Умеем ли мы быть счастливыми?
Чем в меньшей степени вы постигли сущность счастья, тем выше вероятность, что в ваш дом придет несчастье.
Можно ли построить коммунизм, не понимая, что такое счастье?
Вот уже двадцать первый век христолюбивая часть человечества с каким-то странным умилением ждет… конца света, страшного суда, чистилища, а потому относится к жизни на Земле, как цыган к вокзалу, от которого он вот-вот отбудет навсегда и… обязательно в рай. Как сообщил еженедельник АиФ в одном из своих августовских номеров, даже бывших американских президентов в последнее время больше всего заботит уже не жизнь, а процедура собственных… похорон. В частности Буш-старший написал сценарий мероприятий, связанных с его отбытием в мир иной на 211 страницах, Картер на 411, а Форд - на 500.
Они, видимо, полагают, что попадут к богу в рай за одну лишь свою активность на религиозных праздниках, за количество поставленных свечей, независимо от своих земных делишек. Многим верующим кажется, что их бог удивительный лох. Все знают, что даже простому чиновнику для решения вопроса необходимо дать взятку, измеряемую многими тысячами долларов, а богу достаточно поставить копеечную свечку, построить постные глазки иконке его матери, тайно в исповедальне признаться священнику в самых мерзостных преступлениях и «поэтому» бог им ВСЁ простит. Верующих практически не заботит та часть «святого писания», в которой сказано, что вердикт «страшного суда» зависит от соблюдения людьми ЗЕМНЫХ заповедей Христа.
Само собой очевидно, если человек искренне ВЕРИТ, что максимальное счастье ждет его в раю, то он всю жизнь будет вожделенно стремиться к смерти. Т.е. религия поступает весьма цинично, осуждая самоубийства и, в то же время, понося всё земное, как суету сует, пропагандирует счастливую жизнь после смерти.
Однако если обратить внимание на то, как мало места в Библии отведено описанию рая, и как дотошно регламентируются в ней многочисленные правила бренной земной (особенно, половой) жизни, то становится ясно, что авторы «благовеста» были озабочены чем угодно, только не вопросами бытия в раю. Сказано только, что в раю души живут вечно и счастливо, если не вдаваться в детали. Правда, не в пример христианам, память мусульманина наполнена более занимательными картинками райских наслаждений в обществе пышнотелых гурий, ради которых малообразованному «моджахеду» относительно легко свыкнуться с мыслью о самоубийстве.
Прохладное отношение пророков христианства к пропаганде деталей вечного блаженства объясняется тем, с одной стороны, что удачно-спекулятивная находка, идея бессмертия, привлекательна сама по себе для любого смертного человека и не требует дополнительной рекламы, а с другой стороны, священнослужители сами не верят в наличии рая «на небеси». Как показала практика, даже папа римский, Иоанн-Павел-Войтыла, не только не торопился к богу в рай, но и делал всё, чтобы продлить свой земной путь. Так дорого лечиться, как Войтыла, и так трудно умирать могут только отъявленные любители земных удовольствий. Для искренне верующего в бога отнюдь не праздный вопрос: почему Войтыла, будучи наместником бога на Земле, не смог произнести последние слова, обращенные к пастве, перед тем как отойти в мир иной. Почему он лишь беззвучно разевал рот?
Можно, конечно, спорить о том, каким был Войтыла человеком. Одно можно утверждать, что всякий раз, когда он задумывался о коммунистах и Советском Союзе, его душа наливалась удушающей ненавистью. Это чувство ненависти к идее счастливой жизни на Земле он пронес через всю свою сознательную жизнь. Глядя на черты его лица можно усомниться в том, что чувство мстительной ненависти продлевает жизнь и добавляет здоровья. Каждый поляк, который сегодня лезет головой в петлю или топит в пиве своё горе, должен понимать, что папа-Войтыла сделал для этого так же много, как и Рейган, Клинтон или оба Буша.
Но одна деталь райского бытия, в том числе и мусульманского, описана в библии вполне категорично. Главным достоинством вожделенной вечной райской «жизни», по мнению составителей библии, является, прежде всего, ПОЛНОЕ БЕЗДЕЛИЕ, отсутствие какой бы то ни было необходимости заботиться о хлебе насущном.
Современные люди, если они находят кошелёк с деньгами, обычно испытывают радость, несколько большую, чем ту, которую они переживают при получении заработной платы аналогичной величины. Таковы психологические плоды тысячелетнего религиозного воспитания масс. Поэтому и в вопросах счастья до сих пор господствует мнение, что оно должно свалиться на голову неожиданно или, по крайней мере, не должно стоить особых напряжений. В таком случае это полноценное счастье. Т.е. беззаботность остаётся своеобразным критерием счастливой жизни в сознании большинства современных людей. Поэтому редко можно найти молодую современную женщину, которая не мечтала бы выйти замуж за олигарха. Сегодня всё труднее найти юношу, который не мечтает жениться на богатой старушке. В пуританской Америке женщины, как разборчивые путаны, не мучаясь угрызениями совести, меняют менее денежных мужей на более денежных.
Короче говоря, для искренне верующих, труд - тяжелейшее божье наказание за «грехи» прародителей. Отсутствие необходимости трудится, наоборот, предельное блаженство, высшей признак счастливого бытия.
Тем не менее, в рамках земной практики последних двух тысячелетий, счастье в сознании большинства землян отождествлялось не столько с полным безделием, которое всегда было привилегией высшего духовенства и олигархов, сколько с обжорством, пьянством, прелюбодеянием, насилием и стяжательством.
Достижения современной медицины по пересадке богатым бизнесменам чужих сердец и других органов, широкая практика глубокого замораживания смертельно больных олигархов, когда в них ещё теплится жизнь, свидетельствуют о том, что земные формы нынешней жизни в сознании магнатов успешно конкурируют с постными райскими «наслаждениями», в которые они, к тому же, и не верят.
Судя по материалам криминальной хроники, современная элита и светская и духовная с восторгом относится к болезненной «шаловливости», например, римских императоров, маркиза де Сада, Дракулы, подражая им. Олигархи, министры, святоши время от времени превращаются в объекты внимания правоохранительных органов. Для всех исторических типов господ и для их холопствующей богемы характерным было стремление грешить, пока хватает здоровья. Плебеи всегда завидовали аристократам, и высшим счастьем для них была возможность хоть как-то прикоснуться к «прелестям» хозяйской жизни: подглядывать в замочную скважину, харакирить «живота своего» во славу хозяина, долизывать тарелку после аристократа, лакать опивки из его фужера, одеваться в «версачи» от «секонд-хенда», покупать подержанные «иномарки», получать нобелевскую премию и др. подачки.
С появлением «Манифеста коммунистической партии» человечество узнало (правда, в самых общих чертах) о существовании принципиально иной концепции счастья. Земного. И тотчас все реакционные силы мира: демократы и фашисты, клерикалы и мафиози объединились в походе против этой маленькой книжечки и её читателей.
Однако необходимо признать, что за полтора века, прошедших после выхода в свет этого «Манифеста», коммунисты не смогли, в необходимой мере поведать миру о том, как будет выглядеть земное счастье людей эпохи окончательно победившего коммунизма.
Недостаточная разработанность данной проблемы и кондовая пропаганда открытий в этой области, уже сделанных классиками марксизма, привели к тому, что молодые строители коммунизма, даже сверстники «Павки Корчагина», вошедшие в ряды борцов за коммунизм из крестьянской среды, и потому, естественно, не развращенные «изячной» аристократической жизнью, тем не менее, «благодаря» своим крестьянским представлениям о счастье, со временем оказались во власти буржуазно-феодальной этики, ГОСПОДСТВОВАВШЕЙ в общественном сознании СТОЛЕТИЯМИ (с легкой руки художественной интеллигенции) в литературе, живописи, музыке, балете, архитектуре и кино.
Молодые рабочие и крестьяне эпохи гражданской войны относительно верно ориентировались в обстановке прямого силового противоборства классов, но, окунувшись в БЫТ эпохи «новой экономической политики», в значительной своей массе погрузились в перегной буржуазных страстишек. Позднее, во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., точно так, совершив под руководством Сталина и ВКП(б) подвиги невероятной силы самопожертвования, герои-фронтовики, политруки и «особисты» в своём большинстве превратились в обывателей. Многие из них оказались в «котле» идейного мещанства, мелкого чинодральства и болезненного карьеризма, скопидомства, бытового пьянства и т.п. «мелочей» АНТИкоммунизма.
Оказалось, что без достаточной КОНКРЕТИКИ в вопросе о коммунистической модели счастья, динамичное, САМОДЕЯТЕЛЬНОЕ, ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ движение ТРУДЯЩИХСЯ к коммунизму невозможно. Вместо движения самоорганизованного рабочего КЛАССА в союзе с крестьянством и интеллигенцией в направлении коммунизма, трудящиеся относительно успешно справлялись, прежде всего, со строительством материально-технической базы социализма, да и то лишь потому, что, в свое время победила сталинская плановая модель строительства экономики, а не мелкобуржуазная бухаринская модель разгрома бескризисной экономики СССР.
В силу вековой традиции, величина личной «зарплаты», а не перспектива развития ВСЕГО общества, оставалась важнейшим ориентиром для миллионов тружеников. По-прежнему высоко ценился индивидуальный успех на фоне чужих неудач, личное изобилие в море уравнительного мелкобуржуазного благополучия. Ни Беломорканал, ни Комсомольск-на-Амуре не помогли преодолеть вековые традиции бескультурья в душах многих граждан. Даже целина, космос и БАМ явились лишь коротенькими эпизодами осмысленного энтузиазма в «девятом вале» насаждаемой обывательщины.
И хотя Сталин сделал много для развития действительной культуры народов Советского Союза, но этого оказалось мало, чтобы вывести мышление большей части советской интеллигенции и людей преимущественно физического труда за пределы религиозно-эгоистических, криминально-мелкобуржуазных критериев «счастья», сформулированных предшествующими тысячелетиями.
Не будет преувеличением сказать, что именно Сталину человечество обязано такими шедеврами как «Железный поток», «Разгром», «Как закалялась сталь», «Тихий Дон», «Хождение по мукам». Первый и единственный раз в мировой истории искусств, в советском искусстве, благодаря стилю работы Сталина с художественной интеллигенцией, вопреки их личной духовной и политической расхлябанности, мании величия и другим подобным «мелочам», не «дон-жуан», стяжатель, или нигилист, а честный, умный, деятельный труженик, борец против классового деления общества, Человек, воспринимающий страдания ближних острее своих, превратился в героя книги, сцены и полотна.
Но, строго говоря, ни основная масса партии, ни, следовательно, советские рабочие, ни, тем более, интеллигенты не поняли ГЛАВНОЙ идеи работы Ленина «Великий почин» как и прорывных идей Сталина, изложенных в работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Вместо активной, сознательной, бескомпромиссной, непрерывной борьбы за превращение советского общества в реально бесклассовое общество, верхушка КПСС после смерти Сталина огульно провозгласила «новую историческую общность - советский народ», хотя на самом деле, народ продолжал прозябать в том же многоукладном, многоконфессиональном, в НЕДООБРАЗОВАННОМ, короче говоря, в «недоделанном», с классовой точки зрения, виде.
Постепенное погружение советских литераторов в кухонную аксёновщину, нарастание сексуально-криминальной озабоченности мастеров кисти, смычка и пера, их завистливость, грызня, доносительство, комплиментарность, особенно пышно расцветшие в годы «оттепели» и «перестройки», доказывают, что большинство бывших советских художественных интеллигентов всегда считали и до сих пор считают, что строительство коммунизма должно было заключаться лишь в борьбе за общедоступность «высших достижений» материального благополучия БУРЖУАЗНО-ФЕОДАЛЬНОГО общества. Современная коммерционализация всех видов искусств, лишь демонстрирует то ЕДИНСТВЕННОЕ, что понимала, о чем всегда мечтала и за что боролась «богема». А поскольку коммунизм в принципе не мог обеспечить каждому интеллигенту олигархических радостей массажных салонов, постольку многие из них (всевозможные прокофьевы, нуриевы, протопоповы), больше думали о бегстве на улицу «красных фонарей», чем о добром и вечном. Поэтому вполне закономерно, что уже в самом начале «перестройки» огромный резонанс и одобрение в среде художественных интеллигентов получила статья некоей Попцовой-Пияшевой под характерным названием: «Чьи пироги пышнее?».
Ещё нагляднее «органику» души диссидентствующей интеллигенции можно проиллюстрировать на примере книги А. Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». Инженер Гарин - это не художественная фантастика, а обобщенный психологический портрет значительной части молодой интеллигенции, сформировавшейся в классовом обществе, в котором идея «сверхчеловека», фонтанирующая из неё и плохо маскируемая ЖАЖДА вседозволенности, были близки не только Ницше и Гитлеру, но и всем обывателям «в шляпе». Алексей Толстой, безусловный виртуоз слова и, одновременно, большой гурман и женский угодник, в этом произведении лишь обнажил мир маний и пристрастий обычного интеллигентика периода своей собственной дореволюционной молодости. Ни один из прочих его литературных героев, например, персонажи «Хождения по мукам», по своей «живости» не стоят рядом с «инженером Гариным», которого А.Толстой понимал много лучше, чем Ивана Гору.
Между прочим, Сталин, в переписке с А.Толстым, предлагал ему сделать героем романа пролетария. Но Толстой ответил Сталину, что, если ему удастся показать перерождения дворян и интеллигентов в сторонников социализма, то это, якобы, будет сильнее, чем показать становление рабочего в качестве революционера, с которым, дескать, и так всё ясно. Сталин уступил Толстому, но не потому, что тот его убедил. Просто Сталин понял, что Толстой не «поднимет» проблему пролетария, а сделает занудную схему вместо образа, как это уже получилось у большинства литераторов того времени.
Иными словами, даже лучшие советские писатели НЕ ПОНИМАЛИ действительно положительного героя, Человека. Пастернак понимал белогвардейцев и бесхребетного Живаго лучше, чем красных партизан. Даже Шолохов понимал Мелехова и Щукаря лучше, чем Давыдова или Нагульнова. В своем понимании живых людей Солженицын не поднялся выше Ивана Денисовича. Пожалуй, только Н.Островский понял красоту натуры Павки Корчагина так же глубоко, как и «нафталинность» Тони Тумановой. Если классикам порой и удавалось «сфотографировать» героя своего времени (Онегина или Печорина), то образ коммуниста редко кому из советских писателей удавалось сделать живым и располагающим к себе, превращающимся в безусловный пример. Писателям не хватило ни ума, ни сердца, ни образованности, ни художественного воображения.
В некоторой мере образ коммуниста мог бы развернуть, например, Горький, поскольку ему удались такие персонажи, как Данко, Сокол, Павел Власов, Ниловна. В некоторых своих поздних произведениях он уже и Ленина пытался показать в положительном свете. Но Горького так основательно донимали «несвоевременные мысли», проблемы «богоискательства и богостроительства», он так долго описывал «дачников» и «дно», пытаясь вызвать отвращение к обывательщине, что Человек оказался в меньшинстве в его творчестве. Между тем, речь в искусстве должна идти не столько о том, ЧТО достойно презрения (это сделать относительно легко), общество и без того захлёбывается собственными духовными «испражнениями» и злобой, а о том, ЧТО необходимо осмысленно любить, чтобы быть счастливым.
Не может быть заметного нравственного прогресса в обществе, в котором ещё не родился художник, способный подняться до художественного отражения богатейших по содержанию образов Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Дзержинского, Фрунзе, Арманд, Лазо, Макаренко… «В курганах книг, похоронивших…» пока нет поэм и романов, в которых были бы адекватно изображены фигуры, сколько-нибудь близко стоящие к названным Личностям. Вся библиотека ЖЗЛ не достигла поставленной перед ней цели. Прозаики в абсолютном большинстве своём не смогли постичь личность людей, безгранично любивших человечество и давших достаточно много принципиальных ответов на вопрос: как сделать КАЖДОГО человека счастливым? Пока Земля рождает лишь близоруких аксеновых, граниных, рыбаковых, не способных разглядеть, что либо большее, чем обывателя с Арбата.
Для миллиардных толп заурядобывателей, как и для тысяч представителей бомондинтеллигенции, нет и пока не может быть никакого иного понятного, прочувствованного образца для изучения и подражания, кроме Нерона и Калигулы, Леньки Пантелеева и Джека-потрошителя. Уровень духовности этих персон, и являлся ВЕДУЩИМ ориентиром для КАЖДОГО «архитектора» нового порядка, начиная с «инженера Гарина» и кончая Адольфом Гитлером, Александром Яковлевым, Ельциным, Чубайсом, Гайдаром... Именно поэтому, выбившись «наверх», российские олигархи стараются приобрести, например, яхту, длиннее, чем у королевы Англии, купить корону Российской империи или, хотя бы, императорские яйца от Фаберже, чьё-нибудь дворянское родовое «гнездо», дачу Сталина. Как выразился в своё время один из олигархов, ныне отсиживающийся в Лондоне: «Нет ни одного предпринимателя, который бы сделал свой капитал, не совершая преступления».
Не случайно хрущевская, а в равной мере и косыгинско-андроповская модель «строительства коммунизма» были сведены, в основном и главном, к вопросу о том, как бы напихать в каждого советского человека материальных ценностей больше, чем в США, т.е. как бы пережрать среднего статистического американца. Именно в рамках подобных стремлений «душа» советского человека, победителя в Великой Отечественной войне, и превращалась в мелкотравчатую среднеевропейскую душонку. Великий народ был призван переводить неуклонно возрастающее потребление среднестатистической «души» в растущее количество отходов, в стаптывание определенного количества пар обуви в год, в протирание некоторого числа штанов, диванов и т.п.
Таким образом, как показала практика крушения СССР, для превращения людей ХХ века в последовательных сторонников коммунистической науки совершенно недостаточно «сухого», академического и даже художественно-цветастого разоблачения механизмов эксплуатации человека человеком в условиях рыночной демократии, хотя это и необходимо. Современные коммунистические литераторы, публицисты и ученые в большом долгу перед павшими предшественниками, перед миллионами детей, погибших в эпоху реставрации капитализма в СССР. Социально-политические, экологические и демографические преступления рыночной демократии, короче говоря, современный геноцид, требуют от коммунистов и литераторов новых «Принципов коммунизма», «Великих починов», «Педагогических поэм», «технологий» закалки человеческой стали и т.п. произведений. Но пока уровень культурного развития российского интеллигентства так низок, что его хватает лишь для отождествления счастья либо с оргазмом, либо с покупкой чего-либо, а так же с «глюками», получаемыми от алкоголя и наркотиков.
Большая часть человечества всё ещё «думает», что счастливая жизнь это, когда приступы блаженства посещают людей на субботних шашлыках или по большим религиозным «разговленииям». Большинству людей неведомо, что счастье каждого человека может напоминать собой кривую на графике, неуклонно уходящую всё выше и выше, с некоторым ускорением.
Марксу и Энгельсу, Ленину и Сталину, разумеется, пришлось перетерпеть немало сложных минут в жизни, принимая на себя удары неблагодарного и неразумного рыночного человечества. Но нет свидетельств, что их когда-нибудь посещало настроение, в котором едва ли не большую часть жизни пребывали такие, например, могильщикам коммунизма как Гитлер, Гёббельс, Хрущев, Горбачев, Квантришвили, Ельцин, Волкогонов, Егор Гайдар, Чубайс, Старовойтова, Юшенков, Шеварднадзе, Ходарковский … Не трудно представить с каким настроением ныне размышляют над своим будущим, например, Саакашвили, Ющенко, Тимошенко и многие другие провокаторы бессмысленных «революций».
Главная проблема на пути достижения всеобщего счастья
Вот уже не первое десятилетие демократические журналисты с упорством коллективного Сизифа, пытаются подвергнуть остракизму марксистское учение о классах, как будто можно уничтожить общенаучную методологию классификации явлений (группа, семейство, род, вид, класс и т.д.), благодаря применению которой и возникли многие науки, от ботаники до социологии. Неизвестно, кто первый применил метод деления образцов растительного и животного мира на классы, но известно, что одним из первых в науке, разделившим общество на классы, был… не Маркс, а Кене, личный врач маркизы Де-Помпадур. Маркс просто признал научную продуктивность такой методики и довел этот «алмаз» познания до »бриллиантовой огранки».
Любого житейски опытного человека, сам факт нападок газетной своры олигархов на теорию классового деления общества мог бы навести на мысль о том, что это учение, видимо, играет важную роль в деле понимания причин возникновения социальных антагонизмов. Но практика показывает, что основная масса населения РФ все ещё не приобрела достаточной житейской мудрости. Поголовная и безмолвная «ваучеризация», сделавшая граждан СССР «бывшими» собственниками, история с МММ, Содбизнесбанком, сделавшая граждан РФ бывшими вкладчиками, грабительская пенсионная система, сделавшая многих пенсионеров покойниками и многие другие трагедии состоялись лишь благодаря политической ИНФАНТИЛЬНОСТИ наших соотечественников. Пройдет много времени, грянет ещё немало взрывов, контрольных выстрелов в голову, случится немало «Норд-Остов», Бесланов, «Аква-парков» и Шарм-эль-Шейхов, прежде чем большинство поймет, что ВСЕ наши несчастья являются закономерным продуктом объективного деления общества на класс предпринимателей и класс наемного быдла (в том числе и главных редакторов глянцевых журналов).
Причём рост числа и масштабов трагедий в жизни общества прямо пропорционально даже не самому факту деления, а КОНТРАСТУ классового деления общества. Чем контрастнее классовая структура общества, тем масштабнее страдания масс.
В частности, НИКОГДА в истории человечества экономический и, следовательно, политический контраст между классом олигархов и классом трудящихся не был так велик, как в ХХ веке. К этому времени практически ВСЕ материальные и духовные богатства Земли уже находились в частной собственности или под монопольным контролем буквально нескольких десятков олигархов (верхушки класса предпринимателей), и именно поэтому в ХХ веке земное сообщество вынуждено было пройти через геноцид ДВУХ МИРОВЫХ ВОЙН, организованных олигархами. Монополисты США потому и создавали в ходе второй мировой войны атомную бомбу в условиях беспрецедентной секретности от союзников, чтобы затем продиктовать всему мировому сообществу свою волю. Именно по воле монополистов США вторая половина ХХ века превратилась в нескончаемую череду локальных интервенций США против освободившихся стран (Китай, Греция, Корея, Египет, Куба, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Гренада, Панама...).
В настоящее время мир погрузился в кошмары перманентного «терроризма», означающего «всего-навсего», борьбу крупной буржуазии тех наций, которые только выходят на большую дорогу мирового рынка, против олигархов США и Европы. Жаль что «моджахеды» не понимают сути происходящего и задумываются над тем, почему среди смертников нет ни одного арабского нефтяного магната, почему самоубийство - удел молодых представителей класса трудящихся?
Другой конкретный пример. Пока энергетическая СИСТЕМА СССР не принадлежала классу олигархов, а была всенародным целостным достоянием, СССР был единственной страной мира, избавленной от энергетических кризисов. Когда энергосистема СССР оказалась разворованной несколькими «акционерами», практически все народы СССР оказались обреченными на ПЫТКИ холодом, безводьем, мраком, безвестьем и ростом цен на гаснущий свет и уходящее тепло. Во многих современных армянских, грузинских, сибирских, таджикских городах и селах люди практически забыли, что такое электрический свет. Иначе говоря, как только ВСЯ энергия оказалась в руках нескольких частных собственников, тотчас же объём энергетического потребления класса наёмных работников стал катастрофически снижаться, временами и местами до абсолютного нуля.
До падения СССР только «цивилизованный» Запад, обладал приватизированной, т.е. бессистемной энергетикой, и раз за разом переживал периодические выключения местных электрических сетей, энергетические кризисы той или иной этиологии. Но советский обыватель не замечал того энергетического рая, в котором жил практически бесплатно. Он не замечал и того, что именно западная экономика является родиной мертвых рек, озоновых дыр, самой грязной зоны мирового воздушного океана, рекордов в области заболевания раком, СПИДом, аллергиями и т.п. «прелестями» экономики, основанной на господстве частной собственности.
Таким образом, рыночная (классовая) и коммунистическая (бесклассовая) модели организации общества соотносятся примерно так же, но не буквально, как анархическая энергетическая «система» РАО ЕЭС и единая энергетическая система СССР. Первая, рыночная, способна в нарастающем масштабе генерировать массовые катастрофы, граничащие с геноцидом (от отключения отдельного неплательщика до обесточивания целых регионов), а вторая, коммунистическая, не только ИСКЛЮЧАЛА подобные отключения, не только СПЕЦИАЛЬНО создавалась с расчетом на их невозможность, но и предполагала, по мере развития советской энергетики, мобилизацию всех ресурсов страны для ликвидации предпосылок возникновения дискомфорта любого вида.
По мере отказа от научного принципа централизованного управления экономикой, т.е. начиная с «эпохи» Хрущева, когда директорский корпус СССР превратился в клан хозяйчиков, в фактических владельцев заводов, газет, пароходов, в стране началось неуклонное нарастание количества и масштабов катастроф. Система Гражданской Обороны СССР в условиях рыночной демократии перестала справляться с «девятым валом» социально-техногенных трагедий. И поскольку чрезвычайные ситуации превратились в основное содержание жизни миллионов граждан РФ, постольку демократы были вынуждены создать МЧС РФ, т.е. специальное Министерство Чрезвычайных Ситуаций, самое мощное и богатое (среди российских министерств). Шойгу, несомненно, самая узнаваемая «звезда» современного российского экрана. Но даже в этих условиях массовый обыватель всё еще не видит ПРЯМОЙ, кровоточащей связи между успехами в строительстве рыночной, т.е. классовой экономики и темпами перерастания чрезвычайных ситуаций в геноцид на всей территории бывшего СССР (помятуя и факт нынешнего первенства бывших советских прибалтийских республик в мире по числу суицидов на «душу населения»).
Интересно, сколько еще нужно пережить мировых войн, не говоря уже о «бесланах» и «лондонах», чтобы человечество поняло простую вещь: чем решительнее общество займется ликвидацией своего деления на классы, тем реже и мельче будут «приступы» трагедий.
Но даже в партийной литературе КПСС постсталинского периода учение о классах распространялось лишь на вопрос о власти. Профессорам было необременительно мусолить эту тему, поскольку именно эта важнейшая часть учения о классовой борьбе была наиболее детально разработана классиками марксизма-ленинизма. Беспомощные труды «видных советских экономистов», таких как Варга, Йоффе, Кудрова, по теории экономического соревнования двух систем, не имевших ничего общего с ленинским учением об экономическом соревновании коммунизма с капитализмом как о форме классовой борьбы, ни в коей мере нельзя считать теорией по данному вопросу. Не будет преувеличением, если сказать, что СССР проиграл экономическое соревнование с США в 80-е годы именно «благодаря» усилиям «видных советских экономистов» в том числе Абалкина, Аганбегяна, Арбатова, Бунича, Канторовича, Лисичкина, Шаталина, Шмелёва… Теоретики-пятидесятники занимались, с изрядной фальшью, лишь перепевом «задов» марксизма. Строго говоря, КПСС не хватило ума, чтобы адекватно отразить в общественной теории проблемы классовой борьбы 50-80-х годов ХХ века.
До сих пор в среде «левых» бытует мнение, что пролетариат и рабочий класс - синонимы, что класс пролетариата, рожденный рыночной экономикой, чуть ли не автоматически превращается в рабочий класс, пригодный для строительства коммунизма. А уж о теории действительного перерастания рабочего класса эпохи социализма в человеческое сообщество эпохи коммунизма, «видные советские обществоведы» или не вели речь вообще, или вели крайне формально и боязливо. Причем, обществоведы боялись не руководителей постсталинского КГБ, которое само в полном составе в вопросах марксистской теории не разбиралось, а боялись, прежде всего, взаимного доносительства, своих коллег, которые, в силу невежества, добровольно осуществляли самую разнузданную взаимную цензуру, допуская в печать лишь абсолютно тривиальные, серые идеи, дабы не пропустить вперед себя кого-нибудь вверх по иерархической лестнице. Более того, в последние годы именно бывшие «видные советские экономисты» ежегодно в дни рождения возносят хвалу Андропову, Председателю КГБ при СМ СССР, как главному гаранту рыночной реформы в СССР, которая была начата им ещё в1983 году под шумок о борьбе за дисциплину.
Не осознавалось и не осознаётся в должной мере и то, что промышленный пролетариат, во всех случаях, даже в развитых странах, физически составляет меньшинство населения, если, конечно, научно оценить классовую принадлежность остальной части населения: детей, стариков, домохозяек, безработных, студентов, работников системы образования и науки, служащих силовых ведомств, людей свободных творческих профессий, заключенных, служителей культов и чиновников, не объединенных борьбой против тирании класса предпринимателей. Остается недооцененным то обстоятельство, что пролетариат в любой стране образует самое угнетаемое и ограбляемое социальное МЕНЬШИНСТВО, и потому класс наёмных промышленных работников вынужден компенсировать этот свой недостаток партийной ОРГАНИЗОВАННОСТЬЮ (которая удесятеряет силу), научностью своей политики и последовательностью своей диктатуры.
В эпоху строительства социализма, т.е. в переходную эпоху, диктатура рабочего класса по отношению к буржуазии призвана, прежде всего, обезвредить генератор массовых НЕСЧАСТИЙ, т.е. СИСТЕМУ рыночных отношений, для начала, вырвав клыки ВСЕМ олигархам, а не одному из них, самому прожорливому. В качестве первого шага большевиков на этом пути, как известно, предполагалось отстранение всего класса олигархов (и их более мелких собратьев) от политической власти. На последующих этапах своей диктатуры рабочий класс должен был политическими методами обезопасить строительство НАУЧНО обоснованной системы ОТНОШЕНИЙ между членами общества, ГАРАНТИРУЮЩИХ не только избавление человечества от нескончаемых несчастий, но и утверждение ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВОГО типа общественных отношений и, следовательно, массового, непрерывного развивающегося счастья.
Именно о налаживании СИСТЕМЫ «чрезвычайно тонких общественных отношений» как о самой СЛОЖНОЙ и ЖИЗНЕННО ВАЖНОЙ задаче диктатуры рабочего класса неоднократно говорил Ленин после октября 17 года, но был недопонят даже многими современниками.
То есть, по мере положительного решения вопроса об укреплении политической власти, диктатура пролетариата должна адекватно дополняться и развивать свое содержание, акценты и формы борьбы. Диктатура не исчерпывается только вопросами политической власти. Наоборот. По мере решения этой проблемы, круг предметов, на который распространяется бескомпромиссная диктатура рабочего класса, расширяется. В свою очередь, каждый новый успех диктатуры пролетариата за рамками военно-политической сферы, например, в сфере науки и искусств, укрепляет политическую власть рабочего класса и (именно в меру успехов культурной революции) делает её необратимой. Например, одной из причин военной Победы СССР в Великой Отечественной войне является победа СССР в образовательном соревновании с мировой рыночной экономикой. В отличие от своих зарубежных современников, Сталину удалось существенно поднять образованность населения страны, сделать ВСЕХ граждан СССР более развитыми в культурном отношении по сравнению с гражданами остального мира. Именно поэтому, в конечном итоге, страна с более высокой общей культурой населения смогла противостоять объединенной фашиствующей Европе и вероломству остальной части демократического Запада.
Многие «левые» до сих пор труднее всего постигают ту часть учения марксизма, в которой говорится, что построение коммунизма будет означать не только исчерпание исторической миссии диктатуры рабочего класса, но и исчезновение самого рабочего класса. Классовый подход для выработки дальнейшей стратегии движения общества по пути счастья станет неприменимым. Современным коммунистам уже не помогут отговорки о том, что, якобы, до полной победы коммунизма ещё далеко, а потому об исчезновении рабочего класса говорить преждевременно. Или современные коммунисты способны ответить научно на этот вопрос, или они не коммунисты. А отговорки, что протестные акции сжирают у современных коммунистов столько времени, что на развитие революционной теории не остаётся ни времени, ни сил, ни ума, уже никого обмануть не могут.
Иначе говоря, проблему человеческого счастья невозможно решить без применения классового подхода и, в то же время, невозможно решить проблему счастья на основе одного лишь классового подхода. Проблема счастья решается в той мере, в какой решена, т.е. преодолено уродство классового деления общества, и, в то же время, именно всеобщее счастье может явиться критерием, подтверждающим полную ликвидацию классового деления общества. Только общество, достигшее всеобщего счастья, может говорить об исчезновении классов.
Однако с исчезновением классов в структуре социума никуда не исчезнет проблема вечной «разделённости» общества на мужчин и женщин, на контрастные возрастные категории, на людей с разными темпераментами и характерами, уровнями гениальности и задатков, на представителей разных профессий, на людей практически здоровых и не очень.
Таким образом, если борьба за власть является эпизодом в стратегии коммунизма, то борьба за обеспечение непрерывного счастья каждой личности в условиях её поэтапного развития - есть главное содержание этой борьбы, РЕШАЮЩАЯ составная часть теории и практики коммунизма. Работа по обеспечению счастья для всех и каждого и есть вечная задача ПРОГРЕССИВНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ человечества, каждого творца на всю «оставшуюся» историю человечества после победы коммунизма, т.е. построения реально очеловеченного общества.
Научно разрешить проблему удержания уровня счастья в обществе на «экспоненте» можно лишь в том случае, если использовать свойства всех социальных структур общества и учитывать тот факт, что на протяжении своей жизни каждая личность претерпевает несколько социально-возрастных и профессиональных метаморфоз, т.е. время от времени переходит в новую для него социальную категорию.
Для движения общества по экспоненте счастья необходимо бесперебойное воспроизводство достаточных условий счастья, или, образно говоря, объективных условий простого воспроизводства счастья. Однако простой факт роста численности населения предполагает необходимость непрерывного расширения объективной и субъективной базы расширенного воспроизводства счастья. Необходимо также учитывать, что каждый человек предрасположен как к восхождению в любой сфере жизнедеятельности, порой прерываемому только смертью, так и к постепенному угасанию каких-то качеств и задатков. Тем не менее, человеческий опыт показывает, что независимо от изменений, происходящих в личности, общество способно обеспечить необходимый уровень комфорта личности, перешедшей в иное, даже менее продуктивное, качественное состояние. Как сказал поэт: «У природы нет плохой погоды…». Счастье может быть младенческим и детским, подростковым и юношеским, мужским и женским, спортивным и научным. Даже старость, как показывает практика, может быть, при определенных социальных условиях, счастливой.
Естественно, смерть является большим всеобщим несчастьем и законом природы одновременно. Но современное социальное устройство общества делает всё возможное, чтобы смерть практически всегда была ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЙ, чаще всего мучительной или страшной, в расцвете сил умирающего. Коммунизм же способен превратить смерть в закономерный «закат» сознания, не вызывающий у индивида ни малейшего потрясения или мучений на рубеже … 300-400 и более лет от роду. Тот факт, что сегодня редкий житель Земли доживает до ста лет является объективным следствием АБСОЛЮТНО ИДИОТСКОЙ, т.е. рыночной организации общества.
Неопровержимый факт: пока существовал СССР, средний показатель продолжительности жизни его населения РОС. По мере же нарастания рыночных реформ этот показатель стал замедляться в своём росте, а после победы рыночных отношений стал неуклонно снижаться. Но пока даже эти факты не могут отрезвить большинство обманутых вкладчиков-самоубийц.
Чтобы построить общество счастливых людей и жить в нем, ученые уже сегодня должны безотлагательно приступить к разработке вопросов о сущности и содержании, об общем и особенном детского, подросткового, юношеского, мужского, женского, профессионального счастья, а так же важнейших вопросов обеспечения счастья, образно говоря, для дедушек и бабушек. Абсолютно необходимо сформулировать объективные и субъективные предпосылки счастья, открыть ЗАКОНЫ их формирования, объективные и субъективные предпосылки для перехода людей из одной возрастной, половой или профессиональной категории в другую, без болезненной, тем более, смертельной ломки, как это происходит повсеместно в наши дни. Счастью можно и нужно учиться предметно.
О том, что современная «цивилизация» идиотична, свидетельствуют многочисленные факты. Известно, что в двадцатом веке среди рыночных демократий наибольшего экономического успеха (в рамках рыночного понимания этой проблемы) добилась Япония. Но именно пропорционально этому «успеху» миллионы людей погрузились в идиотизм трудоголии. Например. Не так давно в газете «Дейли мейл» была опубликована статья, в которой описан опыт работы ирландца Найала Муртага в японской фирме «Мицубиси». «Порядки», установленные в ней для сотрудников фирмы, даже европейскому трудоголику показались плодом сумеречного сознания. Перепечатка этой статьи в газете «Мегаполис-Новости» совершенно справедливо озаглавлена как «Японский дурдом». То есть, при самой преуспевающей рыночной демократии, относительная решенность материальных бытовых проблем достигается за счет массовой психопатии. Но, к сожалению, многим ещё долго будет казаться, что подобные и пока ещё редкие публикации отражают лишь частные случаи, а не «счастливое» правило рыночного «благоденствия». На самом деле, вопиющие уродства, зарисовки с которых лишь время от времени прорывается на страницы «свободной» ЧАСТНОЙ прессы, и являются безусловным законом рыночной жизни. Сомневающимся нужно почаще останавливаться в японских и гонконгских гостиницах для трудоголиков и посещать суррогатные семьи для холостых японцев, чтобы понять всю иллюзорность социального прогресса рыночного общества.
В силу этих обстоятельств перед учеными, сохранившими в рыночных условиях научную добросовестность, стоит необычайно »ювелирная» задача: открыть законы и на их основе построить теоретическую модель ПОВСЕДНЕВНОЙ жизни общества, в котором материально-бытовые ПРОБЛЕМЫ, уродующие современное общество, отсутствуют полностью, но, в то же время, отсутствие страха и алчности, не сопровождается интеллектуальной, волевой и моральной деградацией людей, а наоборот пробуждают доселе неиспользованный потенциал человечества. Конечно, в наиболее общих чертах эта проблема уже блестяще решена классиками марксизма-ленинизма. Однако, строго говоря, в развитие этих идей в современной коммунистической литературе не написано ещё практически ничего, что привлекло бы внимание массового, а тем более, вдумчивого читателя.
Говорить же о достижимости счастья в условиях общества, разделенного на противоположные классы, это все равно, если думать, что можно кормить всех млекопитающих, как бизона, сеном или, как дельфина, только рыбой, поскольку все они из класса млекопитающих. В обществе, состоящем из небольшого количества владельцев ВСЕХ средств существования и постоянно растущего числа владельцев ОДНОЙ лишь своей умственной и физической рабочей силы да некоторого количества скоропортящейся домашней утвари, не может быть счастья, какого либо одного типа. Более того, в обществе, разделенном на классы счастье недостижимо ни для кого, поскольку, как показывает многовековая практика, БОРЬБА всех против всех и составляет содержание ПОВСЕДНЕВНОЙ жизни общества, разделенного на классы. Закономерно, что именно в классовом обществе неуклонно набирают масштабы наркомания и алкоголизм, охватывающие все социальные слои населения (от младенцев до стариков, от «бомжей» до олигархов). Все это, вместе с разбуханием полицейского и судебного аппарата, индустрии развлечения, ростом игорного бизнеса, масштабов и изощренности садизма, маньячества, ДОКАЗЫВАЕТ, что демократическое общество не получает от реальной рыночной жизни сколь-нибудь устойчивого ощущения счастья.
Так что же такое счастье?
Систематические опросы, проводимые в течение последних десяти лет среди многих сотен граждан экономически активных возрастов (от 20 до 50 лет) показывают, что ВСЕ респонденты хотели бы быть счастливыми. Но типично, что никто из опрошенных не смог дать никакого продуманного определения «счастью». То есть, образно говоря, не первый век всё дееспособное население планеты бредет по дороге, ведущей, как им кажется, к «храму», не имея конкретного представления о предмете поиска. Но и сегодняшним общественным сознанием руководит эклектика из интуитивных представлений о счастье, от правильного до ошибочного.
Разумеется, было бы приятно без изнурительного труда получить исчерпывающее определение счастью, взять его на вооружение и осуществить в своей индивидуальной практике. Естественно, было бы неплохо, если бы теоретические определения непосредственным образом превращали некомпетентного человека в специалиста-практика. Тогда бы все военные, вызубрившие определение стратегии, стали бы генералиссимусами. Но этого не происходит, хотя знатоков определений в академии генерального штаба РФ - много.
Заучивание определений не является решающим моментом в постижении сущности изучаемого предмета. Но и без знания определения, отражающего истину хотя бы в «первом приближении», ВООБЩЕ невозможно двигаться вперёд в познании предмета. Необходимо, чтобы не только формулировка «теоремы» о счастье, но и доказательство этой «теоремы», все её содержание и сущность, история возникновения и развития укоренились в сознании каждого человека.
Если же, как сегодня, лишь немногие имеют относительно выношенное, личное определение счастья, то, в условиях господства частной собственности, именно немногие, выжившие в конкуренции, и становятся… олигархами, поскольку именно так определяют форму счастья современные обыватели. Т.е. по уровню вовлеченности «серого мозгового вещества» в осмысление проблемы, современное представление о счастье не превосходит куриное, поскольку каждая курица стремится захватить более высокое место на насесте и «осчастливить» нижерасположенных. Причем, как показывает практика, современный человек, будь он даже олигарх, попав в тюрьму, тоже стремится занять лучшие нары…
Чаще всего индивидуальная судьба человека складывается в зависимости от того, что превалирует в его интуиции, истина или заблуждение, (+) или (-). В свою очередь, конкретно-историческая судьба народа находится в диалектической зависимости от преобладании в массовой интуиции того или иного «знака». Однако преобладание «знака» в реальной судьбе общества достигается не арифметическим большинством, т.е. становится господствующим не столько в результате простого большинства, сколько в зависимости от степени организованности носителей того или иного «знака». В результате, каждый отдельно взятый субъект не замечает (под воздействием рекламы и Голливуда, т.е. самой бессовестной пропаганды), что мыслит и чувствует не как большинство, а так, как угодно организованному меньшинству, а потому двигается не к собственному «ориентиру», а к его противоположности.
Например, в интервью, данном АиФ в июле 2005 года, известная на Западе актриса, Рене Зеллвегер, так сформулировала своё интуитивное представление о счастье: «Счастье - это то, что хочется защищать», т.е. актриса дала определение по методике, согласно которой о наличии чего-либо, судят не по самой вещи, а по косвенным признакам её присутствия, как это делают врачи, определяя по специфическим антителам наличие вируса СПИДа в крови больного. Актриса не понимает, что жить в обществе, в котором счастье «хочется защищать» от «ближнего», уже несчастье. Так о счастье может говорить только человек, опыт которого вынуждает видеть в ближнем лишь конкурента, непримиримого врага и быть всегда готовым к его устранению. Такой взгляд на вещи абсолютно типичен для американской «культуры» (а теперь и для РФ). Оружие, бронежилеты, бронеавтомобили, платные, т.е. ПРОДАЖНЫЕ, телохранители, табуны полицейских потребляются рыночной американской демократией в таком изобилии, что становится ясно: Америка - самая «счастливая» страна, в которой ВСЕ ЗАЩИЩАЮТ ДРУГ ОТ ДРУГА СВОЁ СЧАСТЬЕ И ПОЭТОМУ В НЕЙ КАЖДЫЕ 20 МИНУТ ПРОИСХОДИТ УБИЙСТВО СЧАСТЛИВЧИКА, НЕ СУМЕВШЕГО ВЫХВАТИТЬ КОЛЬТ БЫСТРЕЕ ДРУГОГО СЧАСТЛИВЧИКА.
Кажется в программе Оксаны Пушкиной, один из наиболее говорливых пропагандистов «Союза правых сил», Немцов, сообщил зрителям примерно следующее, что счастье продукт исключительно собственного сознания человека, т.е. позаимствовал мысль у Козьмы Пруткова, который цинично-шутливо в условиях царской России рекомендовал читателям: «Если хочешь быть счастливым, - будь им!». Мысль Немцова можно понять и так: если человек голый и уже давно стоит на Северном полюсе, то и тогда он может убедить себя в том, что ему тепло. Или, если колонну женщин, стариков и детей фашисты гонят в Бабий яр, то достаточно сознавать, чтобы ощутить душевный комфорт, что Бабий яр недалеко и «поэтому» всё это неудобство скоро кончится. Иначе говоря, современное общество таково, что сколько бы совершенной ни была модель счастья в твоем сознании, а можешь выпасть из окна 15 этажа элитной гостиницы, как это случилось недавно с владельцем Кировского завода, что в Санкт-Питербурге.
Эти и подобные им «мудрствования лукавых» вынуждают «покопаться» в проблемах НАУЧНОГО определения сущности счастья. Тем более, что со времен Платона, каждая религиозная и философская школы (языческие, христианские, мусульманские, буддистские и т.д.) оставили кое-какие письменные определения не то чтобы счастья, но высшей степени психологического, душевного комфорта, присваивая им различные названия, которые в русском языке совпадают с понятиями: блаженство, удовольствие, наслаждение, благоденствие, благосостояние и т.д. Однако исследования лингвистов показывают, что русское слово «счастье» по широте и глубине содержания, по набору смысловых оттенков значительно богаче «аналогов», используемых в распространенных языках мира, включая и английский с его «happy» и «happiness».
Достаточно вспомнить содержание русской народной сказки о Садко, которому счастье всё время чуть ли не само шло в руки, а он при этом испытывал глубочайшую личную скорбь от сознания, что многие люди на Земле, например, слепые, не имеют возможности испытать чувство полного счастья. Причем, как и во всех древних мифах всего мира, в былине о Садко присутствуют мотивы любовных приключений гуляки-гусляра, прообраза бардов, его денежные проблемы. Однако в русской былине поставлена нетривиальная проблема зависимости индивидуального счастья от всеобщего. В сказке предпринята попытка найти аллегорическое решение этой проблемы. Но, в действительности, не мифический Садко, а реальные народные сказители считали недостижимым действительное индивидуальное счастье пока в обществе есть несчастные, и что решение проблемы существует, но в эпоху раннего феодализма, люди больше уповали на волшебство.
Найти что-либо подобное в фольклоре западноевропейских народов едва ли возможно. Наиболее известный образец древнегреческого мифотворчества посвящен добыванию «золотого руна». Но и в этом мифе герой пренебрёг, например, любовью ради «золотого руна», которое могло вернуть политическую власть его роду. Даже карело-финский эпос в вопросе счастья не идет дальше сватовства «творца жизни на Земле», Вейнямяйнена, к молоденькой девушке. Чтобы задобрить практичную северную девушку, Вейнямяйнен заказал Ильмаринену мельницу-самомолку, Сампо. Т.е. в Европе с мифологических времен все вопросы «счастья» решались платно, через желудок. Поэтому не случайно, за всю свою писанную историю Европа до 1945 года знала не более 200 лет мира, когда бы никто и ни с кем в Европе не воевал «за Сампо».
Однако богатство содержания русского слова «счастье» предопределено не какой-либо мистической или генной предпосылкой, присущей только коренным народам России, а объективными историческими условиями развития россиян.
Содержательное богатство русского слова «счастье» исторически можно объяснить лишь тем, что, во-первых, первобытнообщинный коммунизм, т.е. бесклассовый строй в России, особенно крестьянские общины, просуществовали значительно дольше, чем в любой другой стране Европы, следовательно, сохранялась реальная социально-экономическая почва для выработки модели максимального духовного комфорта, доступного не только для понимания, но и для достижения, практически ВСЕМИ членами общества. Большую роль в деле формирования российской ментальности сыграло и казачество, особенно до того момента, когда оно продалось в «войско государево». Но и после утраты казачеством «вольницы», Россия оказалась на первом месте среди феодальных государств по количеству и масштабам крестьянских войн против угнетателей. Неизменными участниками, а порой и главной силой всех крестьянских войн против тирании были вольные казаки.
Во-вторых, Россия значительно позже других европейских народов приняла на себя бремя алогизмов христианства, т.е. россияне не испытали воздействие изощренной схоластики и оголтелой инквизиции на умы людей в таких объемах, в каких это пришлось пережить народам Западной Европы. Показательно, что по мере насаждения христианской «культуры», Киевская Русь распадалась, порождая кровожадных Святополков-Окаянных, покорных Борисов и Глебов.
В-третьих, народам, населявшим Россию, удалось миновать в своем развитии фазу классического рабовладения и работорговли в тех масштабах, которые были органичны западной культуре, включая и США. Агрессивный, антагонистический характер западноевропейских общественных отношений, породивший в истории человечества все формы социальной, религиозной и расовой нетерпимости, вплоть до фашистской, стал оказывать влияние на российскую ментальность достаточно поздно, вместе с учащением политических отношений во времена Ивана Грозного. Наибольшего расцвета торговля людьми в России достигла лишь во времена Екатерины II, «просвещенной» (по западным меркам) императрицы, но, как заметное явление, просуществовала не более века и, естественно, разительно уступала испанским, португальским, французским, а тем более, английским и американским МНОГОВЕКОВЫМ традициям работорговли. То, как издевались над «черным деревом» европейские и американские работорговцы в течение XVIII и XIX веков, не снилось ни фараонам Египта, ни русским дворянам, хотя их отношение к собственным крепостным было тоже довольно скотским.
Перечисленные примеры российской специфики позволили россиянам ЗА МНОГИЕ ВЕКА относительно затяжного и относительно мягкого процесса классового расслоения общества, прочувствовать и, в значительной мере, понять (глубже многих европейских народов) ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ характер проблемы поддержания максимального комфорта в психике личности и этноса, многомерный характер сущности и противоречивость понятия «счастье».
В российской народной словесности отношение к счастью формулируется, чаще всего, следующим образом: найти своё счастье; потерять счастье; отвоевать своё счастье; подарить счастье; построить счастье; поделиться счастьем; счастье не купишь; не в деньгах счастье; Т.е. нет оснований утверждать, что в российской традиции к счастью относятся ТОЛЬКО как к дару судьбы (привалило счастье), врожденному качеству (не родись красивой, а родись счастливой), или как к товару, который можно купить. Именно это существенно отличает российскую ментальность от западной, в которой брачный контракт многие века предшествует не только счастью первой брачной ночи, но и церковной процедуре, особенно в высшем обществе. До Октябрьской революции брачная меркантильность была типична и в России лишь для дворянства, купечества и «бомонда». Массы РФ только начинают, хотя и динамично приобщаться к всеобщей западной проституированности. Абсолютно закономерно, что в годы, непосредственно примыкающие к «перестройке», в кругах неизменно циничной советской «элиты» особым успехом пользовалась «шутка»: «Не в деньгах счастье, а в их количестве». Интересно, что по этому поводу думают те счастливчики, которые исповедовали эту «истину» и которых конкуренты уже посадили в тюрьму или отправили на тот свет «с дыркой в голове».
Принципиальная методологическая «ошибка» всех домарксовых философских (теологических по своей сущности) концепций «счастья», даже вышедших из под пера относительно добросовестных и не совсем купленных авторов, состояла в том, что теоретики в каждую эпоху считали всякий существующий строй, даже рабовладельческий, «богом данным», единственно возможным, разумным и, «следовательно», искали модель счастья, опыт счастливой жизни в существующих общественных условиях, не желая применить к анализу земной жизни собственное религиозное открытие: в раю НЕТ классов и ПОЭТОМУ только там рай.
Общий принцип достижения счастья изыскивался в опыте героев, императоров, богов и именно недостижимый для всех УНИКАЛЬНЫЙ пример их «счастья», объявлялся примером для МАССОВОГО подражания. Всем детям неназойливо внушалась мысль, что сказка о Золушке является легко реализуемым планом для всех.
Опыт исторического развития империй показал: чем ниже уровень философского развития человека, тем физиологичнее его представления о счастье, тем легче привести его в состояние общественной пассивности. Господствующий класс «запада» достаточно рано понял опасность, исходящую от роста философского уровня массового сознания. Поэтому его западные «политтехнологи», начиная с Аристотеля до Макиавелли, и не кончая Геббельсом, разработали и воплотили в жизнь принципы, замыкающие процесс формирования потребностей масс в узкий круг сиюминутных, исключительно эгоистических удовольствий на уровне «Эллочки-людоедки».
Весь арсенал современных «западных» философских терминов, принятых для обозначения якобы счастья, на самом деле, есть продукт ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЙ политики, рожденной ещё в эпоху рабовладения и поныне направленной на кардинальное обрезание сознания людей в области мировоззрения, мотивов их жизнедеятельности, интересов и потребностей.
Причем, под «западным» следует понимать не сугубо географическое, а сущностное, ибо современная западная рыночная демократия, тем более, последних четырех веков - есть изощренная и развитая форма греко-римских РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ демократий и восточных ДЕСПОТИЙ, достигших в своё время выдающихся результатов в низведении сознания масс до базарного и возвышения уровня материального благосостояния аристократии до БЕЗУМНО роскошного. Сегодня невозможно найти арабского шейха, который бы не имел в своей «конюшне» несколько «нечестивых» европейских «бумеров», или американских «линкольнов». Сегодня практически нет «западного» бизнесмена-христианина, который не имел бы гарема в той или иной форме. Ведь не пролетариев, а именно представителей имущего класса обслуживают дома терпимости и целые кварталы «красных фонарей».
Чтобы превратить членов семей пролетариев в классических проституток, необходимо было довести сознание самих отцов-пролетариев до органически продажного состояния.
Довольно заметную роль в реализации обессмысливания жизни, как ни парадоксально покажется на первый взгляд, играли орфография и этимология. Там, где несколько раньше, чем у других народов возникла письменность, там же через некоторое время произошла замена пиктографического письма на иероглифическое, абстрактное в своих символах, требующее более высокого качества памяти и мышления. Управлять процессом деградации мышления людей, тем более, слегка почитывающих, позволяет сама сущность иероглифической письменности, например, египетской, китайской и японской. Показательно, что сознание современного туриста неизменно оказывается потрясенным масштабами бессмысленности египетских пирамид, которые только и могли быть возведенными лишь руками безграмотных, а потому бессловесных и безвольных рабов. Недаром в истории древних иудеев до Моисея, нет ничего более заметного, чем многовековое египетское безысходное рабство.
Только после настойчивых многолетних Моисеевых разъяснений, иудеи обрели «вектор» движения из рабства (до того времени осознанно принимаемого как должное и потому веками непоколебимого) к «свободе»… сорокалетнего блуждания по пустыне. Моисей, по понятной ему причине, силой риторики подменил в сознании древних иудеев сущность движения к действительной свободе, формой движения из точки А в точку В по пустыне, т.е. из Египта к «земле обетованной», убедив соплеменников, что в точке В и вода мокрее и бог будет помогать активнее. Но даже к рождению Христа иудея была колонией Рима, а до 1949 года - колонией Англии.
Явное подтверждение могущества иероглифической письменности как инструмента придания народу «нужных» качеств, является японская и китайская письменность. И поэтому нет в истории человечества других народов, кроме китайского и японского, в которых такое же распространение получил бы самурай-харакирист, шаолиньский монах, самоистязатель, трудоголик - китайский кули, переплюнувший своего индийского «тезку». Кули не нужно было заставлять трудиться до полного изнеможения. Он загонял себя сам, как лошадь, поскольку не имел в своём сознании иного представления о счастье.
На некоторых китайских реках есть памятники трудоголии, отсутствующие у других народов и поражающие воображение больше чем египетские пирамиды: гранитные утесы, стоящие на поворотах судоходной реки испещрены многочисленными и глубокими пропилами, оставленными канатами, при помощи которых кули тянули груженные товарами баржи вверх по течению. Воловье тупоумие кули даже при помощи мягкой веревкой за века повсеместно перемалывало самый твердый гранит. Но они не смогли увидеть в этом никакого намёка. Не было подходящего иероглифа, а сами пропилы в граните ничего им не подсказывали.
Поэтому нельзя считать случайным абсолютное фонетическое НЕсовпадение китайского слова счастье - «цзи» с китайским же словом несчастье - «сюн». При помощи такого фонетического и графического приема причинно-следственные связи в сознании человека уступают место зазубриванию и индивид перестает быть самостоятельным в осмысливании важнейших моментов своего бытия. Великая китайская стена - сооружение абсолютно бесполезное с точки зрения логики, тем более военной, как и многовековая самоизоляция Японии с её современной ещё более бессмысленной урбанизацией-подражанием, могли возникнуть лишь на субъективной основе целенаправленного отупления масс. Артист Задорнов частенько и совершенно справедливо называет жителей «запада», особенно американцев, «страшно тупыми». И это не случайно. В самом «западном» языке, английском, счастье обозначается словом happiness, несчастливый человек - unhappi, а несчастье (состояние) - misfortune, т.е, как в китайском языке, практически полное фонетическое и графическое несовпадение между понятиями несчастный человек и несчастье. Причем если «happiness» в английском языке рассматривается только как личное счастье, то misfortune, несчастье, переводится, в большинстве случаев, как неудача, поскольку словом fortune, чаще всего, принято обозначать удачу, а не счастье, а точнее, принято подменять понятие счастье понятием удача. Поэтому, если вы счастливы, то это глубоко ваше личное дело в рамках вашего понимания счастья, а если вы несчастны, так это не потому, что социальные условия рыночной демократии гарантируют большинству населения любой страны драмы и трагедии, взрывы в московском и лондонском метро, а потому, что от вас отвернулась удача, нечто мистическое, неподвластное логике и целенаправленной политике.
Что же обозначает слово счастье в научном варианте? Приглашаем читателей «Прорыва» высказаться по этому поводу. Наш вариант ответа будет дан несколько позднее.
