизованное планированиеЕ, т.е. воспитывали и организовывали жизнь людей по-коммунистически с детских лет, и потому СССР приобретал неоспоримые преимущества перед всеми, кто пытался задушить страну блокадой, санкциями или военным нашествием.

Чтобы общественное сознание избавить от атавизма, во второй пятилетке треть средств Госбюджета СССР была направлена на развитие науки, образования и художественной культуры. При Сталине планирование исходило не из финансовых возможностей и показателей, а из скрупулёзного научного исследования вопросов классовой целесообразности, политической оценки внутренней и внешней обстановки, из наличия ресурсов всех видов в натуральном выражении и измерении. Научные и инженерные кадры оценивались не столько за публикации в журналах, сколько по реальным вкладам в решение совершенно конкретных задач, имевших важное производственное и оборонное значение. Разумеется, наиболее замшелые кадры стимулировались и денежными премиями, орденами, и медалями, степенями и званиями, но и неизбежной партийной и юридической ответственностью за, например, срыв сроков выполнения конкретных заданий, тем более, неоправданный срыв.

Чем большую роль начинали играть натуральные пропорции в развитии СССР, тем меньшее значение имели стоимостные механизмы. Перевод при Сталине, всех министерств и ведомств на безналичный расчет привел к тому, что в СССР за одно десятилетие, практически, полностью исчезла практика «распиливания» бюджетных средств, сколь-нибудь заметная коррупция, безработица, а вместе с ней резко пошли на убыль организованный воровской, националистический и религиозный бандитизм, исчезли бездомность людей и беспризорность детей.

Таким образом, за какой бы аспект развития общества в период реализации задач первой фазы коммунизма мы не взялись, будь то тенденции развития средств производства, производственных отношений, производительности общественного труда или морального разложения социальной системы, мы всё время натыкаемся на «человеческий фактор», как в большинстве авиационных катастроф времен торжества рыночной демократии, т.е. на обстоятельства, порождаемые субъективным фактором, в одном случае, развития революционного процесса, в другом случае, с субъективным же фактором его торможения.

Объективен ли субъективный фактор?

Как показала практика, самой сложной теоретической и практической задачей первой фазы строительства коммунизма является привнесение в сознание людей новой системы трудовой мотивации. Века работы из-под палки, под влиянием страха голодной смерти остро поставили перед марксистами вопрос: что заменит такое сильное чувство мотивации к изнурительному труду, каким раньше были массовое чувство голода и страха?

Ленину пришлось на практике решать сложную задачу строительства новых общественных отношений с вовлечением в этот процесс больших масс людей, приспособившихся к выживанию в условиях феодального капитализма. Каким образом неграмотное, в значительной части развращенное войной, население, можно привести к коммунистическим производственным отношениям, когда научное мировоззрение ещё недоступно пониманию большинства, в том числе, и пролетариата, при таком уровне развития средств производства, когда, объективно, уже сложились все необходимые предпосылки для устранения дисциплины страха голода и постепенного перевода общественной психики в режим абсолютной свободы, т.е. осознанной необходимости?

Эта задача в теории и на практике впервые была разработана в важнейших её составных частях Марксом и, в значительной мере, осуществлена на практике Лениным в период «военного коммунизма», апробирована (в миниатюре) в коммунах Макаренко, развита и масштабирована Сталиным в плане ГОЭЛРО, в первых пятилетках, подтверждена массовым сознательным героизмом пионеров, комсомольцев и рядовых коммунистов, особенно, в тылу и на фронте в период Великой Отечественной войны, пятилетках восстановления и победы СССР над США в корейской войне.

Белогвардейское движение, иностранная интервенция и кулацкие восстания не оставляли выбора. Там, где они имели место, там носители паразитической идеологии уничтожались в открытых боях. Там, где имели место саботаж, мелкое и крупное вредительство, умышленная волокита, там свою роль сыграли ограничительные меры, пенитенциарная система под эгидой ВЧК. Но куда более значительное влияние на общественное сознание оказала, например, обеспеченная большевиками борьба с безработицей, бесплатные образование и медицина, стабильность цен в государственном секторе, рост общественных фондов потребления, прозрачная система оплаты по труду в результате законодательного закрепления его нормирования, выравнивание уровней доходов граждан и неуклонного сокращения роли товарно-денежных отношений в стране.

В работах, предшествовавших Октябрю, Ленин теоретически обосновал, что страна с национализированными банками имеет более высокий оборонный потенциал по сравнению со страной с частными банками. Действительно, если банкиры не имеют инструментов для постановки и осуществления мошеннических целей, то банки превращаются в относительно удобный инструмент учета, контроля и управления всем производственным комплексом страны. Однако частные банки (и современная практика РФ это наглядно продемонстрировала) являются организаторами всех кризисов, самых крупных мошеннических схем, особенно по распиливанию бюджетных средств, по вывозу денег за границу, «отмыванию» преступно нажитых капиталов и массовому ограблению вкладчиков. Именно поэтому современный ЦБ РФ, с одной стороны, закрывая наиболее проблемные, но прибыльные банки, санируя их до потери пульса, с другой стороны, повышает надёжность системы государственно монополистического финансирования, усиливая контроль над деятельностью наиболее крупных банков. Это, конечно, не национализация банковской системы, но меры протекционистского характера, вынуждающие всю либеральную прессу, особенно западную, писать о национализации банковского хозяйства в РФ. Нам же важно не то, что Путин стремится сделать российские банки «честнее», прозрачнее, а то, что, тем самым, признается вороватость банковской системы и целесообразность её централизации ради ослабления цикличности экономики страны.

Как известно, «красногвардейская атака» 1917 года на промышленный, особенно, средний капитал, была по инициативе Ленина несколько приторможена до налаживания системы управления и планирования уже национализированными, крупными производственными мощностями, которые были совершенно необходимы, чтобы выстоять в условиях иностранной интервенции.

