О ненаучной критике
теории научного централизма

Защитники демократического централизма предпочитают выступать в печати исключительно в форме истеричных нападок на журнал «Прорыв». Никто из дежурных левых теоретиков не озаботился тем, чтобы стройно и развёрнуто сформулировать теорию демократического централизма в объёме, превышающем статью в Большой Советской Энциклопедии первого издания. Совершенно не ясно, на какую марксистскую теоретическую базу опираются адвокаты демократического централизма, кроме известных уставных положений и пары отдельных высказываний Ленина.

Вместе с тем, все критические статьи, которые призваны разгромить теорию научного централизма, в той или иной форме, повторяя друг друга, начинаются с принятой левыми теоретиками методологической установки, призванной не требовать от авторов никакой обстоятельности или тщательности изысканий. «Даже беглого взгляда достаточно» - так, например, отзывается1 о своей критике Новак. А его новые товарищи рабочепутисты и вовсе свою критику3 не смогли оформить сложнее замечаний к отдельным цитатам одной статьи Подгузова. Причём начали свой материал с честного признания, что их работа - это набор впечатлений для тех, кто оказался не способен самостоятельно прочитать статью Подгузова:

«Мы самым внимательным образом изучили ту самую статью, с которой начался весь сыр-бор, и то, что мы увидели, мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей».

Тогда как теория научного централизма представлена только в журнале 13-тью публикациями3 - девять из которых - весьма объемные статьи. Знакомство с доводами критиков научного централизма позволяет считать, что они не изучили и части представленных материалов. На самом деле, никто из ругателей «Прорыва» не представил ни одного аргумента, предварительно не разбитого на страницах журнала. При этом они, естественно, контр-позицию прорывцев просто не учитывают. Скорее всего, потому что с ней не знакомы. Но эта проблема, конечно, устранима, не устранимым в среде оппортунистов является господство мнения о том, что добросовестно разбираться в теоретических изысканиях сотрудников журнала «Прорыв» - это плохой тон, а хороший, следовательно, - это беспринципно сплачиваться для совместного оплёвывания журнала с высоко задранными носами. Вот тот же Новак, несмотря на то, что длительное время входил в редакцию журнала, даёт, например, такую характеристику теории научного централизма:

«Нет сомнения, что при подобном подходе может быть выстроена не боевая партия рабочего класса, а клановая секта заклинателей во главе с обожествляемым гуру».

Ясно, что «клановой сектой заклинателей во главе с обожествляемым гуру» можно назвать любую настоящую «боевую организацию», в том числе большевистскую партию. Для этого просто необходимо дать негативный эмоциональный окрас предельно поверхностным характеристикам такой организации. Можно сказать «сплочённая железной дисциплиной организация превосходных пропагандистов, под руководством гениального вождя», а можно - как Новак. То есть это чисто внешнее описание нелицеприятными, в данном случае, словами.

Отсюда следует вывод, что резко негативное отношение к «Прорыву» оппортунистов с наклеиванием так называемых ярлыков свидетельствует, главным образом, о высокой идейности, научной неодолимости и убедительности статей в журнале, посвящённых теории научного централизма.

Абсолютное большинство критиков объявляет теорию научного централизма «бредовой», а нас, сторонников «Прорыва», - сектантами. Упорствуя в характеристиках демократического централизма как «важнейшего», «главного», «ключевого», «основного и важнейшего», «выдвинутого на первый план», оппоненты порой ударяются в такую художественную самодеятельность, что это на марксизм перестаёт даже внешне быть похоже4:

«Отход от принципа демократического централизма... [ведёт к] установлению тирании, к давлению на пролетариат, к желанию и стремлению установить власть привилегированной и оторванной от народа чиновничье-административной касты под прикрытием слова авторитета науки и «научного» централизма».

Или вот шизофрения от того же Титова:

«Ленин собственно и продолжал развивать и внедрять принцип демократического централизма, как систему позволяющую сочетать научное управление обществом в целом из одного центра, с управлением его отдельными звеньями, с различными звеньями общественной жизни, первичными организациями, собраниями, районами, деревнями, трудовыми коллективами и прочее, с низу, чем и обеспечивается отчетность, сменяемость и выборность руководства центра, если оно не удовлетворяет те или иные жизненные или прочие потребности общества, или явно изменяет его интересам».

Получается так: Ленин продолжал развивать демократический централизм как систему научного управления общества в целом и систему управления снизу (видимо ненаучного), чем и обеспечивалась сменяемость самого Ленина, то есть центра, если он не удовлетворял те или иные жизненные или прочие (загробные, что ли?) потребности общества или явно изменял его интересам (а тайно, видимо, можно).

Короче, научность управления обществом, с точки зрения Титова и «Рабочего пути», - это и есть удовлетворение жизненных и «безжизненных» потребностей пролетариата. я Титова подправлю, а то он пошёл в этой цитате против своей организации, ибо «Рабочий путь» - это закоренелые экономисты и хвостисты, поэтому, учитывая аляповость титовского языка, сомневаться не приходится, что под «потребностями общества» он, конечно, имел ввиду «интересы пролетариата».

Эта теоретическая непотребщина сквозит не только в статьях рабочепутистов, но и практически у всех представителей левого движения. Можно вспомнить того же Реми Мейнистера в его недавнем выступлении5:

«Знаете, почему сто лет тому назад Советская власть так легко скинула «временных»? А потому, что уже к лету 17-го года все работяги поняли: к администациям «Веменного» со своими житейскими проблемами обращаться бесполезно, в этих администрациях только мозги выносят и деньги тянут (знакомая ситуация, да?), зато вот в Совете реально помогут разрулить любой головняк, при этом никто не станет вымогать взятку или требовать тринадцать справок, подтверждающих, что ты это ты. Так что приёмные администраций «Временного» изрядно опустели и у работяг возник вполне резонный вопрос - за каким хреном эти администрации вообще нужны? Для красоты, типа? Для разных эксплуататоров, спекулянтов и ростовщиков - чтобы их паразитическую волю оформлять в виде законов, указов и фицияльных распоряжений? Данунах! Паразитов - к ногтю! Вся власть - СоветамЪ!».

Ясно, что титовское удовлетворение жизненных «или прочих» потребностей и мейснеровское «разрулить любой головняк» - близнецы братья. То есть, теоретические истоки представлений о том, что коммунизм - это не наука, а идеология, выражающая интересы пролетариата, которые, следовательно, отражаются в коммунистической партии посредством партийной демократии, приходятся на непонимание самых основ марксизма.

Положение «Манифеста КП» о том, что марксизм является «лишь общим выражением действительных отношений происходящей классовой борьбы», трактуется без понимания, что общество - это социальная форма материи. Когда Маркс писал, что коммунисты отличаются от остальных пролетарских, то есть мелкобуржуазных, партий

«лишь тем, что, с одной стороны, в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата; с другой стороны, тем, что на различных ступенях развития, через которые проходит борьба пролетариата с буржуазией, они всегда являются представителями интересов движения в целом. Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения»,

он и представить не мог, что это превратится в хвостистскую догму, предстающую порой в форме хохмы: «разрулить любой головняк».

Леваки не способны правильно понять цитаты классиков, потому что правильно понять их обособленно от всего учения невозможно. Только увязывая разные положения марксизма, разные высказывания, доводы и рассуждения классиков марксизма друг с другом и соотнося с историческими условиями их практики, постепенно вырисовывается6 правильное понимание сначала марксизма в целом, а затем и всех его положений. Но, чтобы двигаться от своего первичного заблуждения к вторичному, относительно менее грубому, и затем к начальному истинному пониманию и всё его углубляя, отбрасывая прочь отдельные поверхностные и гипертрофированные трактовки, марксисту необходима кристально чистая совесть и развитая самокритика.

Отдельные заступники демократического централизма сокрушаются, что теория научного централизма якобы противоречит теории партии нового типа. При этом они ссылаются на сталинскую формулировку из его лекций «Об основах ленинизма». Однако ссылаются в присущей для оппортунистов манере, к примеру Новак:

«Здесь, правда, сразу на ум приходит определение партии нового типа Сталиным, по формулировке которого партия нового типа - это партия боевая, партия революционная, достаточно смелая для того, чтобы повести пролетариев на борьбу за власть, достаточно опытная для того, чтобы разобраться в сложных условиях революционной обстановки, и достаточно гибкая для того, чтобы обойти все и всякие подводные камни на пути к цели. Разница в том, что Сталин видит в партии цельный организм соратников, тогда как для О.Петровой и приверженцев НЦ партия есть выдающийся вождь с приложением малограмотных и отсталых сторонников».

Он пытается сделать вид, что Сталин считал, что идеальная партия - это боевая, революционная, смелая, опытная и гибкая организация. И всё! Любой вменяемый человек заметит, что такого рода характеристики без конкретного определения, каким конкретно образом организация коммунистов должна работать, чтобы они были ей заслуженно присвоены, грубо говоря, описывают успешную в политической практике организацию. Сталин, давая эту предварительную характеристику, показывал, с каких основных сторон можно охарактеризовать деятельность коммунистической партии, а вовсе не раскрывал сущность организационных принципов или, как это выставляет Новак, рассматривал соотношение вождей и партийных масс. Более того, сама формулировка теории партии нового типа у Сталина даётся7 по тексту ниже от переписанных Новаком характеристик, под арабскими цифрами со скобками.

Так, Сталин учит, что партия должна быть вооружена революционной теорией и - акцентированно уточняет - «знанием законов движения, знанием законов революции». Вооружены теорией должны быть лучшие элементы рабочего класса, то есть самые передовые, совестливые, преданные делу люди. Правда, наши оппоненты понимают приведённую ниже фразу, конечно, дословно:

«Партия должна вобрать в себя все лучшие элементы рабочего класса, их опыт, их революционность, их беззаветную преданность делу пролетариата».

Поэтому уже 25 лет они рыщут по цехам предприятий капиталистической РФ, безуспешно выискивая эти элементы. Однако суть вовсе не в том, чтобы «вобрать» в себя лучшее из того, что есть. Лучшее, как бы это пафосно не прозвучало, - это мы с вами. Ничего лучше, чем российское левое движение, к сожалению, у рабочего класса нет и в его недрах родиться не может в принципе. В этом и есть смысл сталинской мысли. Авангардная партия - это передовые люди, вооружённые научной теорией, вербующие в свои ряды наиболее сочувствующие и развитые элементы пролетариата.

Отсюда следует, что партия есть политический вождь рабочего класса, есть боевой штаб рабочего класса и, вместе с тем, есть часть класса, которая должна быть связана, и как можно плотнее, с массами, но без потери своей авангардной роли.

Далее, Сталин учит, что партия, чтобы выполнить стоящие перед ней исторически задачи, должна быть крепкой и дисциплинированной организацией, что, в том числе, вносит «в миллионные массы неорганизованных беспартийных рабочих дух дисциплины и планомерности в борьбе, дух организованности и выдержки». Организованность партии означает наличие руководства, дисциплины, подчинённости.

Наиболее спекулятивным в среде прорывофобов является принцип подчинения меньшинства большинству, который они по содержанию ловко подменяют демократическими процедурами голосований. Сложно представить, какая тяжесть возникает на душе у наветчиков, когда после трёхкратного проведения карандашом по каждой строчке, они не обнаруживают ни в формулировках Сталина о партии нового типа, ни в его лекциях в целом даже выражения «демократический централизм», не то что любимые ими прилагательные «важнейший», «главный», «основной и важнейший». Досадно для защитников демократического централизма также то, что в разделе «Партия» Сталин дал исчерпывающее понятие коммунистической партии, не прибегая к словам «демократия», «голосование», «выборы» и тому подобным.

Принцип подчинения меньшинства большинству упоминается Сталиным в соответствующем контексте, что позволяет понимать его действительный смысл, а не произвольные трактовки леваков:

«Принцип подчинения меньшинства большинству, принцип руководства партийной работой из центра нередко вызывает нападки со стороны неустойчивых элементов, обвинения в «бюрократизме», «формализме» и т.д.»

Таким образом, принцип подчинения меньшинства большинству есть принцип централизма, если строго держаться сталинской формулировки. Конечно, известно, что РСДРП формировалась в такой исторический момент, когда нарастала активность пролетарского движения во всём мире, и при этом в России из народнического движения выковалось известное количество проверенных каторгой и ссылкой преданных делу борьбы с самодержавием революционеров. Естественно, что насущная задача виделась в объединении всех революционеров в единую организацию. Долгое время жила иллюзия, привитая интеллигентской привычкой к принятию решений голосованием, что принцип формального и внешнего устранения идейных противоречий компенсирует разногласия при практической работе. Но ни Ленин, ни Сталин не говорили, что подчинение меньшинства большинству возможно исключительно путём выбора меньшинства. Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина никто вождями не избирал, никаких голосований на этот счёт не проводилось. Их авторитет является причиной, а не следствием, занимаемых ими должностей, как партийных, так и государственных.

Новак же, наоборот, возносит до небес голосование в качестве способа выработки и принятия решений. Он, в частности пишет:

«[Демократический централизм] выступает всего лишь орудием в руках человека при выработке каких-то решений.

...Ведь фактически отрицается тот ключевой способ принятия общих и обобщающих решений, который использовался человечеством на протяжении всей его истории и доказал свою жизненную целесообразность. Каким бы порочным не казался кому-то ДЦ, но человечество, чтобы не впадать в хаос и неразбериху, не изобрело другого способа решения споров, как «по большинству»».

Ему вторит «Рабочий путь»:

«А как Подгузов предлагает принимать коллективное решение? Ведь здесь есть только 2 пути: либо большинством голосов (демократический вариант), либо единогласно (как было принято в русских общинах). Третьего варианта просто не существует. Может он предлагает вообще отказаться от коллективных решений и перейти к единоличному управлению?»

Видно, что наши критики вопрос о принципах выработки решений снимают вовсе, сводя процесс принятия решения к формальной процедуре, таким образом, вводя себя и читателя в заблуждение о том, что «истина», то есть решение, может «родиться в споре», то есть вырабатываться демократическо-процедурным путём. Новак прямо об этом заявляет:

«ДЦ ...предполагает конечное принятие некоторого обобщающего, т.е. центрального, решения большинством участников на основе демократического, т.е. равноправного, выявления всех мнений. Что единственно и безусловно верно. Даже в том случае если это мнение в будущем окажется ошибочным».

Понимаете в чём дело? Новак, в сущности, говорит, что принятие решения большинством - это «ключевой способ принятия решений человечества», потому что он, мол, работал семь тысяч лет, и не трогайте, как говорится то, что и так работает. А что говорит Подгузов? А он говорит на это, во-первых, то, что голосование как таковое - это не способ принятия решения. Принять решение с научной точки зрения, означает выработать его путём исследования действительности:

«...наука и возникла как отражение потребности человека разумного гарантировать безошибочность решения, чтобы не выбирать из двух зол меньшее, а осуществлять решение, однозначно ведущее к достижению объективно оправданной цели.

Широта выбора пропорциональна невежеству, поскольку истина одна. Истина не может быть выбрана. Она может быть лишь достигнута.

...Между тем, слово «решение» означает ни что иное, как приведение представления индивида о ситуации как предмете исследования в полное соответствие с реальным содержанием ситуации накануне совершения действия.

...Фраза «принять решение» имеет смысл только в том случае, если теоретическое решение проблемы состоялось. Если теоретического решения нет, то принимать нечего.

А что значит иметь научно обоснованное теоретическое решение? Это значит выработать его, т.е. уяснить обстановку, понять в каком состоянии вы находитесь, какие угрозы вашему существованию имеют место, и откуда они исходят, какие факторами вы владеете, какие факторы нужно создать для того, чтобы ваше существование приобрело положительные перспективы.

Надежным признаком наличия решения является наличие плана действий, т.е. четких представлений о материальных, финансовых, пространственных, временных, кадровых пропорциях, необходимых для достижения объективно оправданной цели. Если в результате интеллектуальной работы сформулирована модель, опровергнуть которую при помощи логики не удается, это и означает, что данную теоретическую модель уже можно использовать в качестве плана практических действий. Только в этом случае момент выбора решения превращается в волевую формальность, а степень уверенности субъекта в возможность достижения цели пропорциональна степени исчерпанности убедительных доводов в пользу неосуществимости намеченного плана».

Во-вторых, что за всякой процедурой, так или иначе, стоит сам процесс принятия решения, и главное в нём - это научная компетентность, а не процедуры:

«Никакой «консилиум», никакое голосование, никакое мнение большинства не добавляет документу научности, если автор текста и голосующие не обладают бескомпромиссным научным мироосознанием».

Ленин говорил, что демократический централизм означает только то, что члены партии выбирают ЦК, который ей управляет. К вопросу о том, как управляет ЦК, принцип демократического централизма не относится. Качество управления зависит от «качества» членов ЦК и качества партийных кадров, от их научно-теоретической диаматической подготовки и революционной совести. В частности, Ленин в заключительном слове по докладу ЦК на IX съезде обрушивался на троцкистов:

«Верно, что управление идет через единоличного администратора, но кто именно окажется этим администратором, специалист или рабочий - это зависит от того, сколько у нас есть администраторов из старого и нового порядка. Но это - элементарные теоретические вещи. Давайте говорить об этом. Если же вы хотите обсуждать политическую линию ЦК, то не подсовывайте нам ничего, что мы не ставили и не говорили. Когда мы 2 марта призывали товарищей дать нам практические подкрепления, что мы получили в ответ? Нам в ответ преподносят товарищи с мест заведомо неверные теоретические вещи. В тезисах тт. Осинского, Максимовского и Сапронова, которые появились 23 марта, все - сплошное теоретическое искажение. Они пишут, что коллегиальность в той или другой форме составляет необходимую основу демократизма. я утверждаю, что за 15 лет предреволюционной истории социал-демократии ничего похожего вы не найдете. Демократический централизм значит только то, что представители с мест собираются и выбирают ответственный орган, который и должен управлять. Но как? Это зависит от того, сколько есть годных людей, от того, сколько там есть хороших администраторов. Демократический централизм заключается в том, что съезд проверяет ЦК, смещает его и назначает новый. Но если бы мы вздумали проверять те теоретические неверности, которые написаны в этих тезисах, мы бы никогда не кончили. я, собственно, не буду больше этого и касаться и скажу лишь, что ЦК занял ту линию в этом вопросе, которую нельзя было не занять».

Новак же в своей критике заигрывает с хрущёвскими «принципами коллективного руководства», а его новые друзья из «Рабочего пути» подправляют и уточняют:

«...решения руководящими органами партии - они все и всегда в партии были коллегиальными - после обсуждения и нередко споров до хрипоты принимались большинством голосов».

Нет сомнений, что речь идёт о «коллективном уме партии», потому что если с точки зрения рабочепутистов задача коммунистов - отразить в своей деятельности интересы пролетариата, то ясно, что самый верный способ - принять мнение большинства за истину. И если Новак как бы по неизбежности возводит в ранг «ключевых» принятие решений по большинству, то рабочепутисты - сторонники того, что мнение большинства и есть синоним правильного решения.

Никто никогда не спорил, что две головы лучше одной. Мы утверждаем только о пригодности «голов». Обратимся к Подгузову:

«Разумеется, коллективная выработка решения, при определенных условиях способна повлиять на качество вырабатываемого решения, но, во-первых, только в том случае, если собравшиеся, действительно, компетентны в частных вопросах данной комплексной проблемы, а во-вторых, если среди собравшихся присутствует признаваемый ими «генеральный конструктор», имеющий безусловные подтверждения своей широкой компетентности, который сможет выявить частные заблуждения некоторых собравшихся и вплести их частную достоверную информацию в общий контекст проекта, о котором никто, полнее и точнее генерального конструктора, знать не может. В технических областях никого подобный порядок не смущает. Но, как только дело доходит до обсуждения стиля руководства в КПСС, так буржуазные политологи обязательно возмущаются попранием норм демократии в руководстве КПСС».

Продолжим исследовать сталинскую формулировку теории партии нового типа. Далее, следовательно, Сталин указывает, что именно партия является высшей организацией рабочего класса и обязана определять общее направление, по которому должны вести свою работу все другие пролетарские организации, вырабатывать на основе своего научного авторитета общие цели движения и осуществлять общее политическое руководство классом.

Далее, Сталин учит, что партия, стало быть, есть орудие удержания, укрепления и расширения диктатуры рабочего класса.

Далее, Сталин учит, что партия способна успешно выполнить свою историческую роль только при обеспечении «полного и безусловного единства действия всех членов партии». Такое единство есть продукт не принуждения, а понимания каждым членом партии необходимости принятого решения:

«Ежелезная дисциплина не исключает, а предполагает сознательность и добровольность подчинения, ибо только сознательная дисциплина может быть действительно железной дисциплиной».

И последнее, Сталин учит, что в партии протекает классовая борьба в форме борьбы марксизма против оппортунизма, науки против невежества, совести против чванства. Как только партия об этом забудет, её ждёт неминуемая гибель.

Видно, что Сталин не уделил внимания «важнейшему», «главнейшему», «ключевому». Ссылка Новака на Сталина бьёт мимо цели.

Теория научного централизма укладывается в формулировки Сталина, не противоречит им.

Опус Титова и статья редакции «Рабочего пути» о том, что они «увидели», представляет собой невнятную халтуру и коллекцию передёргиваний, которые не заслужили ни внимания, ни уважения в левой среде. Поэтому гагинцы призвали настоящего теоретика Новака. Он же сразу выделил главное:

«Сущностная же ее порочность заложена в самом ее опорном идеалистическом стержне, когда сознание и ученость возводятся в абсолют и в качестве первичных становятся основополагающими в дальнейших рассуждениях».

Короче говоря, сознание и научное качество коммуниста нельзя считать абсолютно важным или абсолютно необходимым в деле коммунистической борьбы. Агрессивному незнайке Титову, напялившему каску8 для пущей рабочести, можно, пожалуй, было бы простить такие потуги, но из-под машинки Новака это звучит как саботаж в чистом виде. Ведь мы помним, как ещё в 2012 году Новак писал9 не больше не меньше:

«Марксистская неграмотность равноценна предательству дела коммунизма».

Иными словами, только грамотный марксист способен двигать дело коммунизма вперёд, а невежественный в марксизме человек - предатель. Разве тем самым Новак образца 2012 года не возводил учёность в абсолют? Видимо «много воды утекло» с 2012 года...

Не менее значительно ко всему прочему то, что наши «проработчики» не предлагают никаких альтернативных решений на поставленный насущный вопрос: в чём причина оппортунистического перерождения компартий и как выработать механизмы противодействия ему? Троцкисты из ГК и ЛК этот вопрос приняли и считают, что решение лежит10 в области «повышения планки для приёма в коммунистическую партию», что и назвали «научным централизмом». Рабочепутисты, постольку-поскольку являются конченными хвостистами, причину оппортунистического перерождения видят в интеллигенции:

«Суть - в оппортунистической сущности мелкобуржуазной интеллигенции, которая как огня боится всякой дисциплины и всякого подчинения. В том числе и поэтому она не может играть сколько-нибудь значительную роль в любой революционной борьбе, тем более в борьбе против капиталистического строя.

...Э, нет, причины оппортунизма отнюдь не в невежестве, которое легко устраняется. У оппортунизма классовые корни. Оппортунизм это идеология мещан, обывателей - мелкой буржуазии, мелкобуржуазной интеллигенции и рабочей аристократии с мелкобуржуазным сознанием».

Как будто у невежества нет классовых корней. Видимо, массы невежественны по какой-то другой причине, а не потому, что классовое господство предпринимателей сознательно укореняет разделение труда, превращая жизни людей в примитивные элементы производственного процесса.

А все рецепты спасения от оппортунизма - в... демократии:

«Что же касается демократического принципа в партии, то этот принцип требует осуществления 2-х условий: гласности и выборности. Для чего они нужны в приличной партии, если она не секта, а действительно партия класса? Для того чтобы все члены партии знали, с кем они имеют дело, понимали, чего стоит в партии каждый человек, какие у него способности и возможности, и расставили всех «по своим полочкам»».

Солидарен с такой позицией и Новак:

«Только посредством [демократического централизма] возможно, выявив перед глазами все деловые возможности каждого руководителя, обеспечить тот естественный отбор, который расставит по полочкам каждого деятеля, соответственно его силам и способностям. Да, в КПСС и в большинстве других коммунистических партий это не получилось. Однако не потому, что порочен собственно принцип ДЦ, как пытаются представлять дело некоторые прорывцы, а потому, что порочно были организованы и гласность, и выборность и всеобщий контроль».

То есть критиканы научного централизма - укоренённые сторонники демократических иллюзий, теории делегирования власти и выборности.

Забавно, но в прямую противоположность реляциям рабочепутистов о вреде интеллигенции и мелкой буржуазии, наиболее устойчивыми носителями этих иллюзий являются как раз эти самые социальные слои. Демократизм - это вовсе не способ осуществления власти - это способ отстранения от власти, способ обмана участников выборного процесса, что они якобы принимают решения. Редакция «Рабочего пути» сокрушается:

«Тот социализм, к которому призывает Подгузов, в том числе и своим «научным централизмом» - своей теорией новой коммунистической элиты, назначаемой лично им по признаку «научности», это фактически то же самое антагонистическое классовое общество, в котором господствующим классом желает быть подгузовская секта, а «слизеподобный глицерин», т.е. рабочий класс и трудящиеся массы населения, будут, как и сейчас, лишены всяких прав.

Ведь что значит отменить пролетарскую демократию? Это значит, лишить трудовой народ права выражать свое мнение, управлять своей жизнью и своей страной. А если у народа нет права управлять, значит, нет права и властвовать! Отменить пролетарскую демократию это значит отменить власть трудового народа! Это значит опять загнать его в рабство. Это значит, отрицать за трудящимся человеком способность понимать, что для него хорошо, а что плохо. Это значит, относиться к нему хуже, чем к скотине!

Социальный расизм - вот истинная сущность подобных предложений отменить демократию!

Даже темные необразованные крестьяне Российской Империи отлично понимали, что им нужно, чтобы не голодать - земли и возможности на ней спокойно трудиться! А Подгузов, прикрываясь словом «наука», предлагает все, абсолютно все решать ЗА народ! Он один, видишь ли, знает, как народу жить, что есть и как думать. Мол, народ все равно не способен сам разобраться, потому что «марксистской наукой не владеет»».

Несмотря на то, что этим людям явно нужна квалифицированная психиатрическая помощь, несмотря на откровенный отказ от марксистской теории власти, теории диктатуры рабочего класса, их позиция по вопросу демократии и теории коммунистической партии в принципе понятна. Опять же, если убрать негативный окрас формулировок, то получается следующая картина социализма. Во-первых, наиболее авторитетное лицо назначает руководство по принципу научности, в том числе по деловым качествам. Во-вторых, партия берёт на себя руководящую роль, тем самым «лишая» широкие рабочие массы права на глупости, шатания и синдикализм. В-третьих, таким образом, партия «лишает» народ права самостоятельно, без партии, управлять и властвовать. В-четвёртых, партия берёт на себя ответственность выражать коренные интересы рабочего класса и всего общества, а вождь «один, видишь ли, знает, как народу жить, что есть и как думать».

Теперь перечитайте цитату гагинской шайки и представьте, что читаете не «Рабочий путь», а белодельскую газетёнку, и не о Подгузове, а о «сталинской диктатуре» 30-х годов. Можете ещё представить, что читаете «Бюллетень оппозиции». Разницы никакой! Стало быть, перед нами рафинированный троцкизм и отрицание авангардной роли партии в системе диктатуры рабочего класса.

Неужели рабочепутисты и вместе с ними Новак реально считают, что сначала ленинская, а затем и сталинская команда, формировалась «естественным отбором» демократии, путём «гласности, выборности и всеобщего контроля»?

В действительности, реальное руководство партии формируется в жерле коммунистической борьбы, а не путём игры в должностные «классики»11. Сила настоящих коммунистических вождей - не в занимаемых должностях, а в научном авторитете, в опыте побед.

Итак, ломая голову над проблемой, как обезопасить партию от оппортунистического перерождения, необходимо ответить на несколько вопросов. 1) Как оппортунист и сволочь будет наделён властью? Ответ: путём выборов, голосований, делегирования власти. 2) Как оппортунист и сволочь точно не может быть наделён властью? Ответ: признанием его научного авторитета. 3) Что весомее в настоящем вожде: авторитет власти, приобретённый демократическим, выборным путём или власть научного авторитета, «приобретённого» победами на теоретическом и практическом фронтах?

Единственный сколько-нибудь значимый аргумент против теории научного централизма - это сложность кадровой ковки на начальном этапе становления центрального органа Партии Научного Централизма. Однако же критически настроенную публику не смущает, например, то, что для подготовки врача необходимо более шести лет относительно продуктивного обучения только в высшей школе. Систему подготовки медицинских работников, обеспечивающую изучение общеобразовательных и специальных дисциплин, а также овладение необходимыми практическими навыками никто из них не критикует как чрезмерно сложную или излишнюю. Почему коммунистом может называться любой человек, если он признал только лишь программу, а для подготовки специалиста любого профиля необходимо обучение? «Коммунисты» же, вместо того, чтобы представлять собой союз квалифицированных учёных-революционеров, всего лишь годами гундосят о марксистском образовании уже принятого в партию личного состава.

Проблема в том, что трезво взглянуть на положение вещей в левом движении большинству активистов мешает субъективное самонауськивание, фантазия, что они стоят во главе масс или почти стоят, вот-вот встанут. Если бы они сняли хоть на минутку «треугольную шляпу и серый походный сюртук», то взглянули бы реальности в глаза: они беспомощны, потому что некомпетентны, не способны связать себя с пролетариатом качественной систематической наступательной пропагандой в форме регулярных печатных органов. Они не способны развивать марксизм и поставить на должную высоту ковку марксистских кадров, потому что погрязли в хвостизме. Они не владеют диаматикой, а значит их «марксизм» - это не живое учение, а зазубренные догмы и путаная кашица. Поможет ли в этом случае демократия?

Сталин учил, что партийная демократия - это вовсе не те иллюзии, которые проповедуют наши оппоненты. Вспомним для этого резолюцию о партийной демократии. В партии нарастало буржуазное влияние в годы НЭПа, и против этого была принята резолюция «О партстроительстве». Суть её заключалась в ударе рабочим контролем «снизу» по перерождающимся партийным элементам. Вплоть до «систематического обновления партийного аппарата». Резолюция носила компромиссный характер в том смысле, что выступала за широкую партийную демократию, которую требовали троцкисты, однако на деле служила средством очищения партии от вредителей, прямо связанных с нэпманами, для чего революционного чутья масс как раз вполне достаточно. Отсюда Сталин разъяснял по поводу демократии следующее:

«я перехожу к вопросу о том, как у нас некоторые товарищи и некоторые организации фетишизируют вопрос о демократии, рассматривая его как нечто абсолютное, вне времени и пространства. я этим хочу сказать, что демократия не есть нечто данное для всех времен и условий, ибо бывают моменты, когда нет возможности и смысла проводить ее. Для того, чтобы она, эта внутрипартийная демократия, стала возможной, нужны два условия или две группы условий, внутренних и внешних, без которых всуе говорить о демократии.

Необходимо, во-первых, чтобы индустрия развивалась, чтобы материальное положение рабочего класса не ухудшалось, чтобы рабочий класс рос количественно, чтобы культурность рабочего класса поднималась, и чтобы рабочий класс рос также качественно. Необходимо, чтобы партия, как авангард рабочего класса, также росла, прежде всего, качественно, и прежде всего за счет пролетарских элементов страны. Эти условия внутреннего характера абсолютно необходимы для того, чтобы можно было поставить вопрос о действительном, а не о бумажном проведении внутрипартийной демократии.

Но одних этих условий недостаточно. я уже говорил, что есть еще вторая группа условий, условий внешнего характера, без наличия которых демократия внутри партии невозможна. я имею в виду известные международные условия, более или менее обеспечивающие мир, мирное развитие, без чего демократия в партии немыслима. Иначе говоря, если на нас нападут и нам придется защищать страну с оружием в руках, то о демократии не может быть и речи, ибо придется ее свернуть. Партия мобилизуется, мы ее, должно быть, милитаризуем, и вопрос о внутрипартийной демократии отпадет сам собой.

Вот почему я думаю, что демократия должна рассматриваться в зависимости от условий, что фетишизма в вопросах внутрипартийной демократии быть не должно, ибо проведение внутрипартийной демократии, как видите, зависит от конкретных условий времени и места в каждый данный момент.

Чтобы не было далее лишних увлечений и необоснованных обвинений, я должен также напомнить о тех препятствиях, которые стоят перед партией в деле проведения демократии, - препятствиях, мешающих проведению демократии даже при наличии очерченных выше двух основных благоприятных условий, внутренних и внешних. Товарищи, эти препятствия существуют, они глубоко влияют на нашу партийную работу, и я не имею права умалчивать о них. В чем состоят эти препятствия?

Эти препятствия, товарищи, состоят, во-первых, в том, что в головах одной части наших работников живут еще пережитки старого военного периода, когда у нас партия была милитаризована, - пережитки, которые порождают некоторые немарксистские взгляды, что партия наша является якобы не самодеятельным организмом, живущим самостоятельной идейной и практической жизнью, а чем-то вроде системы учреждений, низших, средних и высших. Этот абсолютно немарксистский взгляд, правда, законченного вида нигде еще не получил, законченно нигде не высказывался, но элементы этого взгляда живут в головах одной части наших работников, несущих партийные обязанности, и они мешают им последовательно провести внутрипартийную демократию. Вот почему борьба с такими взглядами, борьба с пережитками военного периода как в центре, так и на местах является очередной задачей партии.

Вторым препятствием, стоящим на пути проведения демократии в партии, является наличие давления бюрократического государственного аппарата на аппарат партийный, на наших партийных работников. Давление этого громоздкого аппарата на наших партийных работников не всегда заметно и не всегда бьет в глаза, но оно ни на одну секунду не прекращается. Это давление громоздкого государственного бюрократического аппарата, в конце концов, сказывается в том, что целый ряд наших работников и в центре, и на местах, нередко помимо своей воли и совершенно бессознательно, отклоняется от внутрипартийной демократии, от той линии, в правоту которой они верят, но которую они нередко не в силах провести до конца. Вы можете себе представить имеющий не менее миллиона служащих бюрократический государственный аппарат, состоящий из элементов, большей частью чуждых партии, и наш партийный аппарат, имеющий не больше 20-30 тысяч человек, призванных подчинить партии государственный аппарат, призванных социализировать его. Чего стоит наш государственный аппарат без поддержки партии? Без помощи, без поддержки нашего партийного аппарата он мало чего, к сожалению, стоит. И вот каждый раз, когда наш партийный аппарат вдвигает свои щупальцы во все отрасли государственного управления, ему приходится нередко свою партийную работу в этих органах равнять по линии государственных аппаратов. Конкретно: партия должна вести работу по политическому просвещению рабочего класса, по углублению сознания рабочего класса, а в это время требуется собрать продналог, провести такую-то кампанию, ибо без кампании, без помощи со стороны партии, госаппараты не в силах выполнить свое задание. И здесь наши работники попадают между двух огней, между необходимостью исправления линии работы госаппаратов, действующих по старинке, и необходимостью сохранить связи с рабочими. И они часто сами здесь бюрократизируются.

Таково второе препятствие, которое преодолеть трудно, но которое нужно преодолеть во что бы то ни стало для того, чтобы облегчить проведение внутрипартийной демократии.

Наконец, существует еще третье препятствие, стоящее на пути осуществления демократии, - это низкий культурный уровень целого ряда наших организаций, наших ячеек, особенно на окраинах (не в обиду им будь сказано), мешающий нашим парторганизациям провести внутрипартийную демократию до конца. Вы знаете, что демократия требует некоторого минимума культурности членов ячейки и организации в целом и наличия некоторого минимума активных работников, которых можно выбирать и ставить на посты. А если такого минимума активных работников не имеется в организации, если культурный уровень самой организации низок, - как быть? Естественно, что здесь приходится отступать от демократии, прибегать к назначению должностных лиц и пр.

Таковы препятствия, которые перед нами стояли, которые будут еще стоять, и которые мы должны преодолеть, чтобы честно и до конца провести внутрипартийную демократию.

Я напомнил вам об этих препятствиях, стоящих перед нами, и о тех внешних и внутренних условиях, без которых демократия превращается в пустую демагогическую фразу, потому что некоторые товарищи фетишизируют, абсолютизируют вопрос о демократии, думая, что демократия всегда и при всяких условиях возможна, и что проведению ее мешает якобы лишь «злая» воля «аппаратчиков». Вот против этого идеалистического взгляда, взгляда не нашего, не марксистского, не ленинского, напомнил я вам, товарищи, об условиях проведения демократии и о препятствиях, стоящих в данный момент перед нами».

Короче говоря, задачей внутрипартийной демократии является вовсе не принятие решений, а обеспечение прочной связи с рабочим классом, а по сути: легитимизация руководства в глазах партийных масс, легитимизация партии в глазах класса.

Также это следует из доклада Сталина активу ленинградской организации о работе пленума ЦК BKП(б) от 13 апреля 1926 года:

«Что такое внутрипартийная демократия? Внутрипартийная демократия есть поднятие активности партийных масс и укрепление единства партии, укрепление сознательной пролетарской дисциплины в партии.

...Чем были мы сильны в прошлом и чем мы сильны теперь? Правильной политикой и единством наших рядов. Правильная политика дана нам XIV съездом нашей партии. Теперь задача состоит в том, чтобы обеспечить единство наших рядов, единство нашей партии, готовой проводить решения партийного съезда, несмотря ни на что».

Практика показала, что укрепление дисциплины должно происходить не путём веры в силу выбора «правильного» партийного начальника, а на основании идейно-теоретической уверенности в истинности, научности проводимой партией курса движения к коммунизму. И понятно, что, когда партия была уже построена на принципах демократической процедуры, то для проведения необходимого централизма приходилось вкладывать в понятие «демократия» новое содержание: «поднятие активности партийных масс и укрепление единства партии, укрепление сознательной пролетарской дисциплины в партии». Грубо говоря, демократия, как обсуждение, диалог, выражение мнений, критика, поднятие активности в целом - это одно дело, а демократия как способ принятия решения, как способ выбора и утверждения руководства - это совсем другое дело. В последнем значении демократия разваливает организацию, способствует перерождению руководства и развязывает руки чванливым карьеристам.

Сталинским ЦК в 1930-е была достигнута предельно высокая централизация в партии и при этом у руководства встали грамотные марксисты во главе с вождём. Этот период стал периодом реализации научного централизма на практике. Научный централизм - это естественное состояние действительно компетентных людей, занятых общим делом и болеющих всем своим существом за его результат. Поэтому ленинцы безусловно всегда были научцентралистами. А после разгрома оппозиции в партии у Сталина сложился настолько мощный и безоговорочный научный авторитет, что, в соединении с ленинским принципом единства партии, в партийном руководстве по сути реализовался принцип научного централизма.

Сколько не прикрывайся рассказами о сталинской демократии, выборности, гласности, «естественном отборе», но факт останется фактом - «Мы говорим - Ленин, подразумеваем - партия, мы говорим - партия, подразумеваем - Ленин», мы говорим - Сталин, подразумеваем - партия, мы говорим - партия, подразумеваем - Сталин.

Новак активно возражал против вождей в коммунистическом движении. По этому поводу полезно обратиться к документу12, фигурирующем в историческом обороте как «письмо Молотова в ЦК КПСС», который опубликован в журнале Вопросы Истории №№ 1-6, 8-11 за 2011 год, и №№ 1,3 за 2012 г. не то авторства Вячеслава Михайловича, не то Георгия Максимилиановича, не то их коллективного. Короче: это сочинение 1965 года антипартийной группы, сталинцев, впавших в дрязги и проигравших хрущёвцам как раз чисто демократически.

Во-первых, данный черновик по своему содержанию является марксистским. Во-вторых, вопросы критики оппортунизма, которые в нём затрагиваются, являются актуальными не только для оценки хрущёвины, но и для нашего положения сегодня. Посмотрим.

«Мне кажется, что если попытаться объединить все эти вопросы в одно целое, то нам следует прийти к выводу о том, что на XX и последующих съездах КПСС под видом борьбы с так называемым культом личности Сталина шла речь о марксистско-ленинском учении о пролетарской партии, об ее организационных основах, о взаимоотношении вождей партии с партией, о проблеме т.н. внутрипартийной демократии.

Еще 28 марта 1956 г. в «Правде» была помещена редакционная статья, мной уже упоминавшаяся, под заголовком «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?»

Главный вывод этой статьи - это вывод о том, что культ личности, воспевание и восхваление того или иного деятеля, приписывание ему всех успехов в победах партии и народа, несовместим с ленинским принципом коллективности руководства, подрывает и принижает роль партии, ее руководящего ядра, роль народных масс в истории, приводит к замазыванию недостатков, к очковтирательству, подхалимству и чинопочитанию.

В статье совершенно не раскрывается, как, впрочем, и во всех материалах по культу личности, почему именно культ личности приводит к подобным результатам. Но дело не в этом.

...в фокусе борьбы с т.н. культом личности фактически сосредоточились такие сложные и важные вопросы, которые в общем и целом составляют одно из главнейших положений марксизма-ленинизма, основу основ марксистско-ленинской партии - организационные принципы ее построения и функционирования.

... Наша партия не впервые, на XX или XXII съездах, переживала периоды острой, напряженной борьбы с группами и группками, под тем или иным соусом выступавшими с нападками на организационные принципы построения партии. Не впервые встречается она с обвинениями вождей партии - Ленина и Сталина - в «диктаторстве», в «жестокости», в «репрессиях» и т.д.

Вся история нашей партии, вплоть до XVI съезда ВКП(б), - это история борьбы партии, ее Центрального Комитета, ее вождей с попытками нарушить и ревизовать ленинские организационные принципы построения пролетарской партии под видом борьбы за коллективность руководства партии, борьбы за развитие внутрипартийной демократии, против диктаторства и т.д. и т.п.

...В. И. Ленин распространял единоличие и на партийную работу? По-моему, это действительно так, и иначе, в реальных, жизненных условиях, быть и не может.

Партия избирает съезд - собрание делегатов с мест. Съезд, руководствуясь соображениями политического и делового характера, избирает Центральный Комитет в составе нескольких десятков наиболее авторитетных и уважаемых членов партии - высший исполнительный и распорядительный орган партии в междусъездовский период. Центральный Комитет, по Уставу, не менее одного раза в полугодие собирается на свои пленарные заседания - пленумы Центрального Комитета.

... Великий марксист [Ленин] даже на миг не мог представить себе такого положения в пролетарской партии, когда один или несколько десятков, или даже тысяч человек, могли бы вертеть партией как игрушкой в своих личных и корыстных целях, могли бы в своей руководящей и распорядительной работе проводить политику, идущую наперекор стремлениям миллионной партии.

Трудно поверить, да и, с точки зрения жизненной правды, невозможно поверить в то, что на протяжении двух десятилетий миллионная революционная партия руководилась и управлялась тиранами и деспотами, которым каким-то чудом удавалось обводить партию вокруг пальца, как слепого котенка. Трудно, невозможно верить в то, что в миллионной партии коммунистов не нашлось ни одного честного коммуниста-ленинца (если не причислять к таковым членов троцкистско-зиновьевско-бухаринских террористических групп), который бы не нашел в себе мужества убрать с нашей дороги подобного человека.

... Наша партия всегда зорко оберегала марксистско-ленинские принципы своей организационной структуры, никогда не противопоставляла вождей - партии, партию - классу.

Мне кажется, что не лишним будет вспомнить, что в свое время говорили такие ярые отвергатели «теории вождя», «культа вождя», как Зиновьев и Каменев.

... Изучение истории нашей партии со всей очевидностью показывает, что общей и непременной чертой всех оппозиций, то есть меньшинств в партии, было перерастание политических разногласий в разногласия организационные.

На примере всех оппозиций в истории нашей партии мы также можем легко проследить, что больше всего внимания в своих нападках на организационные принципы построения нашей партии оппозиционеры уделяли лицу, волей партии поставленному на самое важное и авторитетное место в партии.

И, конечно, не случайно. Не случайно, во-первых, что именно В. И. Ленин, а после него И. В. Сталин занимали в партии это место; во-вторых, не случайно, что именно они подвергались основным ударам оппозиционных сил.

Почему? Потому что оппозиционеры, как, впрочем, и вся партия, не делали себе никаких иллюзий по поводу того, что, в конечном счете, основная линия политики партии определялась и направлялась именно данным конкретным лицом.

И, как я пытался доказать, по-моему, это существовавшее и существующее в партии положение, отражающее жизнь такой, какая она есть, нисколько не противоречит марксизму-ленинизму.

Ленинская схема демократического централизма, схема, учитывающая объективные жизненные явления и потому сводящая руководство и управление в партии, в период между съездами и пленарными заседаниями ЦК, к узкой коллегии - Политбюро (Президиуму) ЦК и Секретариату, - сама собой предполагает, что в этой узкой коллегии из десятка наиболее уважаемых и влиятельных членов ЦК, должен быть и не может не быть один человек, к голосу которого даже и в этой «избранной» коллегии прислушиваются с особым вниманием и интересом.

Само собой понятно, что вождями не рождаются, что авторитет и влияние вождей на массы не приобретаются и не проявляются сразу - они вырабатываются в течение продолжительного периода времени, вырабатываются в результате постепенного внутреннего убеждения людей в том, что данное конкретное лицо «понимает события глубже и видит их дальше других», что оно проводит политику, отвечающую их общим интересам.

Приобретаемая годами вера масс в вождя, их доверие к вождю - важный и, как мне кажется, необходимый элемент исторического развития общества. Без доверия масс к своим вождям - и это доверие не есть величина постоянная, раз и навсегда приобретенная - не может существовать ни самого «вождя» как такового, ни твердой политики партии как массовой общественной организации, в марксистско-ленинском смысле этих понятий.

И я беру на себя смелость утверждать, что И. В. Сталин имел среди советского народа огромный, непререкаемый авторитет и безусловное доверие отнюдь не потому, что мы были воспитаны к этому официальной пропагандой «культа личности», не приписыванием Сталину всех успехов в деле строительства социализма - нет, не потому.

И. В. Сталин до конца своих дней пользовался огромным авторитетом и доверием народа только потому, что этот авторитет и это доверие базировались на единственно возможной, с точки зрения марксизма-ленинизма, прочной основе - на основе реальных, ощутимых каждым советским человеком успехов политики партии в деле поднятия жизненного и культурного уровня нашего социалистического общества.

...наш народ никогда не противопоставлял Сталина Политбюро, Политбюро - Центральному Комитету и т.д. и т.п. Отдавая должное Сталину, бурно приветствуя его, мы с таким же искренним чувством встречали и всех других видных деятелей партии и государства - и Молотова, и Ворошилова, и Кирова, и Орджоникидзе, и Кагановича, и Микояна, и Хрущева, и Калинина, и других.

Партия всегда хорошо понимала, что воспитание вождей революции, вождей рабочего класса - дело многих лет и упорной работы.

Партия всегда понимала, что приобретенный годами авторитет наших вождей в народе - это тот же авторитет партии в народе.

Приобретаемые годами уважение к делам и именам вождей, их влияние на массы - это в то же самое время и влияние партии на массы. Одно от другого - партия и ее вожди - неотделимы. По Маяковскому, -

«Партия и Ленин - близнецы-братья, кто более матери-истории ценен? Мы говорим - Ленин, подразумеваем - партия, мы говорим - партия, подразумеваем - Ленин».

Что это такое? Каков смысл этих строк? Вряд ли кто-нибудь станет утверждать, что они - пропаганда культа личности.

Партия всегда понимала, что, дискредитируя своих вождей, она дискредитирует самою себя.

Партия всегда прекрасно понимала, что нападение на облеченных ее доверием вождей - есть нападение на саму партию.

Партия всегда понимала, что атаки оппозиционных элементов на руководителей большинства - есть атаки на большинство в целом, что эти атаки своим острием направлены не персонально на того или иного политического деятеля, а направлены на политику, проводимую этим деятелем в интересах и с согласия большинства».

Хорошо видно, что Молотов и Маленков не занимаются демократическим очковтирательством, а прямо говорят, как фактически строится продуктивная работа в коммунистической партии. Кроме того, в их черновике богатейшая подборка цитат по теме. Поэтому Новаку придётся заточить свой карандаш острее, ведь для него Молотов с Маленковым, верно, поувесистей, чем «обожествляемый гуру» Подгузов. Таких «гуру», как Вячеслав Михайлович и Георгий Максимилианович обожествляют пока что большее количество людей, особенно в левом движении.

Беда практически всех прорывофобов и прорывоедов в том, что они вульгарно понимают соотношение объективного и субъективного в обществе, фактически не признают, что общество - это форма материи и, как следствие, не проводят в политической теории марксистскую гносеологию. У них общество представляет собой нечто вроде блок-схемы, которая вырисовалась в их коллективном сознании в связи с фрагментарным знакомством с марксизмом. У них субъективное противоположно объективному. У них коммунизм - это не наука, а коллективная воля и коллективный познанный интерес пролетариата, затаённый в уголках сознания в виде классового чутья. Рабочепутисты и всякие Новаки шумят об идеализме «Прорыва», на деле сами страдая от идеалистических иллюзий и вульгарного материализма.

Как известно, марксизм является, прежде всего, теорией развития общества как особого вида материи и, таким образом, своей целью имеет оптимизацию процесса непрерывного преобразования общества. Что такое общество? - вот какой вопрос заставит рабочепутистов лихорадочно листать БСЭ. А тем временем, общество - это форма развитой материи известного качества, которое выражается понятием «сознание», и проявляет себя в форме преобразования природы, то есть труда - целенаправленного процесса регуляции обмена вещества между человеком и природой, управления этим процессом, тем самым усложняя элементы природы под нужды своего развития. В процессе труда общество противостоит веществу природы само как сила природы, причём сила сознательная, то есть как отрицание природы. Главное, что отличает общество как форму материи - это неуклонный рост качества отражения. Обратимся к Подгузову:

«Что такое общество с диаматической точки зрения?

Любой водоем можно назвать множеством молекул воды, но абсурдно применять слово водоем, например, к цунами. Слово цунами уместно применять лишь к случаю однонаправленного движения молекул воды в количестве, многократно превышающем «обычные» штормовые волны. Или, слово электрон в международном лексиконе давно уже применяют не для обозначения янтаря, а для обозначения некой материи, движущейся по определенным законам на атомном уровне. Т.е. необходимо уметь отличать объекты, суть которых состоит в массе покоя от объектов, суть которых заключена в их динамике.

Таким образом, нет движения миллионов кубокилометров воды - нет цунами, хотя есть вода. Нет движущегося эфира - нет электрона. Подобно этому, в диаматике, словом общество следует обозначать не само множество индивидов, не их совокупность, не структуру, а одну из форм развития материи определенной разновидности, т.е. движение стада прямоходящих млекопитающих, но не в пространстве, а в КАЧЕСТВЕ.

Каждая последующая историческая форма общества есть движение по принципу: все меньше стада, все больше общества, хотя возможны и моменты некоторого возврата «в джунгли» и «прерии». Т.е. не количество особей, не разделение форм физического труда и даже не «великое переселение народов» являются признаком общества, на это способно и муравьи, и стадо антилоп, а, именно, прогрессивные изменения в содержании человеческих отношений составляют суть общества, не свойственную иным совокупностям биологических объектов. Общество, или оно постоянно совершенствуется, или оно возвращается к стадной форме прозябания.

Время от времени, сваливающиеся на головы отдельных народов, конкистадоры и миссионеры, колонизаторы и «холокосты», демофашисты и геноцид являются платой за слепоту тем народам, которые видят в обществе только совокупность, организованную разделением труда, только массу, за которую, как им кажется, можно спрятаться. Они не видят главного: необходимости РАЗВИТИЯ отношений между людьми, т.е. закона содействия и противодействия (единства и борьбы, коммунизации и конкуренции) индивидов на пути к полному очеловечиванию.

Последние семь тысяч лет земное сообщество вращалось в порочном круге эксплуататорских отношений именно потому, что, до возникновения марксизма, участие сознания большинства в деле развития производственных отношений было, вольно или невольно, ограниченным. Раскрывая природу производственных отношений в докоммунистических формациях, Маркс указывал на их объективный, независящий от воли и сознания людей, характер. Спрашивается, а как еще могли вступать в производственные отношения миллиарды людей, не умеющих читать, писать и считать. Т.е. качественные трансформации общества до октября 1917 года происходили лишь случайно.

Но развитие, происходящее по закону «отрицания отрицания», не может, в конечном итоге, не привести общество в противоположное состояние, когда содержание форм производственных отношений начнет определяться наукой и внедряться по воле этноса, НАУЧНО осознавшего эту необходимость.

Сосредоточив все внимание на каком-нибудь одном, тем более, количественном аспекте людской массы, фиксируя формы существующих отношений, систематически переписывая население и группируя его в «страты», современные официальные обществоведы переквалифицируются в счетоводов, в виртуозов лжи под названием статистика социологии.

В современном левом движении уже забыли, что одним из наиболее известных и продуктивных примеров диаматического подхода к пониманию сущности общества есть учение Маркса о СМЕНЕ общественно экономических формаций, т.е. о смене СИСТЕМ противоположностей (производственных и надстроечных отношений), т.е. смены экономического базиса и политической надстройки. Нет ни одного этноса, который, извивами своей истории, триумфами и трагедиями, не подтвердил бы состоятельность этих законов и который бы не превращался в ничтожество, как только начинал осуществлять попытки остановить противодействие базиса и надстройки.

Многие в учении Маркса о формации хорошо запомнили лишь ту часть, в которой говорится о том, что надстройка и базис образуют формацию. Осталось за бортом диаматика этих противоположностей.

... До недавнего времени предыстория человечества двигалась вперед за счет некой «пары сил». С одной стороны, страстное стремление определенной части общества сохранить тип своей тирании в неизменном, рабовладельческом, феодальном или предпринимательском виде и, с другой стороны, жажда неуклонно повышать степень роскоши своего существования. Но повышение степени роскоши и комфорта требовали роста мастерства непосредственных производителей, а рост мастерства невозможен без роста интеллектуального развития. А это, со временем, и приводило непосредственных производителей к выводу об идиотизме сложившейся ситуации, при которой огромная армия виртуозов кормит и ублажает абсолютно никчемную армию бездарных тиранов. Осознав это, под пение куплетов Фигаро, мастера-ремесленники строили первые гильотины.

Иной подход к категории «общество», т.е. игнорирование идеи развития как сущности общества, непродуктивен, поскольку он не способен осуществлять прогностическую функцию науки. Подобно тому, как скелет человека или статую, найденные во время раскопок, бессмысленно называть личностью, подобно этому братскую могилу или китайскую терракотовую армию нельзя называть обществом.

Общество есть система, более подвижная, чем горная река, основным компонентом которой являются неизменные и практически одинаковые молекулы воды. Все, без исключения, члены общества, осуществляя механические перемещения в пространстве, находятся в состоянии постоянных физиологических, интеллектуальных и количественных изменений. Эти изменения качественно и количественно столь существенны, что периодически приводили к изменениям в устройстве общества, которые, задолго до марксистов, стали именоваться социальными революциями. Совершенно ясно, что, если каждый член общества претерпевает качественные изменения, то каждое его последующее взаимодействие с остальными членами общества наполняется новым содержанием.

Для принципиально иной, не общественной, не обладающей сознанием, материи типична устойчивость форм существования, и потому к ней применимы слова, например, куча, совокупность, кристалл, стадо, пустыня. Но для общества, наиболее адекватным термином, научно отражающим СУТЬ данного явления, систему причин его возникновения, является термин движение в форме прогресса.

Человеческое общество, если его рассматривать с позиции сущности, есть особая, комплексная форма движения материи, включающая в своё содержание все существующие формы прогресса на макро- и микро-уровнях, но отличающаяся от прочих образований неуклонным ростом качества отражения результатов собственного движения, что отсутствует в содержании изменений всех иных форм организации материи.

Иными словами, только изменения, принявшие форму развития связей и качества отражения в сознании субъектов, позволяют судить о том, что мы имеем перед собой общество. Воды, утратившие способность к перемещению, независимо от причин, не только не имеет смысл называть рекой, но эти воды, объективно, не способны проявить свойства, присущие рекам».

Ругатели не могут последовательно провести диаматическую теорию отражения до стадии своих рассуждений о принятии решений. Так, сознание получает первичную информацию от органов чувств, и поскольку мозг человека способен устойчиво фиксировать информацию о конкретных явлениях, не спутывать её и продуктивно комбинировать: соотносить как целое и часть, как причину и следствие, как качество и количество, как форму и содержание и так далее, постольку в результате получаются понятия, либо ошибочные - не соответствующие в достаточной степени объективной действительности, либо истинные - соответствующие реальности. Практика жизни постоянно проверяет на прочность качество мышления, оставляя безрезультатными одни выводы и подтверждая другие. Порой в виде трагедий и катастроф. Наличие в психике человека воли позволило поднять мышление на уровень научного, то есть теоретического, вскрывающего сущность различных явлений действительности. Естественно, повышение качества отражения - это и есть развитие производительных сил человечества, так как мышление и труд - взаимоопосредованные процессы. Отсюда следует то, что решение нельзя выбрать голосованием, нельзя выработать путём «споров до хрипоты», его можно только добыть, постигнув объективную истину. Поэтому демократия и голосования - это способ подчинения, способ обеспечения дисциплины, необходимый для политически неразвитых субъектов, пленённых иллюзией о том, что большинство не может ошибаться. В этой связи реплика Крупской:

«Тов. Бухарин здесь с большим пафосом говорил о том, - что съезд постановит, то и правильно... Для нас, марксистов, истина - то, что соответствует действительности. Владимир Ильич говорил: ученье Маркса непобедимо, потому что оно верно... Нельзя успокаивать себя тем, что большинство всегда право... Большинство не должно упиваться тем, что оно - большинство, а беспристрастно искать верное решение. Если оно будет верным..., оно направит нашу партию на верный путь».

Всякое действие имеет своей предпосылкой мышление. Но это не значит, что «объективное» в обществе есть лишь непознанное. Объективное в обществе - это необходимое, которое проявляется в субъективном. Мышление же призвано отразить объективное, познать необходимость, тем самым обеспечив оптимальное соотношение сил, средств, условий и так далее. Объективное и субъективное диаматически тождественны.

Обратимся к Подгузову:

«Может возникнуть вопрос, а тождественны ли субъективное и объективное? Диаматика отвечает утвердительно. Умственно здоровых людей рассуждения об объекте всегда, в конечном итоге, приводят к постижению сущности исследуемого объекта. Субъективно сформулированные истины, с точки зрения степени их адекватности объекту отражения, тождественны объективному содержанию предмета исследования и, в то же время, противоположны ему, поскольку мысль, как бы она не была точна, остается мыслью об объекте, но не самим объектом. Иной вопрос, что адекватное мышление, как неотъемлемое СВОЙСТВО личности, объективно трансформирует самого субъекта, ставит его в иные отношения с окружающим миром, тем не менее, образно говоря, мысль есть форма упорядочения атомов или электронов (особенно ясно это проявляет себя в магнитных носителях), но не генерация атомов из самой мысли.

В советских школах и ВУЗах за знания, не тождественные объективной действительности, твердо и обоснованно ставили двойки. В демократических рыночных условиях, особенно с введением ЕГЭ, положительные оценки по итогам тестирования, в значительном количестве случаев, ставятся за взятки. В этих случаях, рыночные педагоги вообще не обращают внимание на то, откуда взят ответ: из библии, википедии или учебника.

Объективные факторы, как известно, не зависят от сознания, но сознание, даже адекватное, зависит от содержания объективного общественного бытия и не включает в себя ничего, чего не содержалось бы в объективной реальности. Заметим, попутно, что адекватным может быть только то сознание, носители которого не пытаются объяснить проблемы бытия с позиций заблуждения, в т.ч. эйнштейнианства, т.е. махизма в физике и, отрицающих друг друга, ветвей богословия. Многие планеты, как показывают космические исследования, обходятся без признаков наличия человеческих форм сознания. И ничего. А человеческое сознание существует только благодаря свойству материи к отражению всех форм собственного бытия и, пока, сознание проявляет себя явно лишь в строго определенных, прежде всего, земных условиях бытия материи. Самое большее, на что рассчитывает мировое научное сообщество, - это на наличие на Марсе хотя бы плесени. И будет чрезвычайно удовлетворено этим открытием.

Объективное и субъективное находится в неразрывном единстве и, естественно, борьбе, суть которой можно понять только диаматически. Забавно будет выглядеть сознание, если из него выхолостить все сведения о материальном мире. Получится внутренний мир бесконечно беднее, чем у слепо-глухо-немого новорожденного. Развитие слепо-глухо-немых человеческих особей до сих пор происходило лишь благодаря накоплению сведений об окружающем материальном мире, поступивших в их сознание через органы осязания. Многообразие материального мира и предопределяет богатство эмоций и знаний, задач и функций, связей и отношений, возникающих в человеческом обществе.

Тезис о первичности материи и вторичности сознания в отрыве от рассмотрения их как тождества, как формы единства противоположностей, абсолютно бесплоден. Эта формулировка работает лишь как пароль для каждого, кто хочет войти в прихожую диалектического материализма... Каждый из факторов общественного развития играет свою роль в рамках причинно-следственных связей. Объективные факторы - бескомпромиссны и, поэтому, история человечества, развиваясь синусоидально в рамках частнособственнических исторических эпох, от одной крайности к другой, в интегральном итоге, носит поступательно-прогрессивный, хотя, в силу массового невежества, преимущественно, драматический характер. Субъективные факторы, прежде всего, познание, медленно двигаясь от неведения и заблуждений к истине... В эпоху господства принципа частной собственности обывателями, подчас, овладевали и овладевают совершенно идиотские религиозные, экономические и политические «идеи». Осуществляя их, массы людей достаточно стремительно двигались и двигаются в направлении, выбранном наугад по воле большинства некомпетентных избирателей, депутатов и президентов и, только зайдя в болото по горло, меняют вектор движения, становясь под знамена очередного религиозного фанатика, типа Моисея, или религиозного демагога, типа Гапона, с тем же «успехом». Т.е. синусоидальный, а во многих случаях, суицидальный тип развития современного общества, как материи особого рода, наделенной относительно более развитым потенциалом отражения по сравнению с другими формами материи, но использующей этот потенциал лишь на несколько процентов от его возможностей, является лишь частным случаем природных волновых процессов, составляющих основу форм движения деинтеллектуализированных пластов мирозданья.

Тем не менее, общественные колебания прошедших исторических эпох (от крайне реакционных общественных форм к относительно прогрессивным) доказывают наличие активной силы (творящей или тормозящей) в субъективном факторе, способность его, в одних случаях, оптимизировать события (с точки зрения темпов развития прогрессивных изменений), а в других случаях, тормозить развитие общества, удерживая его в рамках реакционных тенденций».

Оппоненты и критики «Прорыва» не понимают этого соотношения объективного и субъективного, прежде всего, общественных законов и познающего их субъекта. Именно с этим связано неприятие теории научного централизма как типа взаимодействия между людьми, исключающего формализм и управление, озарённого сознательной дисциплиной и представляющего собой диктатуру объективной необходимости.

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях