...и одна ночь(Читать за обедом не рекомендуется)
Запах демократии
Как и большинство советских людей моего возраста, я много десятилетий свободно передвигался на поездах, самолетах, автобусах и пешком по самой большой стране мира, — по территории СССР. Мои родители не знали слова «рэкет», и я в одиночку, подростком, многократно без папы и мамы, ожидая пересадки на другой поезд, гулял по вокзалу… г.Грозный и даже по привокзальным улицам среди, страшно сказать, настоящих чеченцев. Выезжал, конечно, и за рубеж, но не часто, например, в августе 1968 года для оказания интеллектуальной помощи обывателям Чехословакии. Поэтому мне легко сравнить прежнюю и нынешнюю атмосферу на железнодорожных и автобусных вокзалах, в аэропортах Севера и Юга, Запада и Востока СССР. Причем именно атмосферу, в собственном смысле этого слова. И если в шутку меня спросят, чем пахнут различные общественно-экономические формации, то я вполне серьезно отвечу, что, по крайней мере, рыночная демократия пахнет застарелой… мочой. Этот запах типичен сегодня для многих москвичей и гостей столицы, для метрополитена, подворотен, подвалов, подъездов, лестничных пролетов, для скоплений гаражей-ракушек и т.д.
Каждый укромный уголок современного демократического вокзала, тем более теплый или затемненный, каждый подземный переход к платформам пахнут мочой. Ясно, что подобная «атмосфера» возникает там и тогда, где и когда господствуют… платные туалеты, вынуждающие пассажиров бесплатно мочиться в уголках, или потому, что в эпицентре, мягко говоря, запаха расположился продукт рыночной демократии — БОМЖик. Он, как правило, обладает гигантской свободой пешего передвижения, очень незначительным запасом «движимости», но огромным запахом, переходящим в тяжелый смрад.
До победы рыночной демократии в РФ невозможно было представить, что люди будут тягаться со скунсами. Я пять десятилетий был уверен, и имел массу подтверждений тому, что Человек звучит, причем, гордо. Но демократические «аристократы» вновь смогли заставить человека смердеть, как и до социалистической революции в России. О существовании слова «смерд» я знал давно. Но только в демократической РФ отчетливо понял, что российские аристократы не называли своих холопов — смердами, а доводили их до такого состояния, когда они начинали смердеть. Особенно отчетливо осознаешь это, когда оказываешься с БОМЖом в одном вагоне метропоезда и видишь, как нынешние «аристократы», в недалеком прошлом гнусавившие: «…возьмемся за руки, друзья…», мечутся по вагону в поисках остатков атмосферы социализма.
Нельзя сказать, что при социализме вокзальные запахи могли конкурировать с «Шанелью», но одно то, что туалеты были бесплатными, а БОМЖи в Москве были редкостью, даже большей чем диссиденты, то ясно, что смердело только в туалетах и на Арбате, а не в залах ожидания и переходах.
В органической связи антисанитарии и рыночной демократии я убедился еще 18 августа 1991 года. В тот день я должен был улететь в Москву из бакинского аэропорта Бина. К тому времени от Советской власти и в Азербайджане уже ничего не осталось. Республикой фактически «управляли», как и в России, рыночные демократы, т.е. отпетые карьеристы, казнокрады, взяточники и религиозные циники.
В тот день, несмотря на прекрасную погоду, многие рейсы из Баку откладывались по причине «неприлета самолета». Естественно, у встречающих и улетающих возникали «естественные надобности», а платные туалеты, монополизировавшие санитарно-гигиеническое обслуживание пассажиров, не работали в связи с перебоями в работе уже демократизированного водопровода. Поэтому вся прилегающая к аэропорту территория была превращена в постоянно расширяющиеся «минные» поля испражнений. Пассажиры всех религиозных конфессий и пола, одни суетливо лавируя между «минами», удалялись в эти поля, зрительно уменьшаясь до крохотных размеров, а другие «минеры», лавируя уже налегке, возвращались с «минирования», не глядя в глаза удаляющимся «миноукладчикам».
В очередной раз я был в бакинском аэропорту Бина в декабре 1997 года. Он стал еще больше походить на задворки Кабула. Туалеты были по-прежнему платными, а водопровод еще более приватизированным. Поэтому, чтобы ускорить процесс оформления документов, и не задержаться в аэропорту, пришлось каждому должностному лицу, напоминавшему внешностью и манерами «тон-тон макутов», дать по 50,000 ельцинских рублей. (В сумме было роздано 500,000 руб. По нынешним меркам я отделался фантастически дешево).
На этот раз выжил
…К полуночи таджикские полотеры, одетые в форменные куртки с «лейблами» во всю спину — «Атлантик» (видимо «натовская» гуманитарная помощь), наконец, окончили влажную механизированную уборку зала ожидания Курского вокзала. Незначительное количество встречающих и отъезжающих, вперемежку с большим количеством БОМЖей, ринулись «захватывать» места, соответственно, для сидения и лежания. Мне, ожидающему прихода бакинского поезда, надлежало провести в зале ожидания почти пять часов, поскольку состав прибывал на Курский вокзал ровно в 4 часа и 56минут. А, как известно, московский городской транспорт в это время еще не ходит.
При социализме у доцента университета всегда нашлись бы лишние 20 рублей, чтобы заказать такси на 4.00. Ныне, благодаря рыночным завоеваниям зеленоградских кретинов, денег для проезда на такси у подавляющего большинства доцентов — нет. Хорошо еще, когда у малосемейного доцента найдется «лишних» 500 рублей на единый проездной билет. Поэтому мне предстояла долгая ночь ожидания на дне современного московского демократического общества.
Зал ожидания постепенно заполнился. По мере того, как БОМЖики разувались и ставили носочки рядом с ботиночками, относительно чистый воздух вымещался «букетом» из смеси перегаров различной этиологии, мочи и пота различной выдержки.
Удивило полное отсутствие малолетних беспризорных, если не считать группы цыганок с цыганятами, занявших один из уголков и заночевавших на полу, устланном тряпьём. Стало как-то жутковато. Ведь буквально несколько недель тому назад на вокзалах было полно этих московских «гаврошей». Вспомнилось недавно принятое постановление властей о борьбе с беспризорностью в РФ. Почему-то всплыли в памяти детские «душегубки» немецкого производства времен второй мировой войны, припомнились публикации о бразильских «эскадронах смерти», отстреливающих по ночам малолетних беспризорников — «генералов песчаных карьеров»...
Но мои мрачные размышления были прерваны. Начались легкие свары и потасовки между отдельными, еще не окончательно «окосевшими» искателями пристанища. Граждане, успевшие захватить достаточное количество сидений для ночлега, интереса к этим «петушиным боям» практически не проявляли, если только драчка не перемещалась на их территорию. Там «гладиаторы» получали легкий отпор в виде мата, пинков и начинали двигаться в другом направлении. Неловко попинав друг друга кулаками и ногами, алкоголики постепенно угомонились и зал ожидания стал понемногу наполняться храпом и полуживотными вскриками спящих. Некоторые из граждан и гражданок демократической РФ, погрузясь в сновидение, тут же начали чесаться, переходя от почесывания кистей рук к их раздиранию, от шеи к животу и ниже, от колен к щиколоткам и так непрерывно, до самого утра.
Примерно к часу ночи начался милицейский «обход». Тройка мешковатых вокзальных блюстителей, двигаясь вдоль «кресел», подходила то к одному, то к другому гражданину и, не спрашивая документов, почти не замахиваясь, но резко били спящего по ягодицам и бедрам. Тот, естественно, подскакивал, потирая ушибленные места и, сообразив, наконец, что перед ним представитель демократического закона, или подхватывал свои пластиковые пакеты, обувку и рысцой трусил к выходу, или вручал некий «документ». В этом случае милиционер неторопливо и небрежно отдавал честь.
В этот день экзекуции больше всего подверглись, почему-то, лица, напоминавшие якутов и чукчей. Они вяло сопротивлялись, выражая обиду, покидали насиженную территорию. Наверно, они уже считали себя коренными жителями Курского вокзала и недоумевали, дети природы, почему бледнолицая милиция хотела отнять у них эти аскетичные угодья. Выгнав, ради справедливости, нескольких БОМЖей славянской внешности из зала ожидания в общий зал вокзала, милиция удалилась, чтобы больше не появиться.
Однако придуманное милиционерами развлечение понравилось нескольким молодым подвыпившим БОМЖам. Они тоже выборочно стали подходить к спящим, сбрасывать их ноги с сидений и тоном, не терпящим возражения, говорили, примерно следующее: «Ну ты, мужик, в натуре, потерял всякую наглость, один занял всю скамейку…». Посидев и побрюзжав немного рядом с жертвой юмора, искатели острых ощущений шли к следующему спящему, чтобы повторить «шутку».
Тот, кто не спал, а тупо переводил взгляд из одного конца зала в другой, кто время от времени почитывал подобранную с пола газету, и даже «решал» сканворды, конечно, видел все происходившее, но хорошо понимал, что, по теории вероятности, ни милиционеры, ни шалуны до него не дойдут. Многие понимали, как сельди в косяке, что главное при демократии — это спрятаться за спины других.
Спустя некоторое время в зал вошли несколько достаточно молодых спортивного вида парней. Они, как и милиционеры, двигались вдоль рядов, разглядывая граждан. Затем подсаживались к прилично одетым, о чем-то негромко говорили, иногда нанося неожиданные удары кулаками по лицу, затем что-то получали от побитого и переходили к следующему прилично одетому индивиду. Тех, кто пробовал сопротивляться, «братва» отводила к ближайшей стенке и, нанеся несколько ударов в пах или «под дых», вынуждала копаться в карманах. Нужно было видеть, как быстро улетучивалось выражение достоинства с лиц жертв. И даже отвязавшись от вымогателей, граждане свободной и демократичной РФ долго сидели, не поднимая глаз.
Одного из крепких и резких пареньков, который попытался было бескомпромиссно отстоять «частную собственность» своих карманов, «бригада» отделывала кулаками долго, не экономя силы, не скупясь на мат и удары ногами по уже лежащему телу. После «беседы» парень, шатаясь и утирая кровь с рассеченных скул и быстро заплывающих век, дополз до одного из свободных мест, сел рядом с сердобольной старушкой, скрючился и затих, изредка прикладывая носовой платок к рассеченным скулам. Что характерно, милиция шума и крика не слыхала.
Наконец «очередь» дошла и до меня. «Слушай мужик, — произнес квадратноплечий «выбивала», — это наша территория, на тебя наехала местная братва, нас сегодня пятеро, плюс три мента, плюс два охранника на входе и на выходе. Так что не рыпайся. Что везешь и куда едешь?». Однако, узнав, что я никуда не еду, что я москвич и убедившись, что рядом со мной сидит, действительно, моя близкая родственница, «бригада» потеряла к моей персоне интерес и пошла искать очередного «якута». А ведь я, морально, уже был готов и драться, и быть избитым.
Оказалось, что у этой «бригады» выработан технологический принцип: москвичей не обирать, тем более, если присутствует его родственник. Ведь если оставить обоих живыми, то они обратятся к милиционерам и не только к вокзальным. А убивать сразу двоих на вокзале, на котором надо «работать» ежедневно, не технологично. Гораздо рациональней избивать и облагать «ясаком» отъезжающих, у которых просто не будет времени добиваться справедливости. Житейские наблюдения показали, что после знакомства с решительными и последовательными сторонниками рынка и демократии, отъезжающие страшно рады, что им, все еще живым, а уже подали поезд.
Так что, добро пожаловать в столицу РФ.
Не так давно, по историческим меркам, советский народ переломал хребет европейскому фашизму, пославшему миллионные орды на советскую землю. Теперь советский народ мутировал в рыночный, демократичный народец и теперь фактически любая организованная шайка, состоящая из пяти человек, пока они еще не перестреляли друг друга, может терроризировать практически любое количество современных избирателей. Да что там шайка. Один Чубайс способен вывернуть карманы миллионам, а российская милиция будет разгонять протестующих и сама платить по новым тарифам.