Но, по отношению к частным банкам, Ленин ни на какие компромиссы не пошел. Потому РКП(б) и удалось осуществить политику военного коммунизма и, на её основе, победить колчако-денинкинские банды, и потому же, что снабжение Красной Армии никоим образом не лимитировалось финансами. Напомним ещё раз тем, кто не читал мемуары Деникина, какой головной болью для него были русские банкиры и предприниматели, требовавшие от Деникина денег для осуществления, прежде всего, их частной финансовой деятельности. Воровство разъедало белогвардейский тыл в то время, как нарастание потока материально-технического обеспечения Красной Армии объяснялось не столько успешной деятельностью ВЧК по пресечению массовой спекуляции со стороны несознательной части крестьянства, сколько тем, что управляющие субъекты, бывшие буржуазные специалисты, привлеченные в управление предприятиями и банками, при всём их желании, почти ничего не могли из этого потока украсть, тем более, распилить бюджет, обналичить его львиную долю в «живые деньги», как это из года в год делается сегодня. Введение на советских предприятиях, тем более связанных между собой технологически, планирования и безналичного расчёта, ликвидировало целую отрасль крупнейшей воровской индустрии.

Таким образом, важнейшим ленинским принципом приобщения развращенного «служивого люда», бывших чиновников царской России к бессеребрию являлась не столько борьба с теми, кто уже украл, а борьба с «дырками», т.е. с наличием объективных условий, провоцирующих человека на воровство, тем более, в голодных условиях гражданской войны.

Самым провоцирующим на воровство, самым удобным материалом для воровства являются деньги. Поэтому, изъятие из рук бывших буржуазных спецов бумажных купюр и использование счетных рублей лишь как измерителей меры стоимости (при стабильных ценах) произведенных продуктов, предназначенных для передачи по технологической цепочке, исключало личное обогащение за счёт, например, «накрутки» цен. Огромная воровская брешь была закрыта элегантно, без малейшего кровопролития. В художественной форме этот исторический момент был вполне сносно подан в произведении Ильфа и Петрова «Золотой теленок», когда товарищу Бендеру по окончанию НЭП не осталось места, где бы можно было применить миллион, наворованный во времена НЭП.

Эта брешь для воровства была вновь приоткрыта усилиями Косыгина, Канторовича, распахнута настежь при Андропове, а при Горбачеве превратилась в «Мариинскую впадину» для ограбления трудового народа.

Таким образом, исследование поднятых вопросов позволяет сделать вывод, что коммунизм вовсе не тождественен абсолютному изобилию средств производства и предметов потребления, но изобилие возможности для развития каждой личности будет нарастать в ходе осознания людьми меры необходимости. Т.е. первая фаза коммунизм и есть тот отрезок в истории каждого народа, когда, на достигнутой при капитализме материально-технической базе, будь то 1917 в России, или 2010 год в Венесуэле, или 2018 год в США, коммунистическая партия реально превратилась в авторитетный авангард в среде местных пролетариев умственного и физического труда и, последовательно и компетентно, осуществляет замену стихийных объективных форм рыночных, товарно-денежных отношений, существующих ради производства прибыли, субъективными, т.е. осознанными, научно-обоснованными планомерно-пропорциональными производственными отношениями между людьми по поводу расширенного воспроизводства самого общества.

А иначе и не может быть. Диаматика вынуждает оперировать, прежде всего, категориями противоположности. А коммунизм и капитализм есть противоположности очень высокой степени антагонизма. Поэтому, если капитализм есть система, в которой люди вынуждены вступать в экономические отношения объективно, помимо своей воли, при очень слабо развитом сознании, то коммунизм, напротив, осуществим только тогда, когда люди вступают между собой в производственные отношения на основе субъективно выработанных планов, при вовлечении в его разработку всех научных сил, вскормленных самим обществом и не имеющих никаких иных целей, кроме всестороннего расширенного производства самого общества Людей.

Поэтому, первая фаза коммунизма в любой стране прогрессивно-динамична и исторически-устойчива и, вообще, имеет смысл, если только в этот период в ней происходит наиболее интенсивное соединение всех видов жизнедеятельности общества С НАУКОЙ, и, тем самым, выполняется предначертание Маркса о превращении науки в непосредственно-производительную силу общества. Первая фаза коммунизма или, в простонародье, социализм, существует только в меру отрицания товарно-денежной формы производственных отношений методом внедрения науки во все сферы общественной практики. Каждый случай апелляции к товарно-денежным отношениям на первой фазе коммунизма есть свидетельство превосходства противника коммунистических преобразований, временно допустимый, но объективный шаг назад, свидетельствующий о слабости научных партийных кадров на сей момент истории, дающей шанс эксплуататорам.

Заключение.
«А ларчик просто открывался!»

Таким образом, если искать главную причину относительной устойчивости Кубы, КНДР, СРВ как стран, находящихся, по ряду параметров, на первой фазе строительства коммунизма, то она объективно состоит в качестве субъективного фактора, присущего этим странам, т.е. во-первых, в верности не первого поколения партийного руководства этих стран коренным положениям марксизма, во-вторых, в объективной достаточности их знаний в области теории марксизма, в-третьих, в отрицании всяческой хрущевины и горбаёвины, троцкизма, демократизма и либерализма в теории и на практике, в-четвёртых, в изучении и воплощении в жизнь основных достижений теории и практики Ленина и Сталина, в качестве образцов легендарных исторических побед, как в теории, в непосредственной борьбе с мировой буржуазией, так и в строительстве коммунизма внутри страны. И не их вина в том, что и гении - смертны, что не каждое десятилетие история рождает гения.

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях