Опыт критики антинаучной фактологии либерализма

Часть 201. Дело Абакумова-2

Арест Абакумова в июле 1951 года положил начало массовой чистке в МГБ. Однако информации об этой чистке в открытом доступе минимум. С уверенностью можно сказать лишь то, что масштаб и время проведения этой чистки (а международная обстановка была в тот момент очень напряженной) свидетельствует о том, что положение в МГБ было очень плохим и, вполне вероятно, следствие по делу Абакумова вскрыло очередной крупный заговор.

Итак, вернёмся к анализу документов следствия, которые удалось найти в открытом доступе.

Интересен, к примеру, протокол допроса бывшего начальника секретариата МГБ И.А. Чернова от 29 мая 1952 г2. Вот, к примеру, что он показал по вопросу о хищениях:

«Началось с того, что в 1943 году АБАКУМОВ приказал мне взять в финансовом отделе «Смерш» из средств, отпускаемых на оперативные нужды, десять тысяч рублей. Тут же АБАКУМОВ предупредил меня, чтобы я всегда имел при себе такую сумму денег. Выполняя это распоряжение, я под предлогом оплаты оперативных расходов неоднократно брал из финотдела по 9-10 тысяч рублей и расходовал их по указанию АБАКУМОВА на подачки его приближенным.

Чтобы замести следы преступлений, я периодически составлял фиктивные рапорты на имя АБАКУМОВА, в которых ложно указывал, что эти деньги якобы были израсходованы на оперативные цели. АБАКУМОВ утверждал сфабрикованные мною рапорты, после чего я сдавал их в финотдел и брал новую сумму. Расписки в получении денег, которые я иногда отбирал от приближенных АБАКУМОВА, мною по его приказанию уничтожались.

Эту преступную практику я продолжал вплоть до снятия АБАКУМОВА с работы, и всего за 1943-1951 гг. мы растранжирили более полмиллиона государственных средств. Не скрою, что иногда с согласия АБАКУМОВА я брал из этих денег по несколько тысяч рублей и тратил их на свои личные нужды».

А далее выяснилось интересное обстоятельство. На вопрос следователя, зачем Абакумову потребовалось скрыто, по-воровски расходовать государственные средства Чернов ответил:

«Оценивая введенную АБАКУМОВЫМ преступную практику расходования государственных средств на задабривание приближенных, я должен сказать, что это был один из способов, с помощью которых он сколачивал вокруг себя группу преданных и зависимых от него людей. В этих же целях АБАКУМОВ практиковал и другие формы поощрения своих приспешников, в частности, не по заслугам представлял их к награждению орденами, присвоению генеральских званий и щедро за счет государства обеспечивал различными материальными благами.

В качестве компенсации за такую «щедрость» АБАКУМОВ требовал беспрекословного подчинения его воле. Малейшее возражение вызывало с его стороны гнев и возмущение и пресекалось им самым бесцеремонным образом. Людей, осмелившихся возражать и высказывать самостоятельные взгляды на те или иные вопросы, АБАКУМОВ изгонял из аппарата Главного Управления контрразведки «Смерш» и на их место расставлял людей безвольных, подхалимов и угодников.

Так, действуя по принципу «кнута и пряника», АБАКУМОВ, еще будучи начальником Главного Управления контрразведки «Смерш», создал себе надежную опору в лице СЕЛИВАНОВСКОГО и ВРАДИЯ, являвшихся заместителями АБАКУМОВА, РОГОВА, занимавшего должность помощника начальника Главного Управления «Смерш», СИДЕНЬКОВА, УТЕХИНА, ГОРГОНОВА, ЛЕОНОВА, БРОВЕРМАНА, КОЧЕГАРОВА, поставленных АБАКУМОВЫМ во главе отделов Управления, КОМАРОВА, подвизавшегося в роли личного секретаря АБАКУМОВА, и меня - ЧЕРНОВА».

О фактах обмана ЦК Чернов дал следующие показания:

«По указанию АБАКУМОВА периодически направлялась в ЦК информация о результатах розыска шпионов и иных особо опасных государственных преступниках. Следует сказать, что и в этом случае АБАКУМОВ и его ближайший подручный РОГОВ - бывший начальник 4 Управления, обманывали ЦК ВКП(б) и Правительство, сообщая лишь количество арестованных шпионов и изменников Родины и умалчивая о том, что на свободе находилось около пятидесяти тысяч объявленных в розыск шпионов, изменников Родины и других государственных преступников.

Информируя ЦК и Правительство о результатах борьбы с националистическим подпольем, АБАКУМОВ сообщал только о количестве убитых и арестованных бандитов, а также об изъятом у них оружии.

В то же время АБАКУМОВ и его сообщники - ПИТОВРАНОВ и ШУБНЯКОВ, ответственные за этот участок работы, скрывали, что чекистские мероприятия против националистов на Украине и в Прибалтике подготовлялись и проводились плохо, в результате должного успеха не достигалось, а оперативный состав и войска несли большие потери».

Это в современной буржуазной РФ сокрытие информации чиновниками от руководства государства, пусть даже это приводит к гибели людей, приводит, максимум, к увольнению нерадивого чиновника. В условиях диктатуры рабочего класса, то есть государства, защищающего интересы трудящегося большинства, за гибель людей ответственность совсем другая.

«АБАКУМОВ скрывал от ЦК ВКП(б) и Советского правительства также и преступные срывы наиболее важных агентурно-оперативных мероприятий.

Так, в 1950 году из Турции на территорию Грузинской ССР был заброшен агент американской разведки. Для руководства операцией по задержанию шпиона в Грузию выезжал РАЙХМАН - старый сослуживец и сообщник АБАКУМОВА по преступной работе. По вине РАЙХМАНА, провалившего эту операцию, американский шпион беспрепятственно ушел обратно за границу.

О провале операции по поимке американского шпиона в Грузии АБАКУМОВ, а также ПИТОВРАНОВ, ШУБНЯКОВ и РАЙХМАН, причастные к этому делу, ничего не сообщили в ЦК ВКП(б).

Весной 1951 года АБАКУМОВ направил в ЦК ВКП(б) информацию о задержании нескольких шпионов, заброшенных американцами и англичанами на Украину и Литву. Сообщая об этом в ЦК, АБАКУМОВ скрыл, что он знал о подготовлявшейся заброске шпионов, но не принял необходимых оперативных мер к задержанию англо-американских разведчиков в момент выброски, вследствие чего некоторым из них удалось скрыться».

И еще одна немаловажная деталь:

«Для того, чтобы скрыть от директивных инстанций преступное неблагополучие в следственной работе, АБАКУМОВ, например, запретил мне направлять по назначению заявления арестованных, адресованные руководителям ВКП(б) и Советского правительства, и приказал передавать их бывшему начальнику Следчасти по особо важным делам ЛЕОНОВУ.

Признаю, что, не выпуская заявления арестованных за пределы МГБ, я тем самым помогал АБАКУМОВУ скрывать от ЦК ВКП(б) нарушения советской законности, допускавшиеся при ведении следствия».

Как мы видим, вопреки многочисленным заявлениям буржуазных фальсификаторов истории, арестованные имели право подавать заявления напрямую в советское правительство. Следователи обязаны были такие заявления передавать адресату. Нарушение этого права однозначно трактовалось как преступление, как сокрытие важной информации от ЦК. Дал Чернов показания и о фактах сокрытия Абакумовым нарушений своих подчиненных:

«Так, в 1950 году ЦК ВКП(б) предложил расследовать имевшиеся в отношении бывшего начальника Управления контрразведки МГБ Центральной группы советских оккупационных войск БЕЛКИНА сигналы о его служебных злоупотреблениях. Надо сказать, что БЕЛКИН даже среди нас, подхалимов, выделялся своим угодничеством перед АБАКУМОВЫМ. Еще до выхода советских войск за пределы Советского Союза БЕЛКИН неоднократно присылал с фронта подарки АБАКУМОВУ. Поэтому, получив распоряжение из ЦК ВКП(б) о расследовании фактов служебных злоупотреблений БЕЛКИНА, АБАКУМОВ всячески затягивал выполнение этого указания ЦК.

После того, как расследованные факты злоупотреблений БЕЛКИНА подтвердились, АБАКУМОВ принял меры к тому, чтобы выгородить БЕЛКИНА. С этой целью в составленном мной по указанию АБАКУМОВА и направленном в ЦК ВКП(б) письме о результатах расследования дела БЕЛКИНА не были указаны совершенные им наиболее серьезные преступления, а те факты, о которых сообщалось в письме, были, по существу, смазаны.

Вместо того, чтобы наказать БЕЛКИНА, АБАКУМОВ впоследствии выдвинул его на должность заместителя начальника 1 Управления МГБ СССР».

И это был не единственный факт:

«АБАКУМОВ приложил много усилий и для того, чтобы выгородить другого своего приближенного ЗЕЛЕНИНА, работавшего во время Отечественной войны начальником Управления контрразведки «Смерш» одного из фронтов.

Жена и дочь ЗЕЛЕНИНА, оставшись на оккупированной врагом территории, путались с немцами, а дочь даже вышла замуж за немецкого офицера.

На ЗЕЛЕНИНА, кроме того, неоднократно поступали материалы об использовании им служебного положения для личного обогащения за счет трофейного имущества.

Однако, благодаря покровительству АБАКУМОВА, ЗЕЛЕНИНУ удалось избежать наказания за свои преступные действия».

На вопрос следователя, с какой целью Абакумов покровительствовал скомпрометированным лицам, Чернов ответил: «АБАКУМОВ хорошо понимал, что такие зависимые от него люди не посмеют перечить, выполнят любое его указание и в нужный момент окажут ему поддержку. Именно такими были приближенные АБАКУМОВА - СЕЛИВАНОВСКИЙ, ПИТОВРАНОВ, КОРОЛЕВ, ВРАДИЙ, РОГОВ, УТЕХИН, БЕЛКИН, РАЙХМАН, ШУБНЯКОВ, ЛЕОНОВ, ШВАРЦМАН, КОМАРОВ, ЛИХАЧЕВ, КОЧЕГАРОВ, БРОВЕРМАН и я - ЧЕРНОВ».

Интересная складывается картина. Министр МГБ покровительствует в аппарате МГБ тем, у кого рыло в пуху, получая в их лице абсолютно подконтрольных людей. Как следствие, МГБ начинает плохо работать. Тормозится следствие по важным делам, дезинформируется ЦК. Возникает закономерный вопрос, зачем Абакумов всё это делал. Только лишь из карьеристских соображений или по указанию иностранных разведок? На вопрос следователя по этой теме Чернов ответил:

«Я не знаю, действовал ли АБАКУМОВ по прямой указке из-за границы, но могу сказать, что, проводя преступную работу в чекистских органах, АБАКУМОВ и мы, его сообщники, способствовали врагам Советского государства безнаказанно заниматься подрывной деятельностью против СССР.

В этой связи считаю необходимым показать, что вместо усиления борьбы с иностранными разведывательными органами, активизировавшими свою деятельность в послевоенный период, АБАКУМОВ умышленно свертывал контрразведывательную работу МГБ.

Так, в 1948 году по преступному указанию АБАКУМОВА был ликвидирован 4 отдел 3 Главного Управления и вторые отделы в управлениях контрразведки МГБ групп оккупационных советских войск, проводившие контрразведывательную работу за линиями демаркации в Германии и Австрии.

Проекты приказов о ликвидации указанных отделов готовил я вместе со своим заместителем БРОВЕРМАНОМ. Вызвав к себе меня, БРОВЕРМАНА, ПИТОВРАНОВА и УТЕХИНА, АБАКУМОВ сказал, что якобы предполагается передача военной контрразведки из МГБ в ведение Военного министерства.

Продолжая, АБАКУМОВ безапелляционно заявил, что Военному министерству-де не следует вести закордонную работу и поэтому он, АБАКУМОВ, решил ликвидировать отделы, занимавшиеся контрразведывательной деятельностью за границей против англичан и американцев, и что военная контрразведка должна заниматься исключительно работой внутри армии».

В этом же документе после протокола допроса приводятся краткие сводки допросов других арестованных, которые подтверждали показания Чернова.

«БРОВЕРМАН далее показал, что ВРАДИЙ помогал АБАКУМОВУ выживать из МГБ СССР работников, направляемых ЦК ВКП(б) для укрепления Управления кадров МГБ СССР. Как близкий человек АБАКУМОВА, помогавший ему проводить в органах МГБ вредительскую линию в расстановке кадров, ВРАДИЙ изобличается также показаниями арестованных КОРОЛЕВА и СЕЛИВАНОВСКОГО.

Арестованный УТЕХИН показал, что ВРАДИЙ вместе с АБАКУМОВЫМ преступно относились к укомплектованию 1 Управления МГБ СССР и заграничных резидентур опытными чекистскими кадрами».

И далее: «Арестованные ПАЛКИН, МАКЛЯРСКИЙ и КУЗНЕЦОВ показали, что ВРДЦИЙ являлся приближенным АБАКУМОВА и последний поставил его, как своего человека, на пост заместителя начальника Управления кадров МГБ СССР.

Арестованный ЗЕЛЕНИН показал, что ВРАДИЙ совместно с АБАКУМОВЫМ сохранял на руководящей работе в МГБ скомпрометированных лиц.Арестованный КОЧЕГАРОВ, назвав ВРАДИЯ в числе приближенных АБАКУМОВА, показал, что ВРАДИЙ помогал АБАКУМОВУ расхищать государственное добро».

Как мы видим, никаких признаков фальсификации материалов дела здесь нет. Идет нормальная следственная работа. Все показания проверяются и передаются в ЦК. Если Сталин дал указание фальсифицировать дело, то зачем заниматься подобными глупостями?

Чернов впоследствии оставил воспоминания, которые приводятся в книге некого Столярова К.А. «Палачи и жертвы». Так вот, воспоминания Чернова не совсем стыкуются с его показаниями. Он пишет, что в Матросской тишине к нему относились хорошо, поскольку допросы велись прокурорскими работниками.

«Допрашивали меня вежливо, без хамства и мордобоя. Военные прокуроры - народ образованный, церемонный, с ними чувствуешь себя человеком. Да и вопросы ставили понятные: что я знаю про Абакумова, какие у него привычки, с кем он при мне разговаривал по телефону, о чем велись эти разговоры, присваивал ли он трофейное имущество и так далее. Что характерно - записывали они в протокол только то, что я говорил, и с готовностью исправляли текст, если я был с чем-то не согласен. Потом задавали вопросы круче: принимал ли я участие в корректировке протоколов допросов арестованных, в чем это заключалось, были ли случаи нецелевого использования денежных средств, предназначенных на оперативные нужды, что докладывал мне Броверман про свою «кухню», почему я не пересылал по адресу письма, написанные заключенными Внутренней и Лефортовской тюрем МГБ?

На допросах я не юлил, давал показания в меру того, что было мне известно. К Следственной части по особо важным делам я никакого отношения не имел, с арестованными не работал, «обобщенных» протоколов допросов не составлял и не корректировал, «кухни» Бровермана не касался - тот напрямую выходил на министра, а письма заключенных докладывались Абакумову и передавались тем должностным лицам, кого он мне называл. Таков был порядок, установленный в МГБ до моего прихода, и я его неукоснительно соблюдал.

И насчет оперативных сумм ничего не скрыл - рассказал все, что слыхал от ребят из личной охраны Абакумова. Надо сказать, что Виктор Семенович на машине ездить не любил, предпочитал ходить пешком, а на улицах приказывал сопровождающим давать по сто рублей нищим, преимущественно старухам. Ему нравилось, когда старухи крестились, благодаря за подаяние».

Тут Чернов, по всей видимости, говорит правду. Его, действительно, допрашивали по этим вопросам, и он на них примерно так и отвечал. А вот дальше начинаются нестыковки. Про свой перевод в Лефортово Чернов сообщает:

«В феврале 1952 года меня перевели на Лубянку, а через несколько дней - в Лефортово, где на смену военным прокурорам пришли следователи МГБ. Там допрашивали каждую ночь, чтобы лишить сна и сломать психику, а когда это не подействовало - надели наручники. Наручники применялись «строгие» - как шевельнешь руками, они «заскакивают», еще плотнее сжимаются. Как-то раз привели меня к Рюмину. Раньше я его не знал, видел мельком, а разговаривать не приходилось. «Вы, Чернов, неглупый человек, - заявил он. - Должны понять, что ваша участь предрешена. Выкладывайте все, что знаете. Вам так и так некуда деться. Не будете давать показания - вынесут вас ногами вперед. Мелкие факты нам не нужны - говорите о том, как Абакумов готовился захватить власть?» А дальше пошли в ход угрозы, матерщина и зуботычины.

Что со мной вытворяли - и сейчас вспомнить тяжко, хотя столько воды утекло. Коняхин - тот самый, что прежде был замзавом адмотдела ЦК ВКП (б), а теперь занял место Комарова, - пристал как с ножом к горлу: «Говори, как Абакумов наметил распределить министерские портфели?» - «Да вы что, - отвечаю, - какие портфели?!» - «Ах так, - процедил Коняхин. - Отправим тебя в 65-й кабинет, там заговоришь!»

Тогда я не ведал, что находилось в 65-м кабинете. Стою, жду, руки за спиной, в наручниках, отекли неимоверно, а он смотрит на меня, как кот на мышь, глаза блестят - и зовет конвой. Повели - сзади два надзирателя, офицер рядом, держит меня за локоть, а у него самого, чувствую, рука дрожит. Довели до двери с цифрой «65», втолкнули туда, а там - Миронов, начальник Внутренней тюрьмы, и с ним трое «исполнителей». «Будешь давать показания, сволочь?!» - крикнул Миронов и, не дожидаясь ответа, подал знак тем троим. Они взялись за резиновые палки и скопом принялись меня обрабатывать. Сколько длилось истязание, не помню, ум за разум зашел, а кончилось выпадением прямой кишки…»

Очевидно, что Чернов тут врёт. Он говорит, что в Лефортово его перевели в феврале и тут же стали пытать. Но процитированный мною выше протокол допроса относится к 29 мая 1952 года. Если верить Чернову, то его к этому времени уже 3 месяца пытали, выбивая показания. Причем показания совсем не те, о которых он тут говорит. В мае его допрашивали о том же, о чем, по его словам, допрашивали в Матросской тишине прокурорские работники. Нелогично получается... Если следователям МГБ показались неполными показания Чернова, данные им ранее прокурорам в Матросской тишине, и они решили применить к нему пытки, чтоб получить дополнительные показания, то почему спустя 3 месяца они допрашивали его о том же самом? Что примечательно, в проекте обвинительного заключения (на котором я еще подробно остановлюсь) Чернов обвиняется ровно в том, о чем он дал показания безо всяких пыток:

«являясь участником изменнической группы, проводил в органах МГБ вредительскую деятельность, направленную на подрыв государственной безопасности Советского Союза;

в целях обмана ЦК КПСС и Советского правительства вместе со своими сообщниками фальсифицировал информационные документы, скрывая в них неблагополучное положение в агентурной и следственной работе органов МГБ;

будучи враждебно настроен против партии и Советского государства, клеветал на ЦК КПСС, распространял вражеские измышления о советской действительности, то есть в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 «б», 58-7, 58-10 ч. 1 и 58-11 УК РСФСР».

Но вернёмся к протоколам допросов. Интерес представляют и показания Шварцмана - бывшего заместителя начальника следственной части по особо важным дела МГБ СССР3. Датированы они 28 ноября 1952 г.

Шварцман дал показания о подготовке теракта против Маленкова.

«По утверждению ШВАРЦМАНА, покушение на жизнь товарища МАЛЕНКОВА Г.М. он замышлял в силу своего озлобления, вызванного националистическими взглядами и участием с 1937 года в заговорщической организации. При выяснении у ШВАРЦМАНА вопросов о том, кто входил в состав этой организации, какие цели она преследовала, кто направлял ее деятельность, ШВАРЦМАН дает нарочито путаные показания, заявляя, что «заговор» был направлен не против существующего в СССР строя, а против «интересов русского народа». В числе участников заговорщической организации ШВАРЦМАН в провокационных целях называет некоторых руководителей партии и Советского правительства».

Однако, имеется одна интересная деталь: «Наряду с этим ШВАРЦМАН, прикидываясь раскаявшимся преступником, называет себя диверсантом и шпионом английской, американской, французской, японской и норвежской разведок, однако при уточнении у него вопросов, касающихся обстоятельств вербовки, характера переданных сведений и лиц, связанных с ним по шпионской работе, ШВАРЦМАН дает явно надуманные показания, которые при проверке не находят подтверждения. За время пребывания под следствием ШВАРЦМАН несколько раз подвергался судебно-психиатрической экспертизе, которая квалифицировала его поведение как притворное».

Всё это сильно подмывает измышления буржуазных фальсификаторов истории, да и того же Чернова, о том, что МГБ только и занималось тем, что выбивало показания из подследственных. Помимо этого, если применение пыток - инициатива конкретного следователя, то он должен понимать, что, если подследственный скажет неправду, которая потом вскроется, то следователю неминуемо за это влетит от руководства. Если представить, что сверху было дано указание выбить из Шварцмана показания, что он являлся шпионом, то сделать это, конечно можно было. Но какой смысл, если это все равно будет проверяться самым серьезным образом, вплоть до проведения психиатрической экспертизы? Все это доказывает, что следствие имело своей целью раскрытие преступления, а не фальсификацию дела. Поэтому оно велось добросовестно и под контролем ЦК.

В своих показаниях Шварцман сообщил, как конкретно он занимался вредительством при расследовании дел еврейских националистов:

«Я старался не упустить ни одного случая для того, чтобы выгородить или облегчить судьбу близких мне по взглядам людей. Каждый раз, когда мне приходилось сталкиваться с делами по еврейским националистам или вообще по арестованным, по национальности евреев, я сочувственно относился к ним и делал все от меня зависящее, чтобы смазать показания и предупредить возможность ареста новых людей.

Так, например, летом 1948 года я преднамеренно смазал показания арестованного КАТЦЕРА, протокол допроса которого мною составлялся для направления в ЦК КПСС. В частности, я постарался смягчить показания этого арестованного, свидетельствовавшие о том, что под прикрытием Еврейского антифашистского комитета орудуют еврейские националисты. В этот же протокол я не включил показания КАТЦЕРА об одном его единомышленнике, намеревавшемся бежать в Палестину».

Более того, Шварцман дал показания, что Абакумов был в курсе его проделок по отношению к делам лиц еврейской национальности, знал, что он занимается, по сути, фальсификацией протоколов допросов:

«Наконец, о симпатиях АБАКУМОВА к еврейским националистам свидетельствует и еще одно немаловажное обстоятельство.

Вопрос: Что конкретно вы имеете в виду?

Ответ: В марте 1951 года в Следственной части велось дело на участников молодежной еврейской организации «СДР» («Союз борьбы за дело революции»).

По указанию АБАКУМОВА мне было поручено откорректировать для направления в ЦК партии протокол допроса арестованного СЛУЦКОГО - главаря еврейской националистической организации «СДР».

Ознакомившись с проектом протокола, составленным следователем, я обратил внимание, что участники организации вынашивали террористические замыслы против руководителей партии и правительства и неоднократно обсуждали эти замыслы на антисоветских сборищах.

Побуждаемый националистическими чувствами и симпатиями к врагам советской власти, я и на этот раз смягчил показания СЛУЦКОГО о практической преступной деятельности участников антисоветской организации, а самое главное - добился исключения из протокола допроса СЛУЦКОГО всякого упоминания о терроре.

Вопрос: Каким образом вам удалось это сделать?

Ответ: При помощи АБАКУМОВА. С проектом протокола я заходил к нему несколько раз. Первый раз АБАКУМОВ дал мне указание изобразить «СДР» как локальную группу молодежи из числа евреев, начитавшихся троцкистской литературы и без чьего-либо влияния ставших на путь борьбы с советской властью.

Вопрос: Почему АБАКУМОВ был в этом заинтересован?

Ответ: АБАКУМОВ довольно недвусмысленно раскрыл свои цели. Он прямо заявил мне, что ЦК КПСС может указать, чтобы МГБ искало центр, который руководил и направлял деятельность указанной организации.

Когда я занимался новой переделкой протокола допроса, меня еще раз вызвал к себе АБАКУМОВ и дал преступное указание выбросить из протокола допроса арестованного СЛУЦКОГО показания о терроре.

Должен сказать, что указание АБАКУМОВА мною было выполнено самым тщательным образом. Никаких намеков на террористические замыслы и подготовительные действия к их осуществлению в протоколах допроса СЛУЦКОГО и его единомышленников не осталось».

Что касается подготовки покушения на Маленкова, Шварцман дал следующие показания:

«Вопрос: Что практически вы предприняли?

Ответ: План террористического акта у меня был такой: я написал письмо в ЦК КПСС. С первого взгляда это было покаянное заявление, но в нем я, по существу, ничего не сообщал о совершенных мною преступлениях. Я рассчитывал, что по этому заявлению буду вызван в Комиссию ЦК лично Г.М. МАЛЕНКОВЫМ и во время приема совершу террористический акт, используя свое личное огнестрельное оружие.

Вопрос: При вашем аресте изъят черновик написанного вами заявления в ЦК ВКП(б). В нем, в частности, говорится: «Что касается Следственной части, то об известных мне фактах могу подробно сообщить при личном вызове в Комиссию ЦК ВКП(б)». Об этом заявлении вы говорите?

Ответ: Да, об этом. Я не успел отправить свое заявление в ЦК партии, так как был арестован. Заявление было найдено в кармане моего пиджака при аресте 13 июля 1951 года.

Вопрос: Кто из ваших сообщников был посвящен в эти террористические замыслы?

Ответ: Об этом знал АБАКУМОВ».

Приложена к показаниям Шварцмана и справка о проверке его показаний. Это тоже свидетельствует о серьезности следствия и противоречит версии о заведомо фальсифицированном его характере.

«Признания ШВАРЦМАНА о том, что он по указанию АБАКУМОВА занимался фальсификацией обобщенных протоколов, направлявшихся в Центральный Комитет партии, подтверждаются показаниями БРОВЕРМАНА и ряда других арестованных.

Заявление ШВАРЦМАНА о том, что он в силу своих националистических убеждений сочувственно относился к арестованным еврейским националистам, подтверждается показаниями арестованных КОМАРОВА и ЛИХАЧЕВА.

КОМАРОВ подтвердил также, что АБАКУМОВ не раз одобрительно отзывался о ШВАРЦМАНЕ, ставил его в пример другим и говорил, что от него не следует скрывать никаких секретов

Признания ШВАРЦМАНА о том, что он вместе с АБАКУМОВЫМ исключил из протоколов допроса участников еврейской молодежной организации «СДР» СЛУЦКОГО, ГУРЕВИЧА и других показания о терроре, также находят подтверждение в соответствующих протоколах осмотра архивно-следственных дел и в показаниях арестованных».

Теперь обратимся к проекту обвинительного заключения от 17 февраля 1953 года, представленного Сталину Игнатьевым4. Остановлюсь на нём подробнее.

Итак, на скамье подсудимых, помимо Абакумова и Шварцмана, должны были оказаться:
РАЙХМАН Л.Ф. - бывший заместитель начальника 2-го Главного управления МГБ СССР (освобожден в марте 1953 года по инициативе Берии);
ЛЕОНОВ А.Г. - бывший начальник Следственной части по особо важным делам МГБ СССР (расстрелян в декабре 1954 г по делу Абакумова);
ЛИХАЧЕВ М.Т. - бывший заместитель начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР (расстрелян в декабре 1954 г);
КОМАРОВ В.И. - бывший заместитель начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР (расстрелян в декабре 1954 г);
ЧЕРНОВ И.А. - бывший начальник секретариата МГБ СССР (отсидел по делу Абакумова);
БРОВЕРМАН Я.М. - бывший заместитель начальника секретариата МГБ СССР (осужден по делу Абакумова на 25 лет);
СВЕРДЛОВ А.Я. - бывший заместитель начальника отдела «К» МГБ СССР (освобожден по инициативе Берии в марте 1953 г);
ПАЛКИН А.М. - бывший начальник отдела «Д» МГБ СССР (осужден на 15 лет в октябре 1953 г). Помимо них, в документе обозначен список лиц, дела на которых должны были заканчиваться отдельно от дела Абакумова-Шварцмана. В этом списке тоже есть ряд интересных моментов.
СЕЛИВАНОВСКИЙ Н.Н. бывший заместитель министра госбезопасности СССР (освобожден 21 марта 1953 г по инициативе Берии).
КОРОЛЕВ Н.А. бывший заместитель министра госбезопасности СССР (освобожден 31 декабря 1953 г).
УТЕХИН Г.В. бывший начальник 1-го Управления МГБ СССР (освобожден 21 марта 1953 года по указанию Берии).
БЕЛКИН М.И. бывший заместитель начальника 1-го Управления МГБ СССР (освобожден 4 июля 1953 г).
ЭЙТИНГОН Н.И. бывший заместитель начальника Спецбюро № 1 МГБ СССР (освобожден 19 марта 1953 г по инициативе Берии, в августе того же года вновь арестован уже по делу Берии).
БЛИНДЕРМАН В.М. бывший начальник отдела «Р» МГБ СССР (освобожден в августе 1953 г).
АНЦЕЛИОВИЧ Е.С. бывший заместитель начальника отдела «Р» МГБ СССР (освобожден в 1953 году, других подробностей нет).
КОЧЕГАРОВ М.К. бывший управляющий делами МГБ СССР (осужден в январе 1954 г, освобожден по амнистии в декабре того же года).
ИТКИН Л.Е. бывший заместитель начальника следственного отдела Управления контрразведки МГБ Московского военного округа (освобожден в марте 1953 г по инициативе Берии).
КУЗНЕЦОВ И.М. бывший начальник личной охраны Абакумова (нет данных).

Как мы видим, 6 человек из числа подследственных были освобождены по инициативе Берии меньше, чем через месяц после того, как Сталину был подан проект обвинительного заключения для предстоящего суда. То есть вина их уже была доказана следствием (хоть по некоторым следствие решено было продолжать). И тут вдруг после смерти Сталина 6 человек оказываются «невиновными» и освобождаются по указанию Берии. Очень странное обстоятельство, к рассмотрению которого мы еще вернемся.

Но вернемся к проекту обвинительного заключения. Формулировка обвинения была следующей:

«Используя руководящее положение в Министерстве госбезопасности СССР, они мешали партии и правительству вести борьбу с врагами советского народа, злонамеренно смазывали дела на террористов, англо-американских шпионов и других особо опасных государственных преступников, ограждали от провала злейших врагов партии и Советского государства, противодействовали полному разоблачению арестованных и их вражеских связей, систематически обманывали ЦК КПСС, отгораживали чекистский аппарат от партии и уводили его из-под контроля Центрального Комитета. Будучи врагами советской власти, они проводили в органах государственной безопасности злостное вредительство по всем основным линиям чекистской работы и прежде всего в области следствия и контрразведывательной работы по борьбе против агентуры американской и английской разведок, облегчая врагам Советского государства условия для проведения подрывной работы против партии и правительства. Признаниями обвиняемых, показаниями свидетелей и другими доказательствами, собранными по делу, установлено, что в МГБ СССР длительное время орудовала вражеская группа АБАКУМОВА - ШВАРЦМАНА, ставившая своей целью подрыв государственной безопасности Советского Союза.

Наиболее серьезный ущерб безопасности Советского государства АБАКУМОВ и его сообщники нанесли тем, что преднамеренно смазывали поступавшие в МГБ СССР сигналы о террористической деятельности врагов советского народа против руководителей партии и правительства».

Как мы видим, часто используемая в буржуазной историографии формулировка «сионистский заговор в МГБ» (чем подчеркивается, якобы, антисемитизм Сталина и надуманный характер всего дела) в проекте заключения отсутствует. Абакумов, помимо прочего, обвиняется в том, что умышленно саботировал расследование деятельности террористической группы врачей (речь идет о том, что в буржуазной историографии получило название «Дело врачей»).

«Еще в 1948 году в МГБ СССР поступило заявление врача ТИМАШУК Л.Ф., в котором она сообщала о применении при лечении секретаря ЦК КПСС А.А. ЖДАНОВА нарочито неправильных методов, ведущих к роковым последствиям для жизни больного.

Как установлено следствием, АБАКУМОВ не принял никаких мер к чекистской проверке этого исключительно важного сигнала о прямой угрозе жизни товарища ЖДАНОВА. Арестованный ВЛАСИК, бывший начальник Главного управления охраны МГБ СССР, на следствии об этом показал: «Заявление врача ТИМАШУК от 29 августа 1948 года у меня было 30 или 31 августа 1948 года. Сам заявления я не читал, а в тот же день, как мне его доложили, отнес АБАКУМОВУ. Он его также читать не стал, а оставил у себя и никаких указаний по проверке заявления мне не дал».

Далее ВЛАСИК показал:

«Этому исключительно важному сигналу, дававшему основание уже тогда подозревать наличие преступного сговора среди врачей, принимавших участие в лечении А.А. ЖДАНОВА, я также не придавал значения и ничего не сделал для того, чтобы его проверить. Следствием далее установлено, что АБАКУМОВ и ВЛАСИК, сознательно ничего не сделав для проверки заявления ТИМАШУК, приняли все меры к тому, чтобы представить это заявление как не заслуживающее внимания и доверия, а врача ТИМАШУК отдали на расправу разоблаченным в настоящее время иностранным шпионам-террористам ЕГОРОВУ, ВИНОГРАДОВУ, ВАСИЛЕНКО, МАЙОРОВУ, которых она обвиняла во вредительском лечении товарища ЖДАНОВА. Арестованный МГБ СССР участник шпионско-террористической группы врачей бывший начальник Лечсанупра ЕГОРОВ показал: «Не подлежит никакому сомнению, что если бы АБАКУМОВ и ВЛАСИК провели должную проверку заявления ТИМАШУК сразу же после его поступления, то мы, врачи, виновные в гибели А.А. ЖДАНОВА, были бы разоблачены еще в 1948 году.

Действуя на пользу нам, врачам-вредителям, АБАКУМОВ и ВЛАСИК равнодушно прошли мимо сигнала ТИМАШУК, не организовали проверку ее заявления и, таким образом, помогли нам скрыть факт умерщвления А.А. ЖДАНОВА и расправиться с неугодной нам ТИМАШУК».

Выясняется, что между так называемым «делом врачей» и Этингером, о злоупотреблениях в следствии по делу которого Рюмин сообщал Сталину, существовала прямая, вскрытая в ходе следствия связь:

«Располагая еще в начале 1949 года материалами о террористических высказываниях ЭТИНГЕРА, являвшегося, как теперь выяснилось, участником шайки врачей-убийц, АБАКУМОВ длительное время препятствовал аресту этого объявленного врага Советской власти. Когда же ЭТИНГЕР был арестован и начал давать показания о вредительском лечении А.С. ЩЕРБАКОВА, АБАКУМОВ с помощью своих сообщников - обвиняемых ЛИХАЧЕВА и ЛЕОНОВА скрыл эти показания от ЦК КПСС, объявил их надуманными, а следственное дело ЭТИНГЕРА смазал и погасил, заявив, что оно не заслуживает внимания и заведет МГБ СССР в дебри».

Следствием был сделан следующий вывод:

«Таким образом, материалами дела доказано, что АБАКУМОВ и его сообщник, смазав в 1948 году расследование заявления врача ТИМАШУК, в дальнейшем последовательно глушили и скрывали от ЦК КПСС сигналы, свидетельствовавшие о существовании в Лечсанупре банды врачей-убийц, спасали от разоблачения этих извергов, ведших в течение длительного времени по заданию империалистических разведок террористическую деятельность по сокращению жизни активным деятелям Советского государства».

К делу о террористической группе врачей мы еще вернемся.

«Обвиняемый АБАКУМОВ вместе с привлеченными по настоящему делу ЛЕОНОВЫМ, ШВАРЦМАНОМ, ЛИХАЧЕВЫМ, КОМАРОВЫМ, БРОВЕРМАНОМ вредительски расследовали преступную деятельность арестованных американских шпионов и еврейских националистов, действовавших под прикрытием Еврейского антифашистского комитета. После повсеместных допросов арестованных, в ходе которых не была выяснена полностью их шпионская деятельность, а вопрос о терроре вообще не исследовался, указанное дело было следствием закончено и надолго заброшено».

«Как установлено следствием, изменник Родины АБАКУМОВ вместе с предателями ШВАРЦМАНОМ, ЛИХАЧЕВЫМ и ЛЕОНОВЫМ умышленно скрыли от ЦК КПСС, что участники еврейской молодежной организации, именовавшей себя «Союзом борьбы за дело революции» («СДР»), вынашивали злодейские замыслы и разрабатывали планы совершения террористических актов против руководителей партии и Советского правительства».

Помимо саботажа следствия по делам еврейских националистов-террористов, была установлена вина Абакумова и в развале других дел.

«Обвиняемые АБАКУМОВ, ЛЕОНОВ, КОМАРОВ и ЛИХАЧЕВ обманули партию по делу крупного государственного преступника САЛИМАНОВА, скрыв от ЦК КПСС ход следствия по делу и показания САЛИМАНОВА об объеме и характере выданных им американской разведке сведений о ведущихся в СССР особо секретных оборонных работах.

В направленной в 1951 году в ЦК КПСС информации о поимке нескольких американских и английских шпионов, выброшенных на территорию Литвы и Украины, АБАКУМОВ, РАЙХМАН и другие утаили, что органы МГБ знали о подготовлявшейся заброске разведчиков, но не приняли необходимых мер к их задержанию в момент выброски, вследствие чего некоторым шпионам удалось скрыться и установить связь с националистическим подпольем.

Ранее, в 1949 году, обвиняемые АБАКУМОВ и РАЙХМАН после провала операции по поимке переброшенной из Турции в Грузию группы английских шпионов во главе с БЕРИШВИЛИ, скрыли от ЦК КПСС факт беспрепятственного перехода БЕРИШВИЛИ советско-турецкой границы и ухода его обратно в Турцию.

В том же 1949 году Абакумов утаил от ЦК КПСС провал операции по перлюстрации почты у турецкого дипкурьера ФУАТ ГЮЗАЛТАНА и направил в Центральный Комитет заведомо ложную информацию о причинах самоубийства этого дипкурьера.

В 1948 году АБАКУМОВ, обманывая ЦК КПСС, скрыл попытку побега за границу агента МГБ, которого сотрудники аргентинского посольства пытались нелегально вывезти из Советского Союза, а случайную его поимку изобразил как «комбинацию», якобы проведенную органами государственной безопасности.

Обвиняемый АБАКУМОВ и его соучастники скрывали далее от Центрального Комитета неблагополучное положение с охраной государственной границы, факты безнаказанных ее нарушений.

Располагая материалами о каждом случае измены Родине со стороны советских граждан на территории Германии и Австрии, АБАКУМОВ об этих вражеских проявлениях Центральному Комитету не сообщал. В тех же случаях, когда факт измены Родине скрыть было нельзя, он утаивал от партии и Правительства материалы, которыми органы МГБ располагали в отношении изменников до их побега».

Помимо этого, Абакумов и его сообщники обвинялись в нарушении установленных правил ведения следствия и многочисленных нарушениях социалистической законности.

«Одним из наиболее серьезных нарушений социалистической законности, активно использовавшихся участниками преступной группы АБАКУМОВА - ШВАРЦМАНА для подтасовки следственных документов и сокрытия от партии положения дел в МГБ, являлось составление так называемых обобщенных, по существу сфальсифицированных, протоколов допроса арестованных на основании накопленных следователями заметок и черновых записей. В следственной работе, кроме того, АБАКУМОВ и его сообщники насаждали вредную антигосударственную практику нарушения сроков расследования, при которой, несмотря на имевшуюся возможность заканчивать следствие своевременно, оно затягивалось на многие месяцы, а нередко даже на несколько лет. Спасая себя от разоблачения, АБАКУМОВ, при помощи своего сообщника ЧЕРНОВА, проявлявшего враждебное отношение к советскому строю, не выпускал за пределы МГБ СССР адресованные в директивные органы заявления арестованных, содержавшие жалобы на нарушения советских законов в ходе следствия».

Как-то совсем не логично, если Сталин сам давал указания выбивать показания и фальсифицировать дела, но при этом считал преступлением фальсификацию дел и применение недопустимых методов ведения следствия.

«АБАКУМОВ вредительски подошел к выполнению постановления ЦК ВКП(б) от сентября 1949 года о создании в МГБ СССР 1-го Управления, на которое возлагалась контрразведывательная работа по советской колонии за границей, разработка закордонных центров антисоветской эмиграции и внедрение агентуры МГБ во вражеские разведывательные органы.

Арестованный бывший начальник 1-го Управления МГБ СССР УТЕХИН на допросе показал: «В результате вредительских действий АБАКУМОВ с моим участием повел дело так, что 1-е Управление не решило важнейшей задачи - надежного проникновения своей агентуры в разведывательные и контрразведывательные органы иностранных разведок и антисоветские центры за границей. АБАКУМОВ и поставленные им во главе 1-го Управления УТЕХИН и БЕЛКИН, являвшийся, как теперь установлено, английским шпионом, вредительски саботировали дело комплектования кадрами этого важнейшего в системе МГБ СССР органа, в результате чего это Управление не могло выполнять возложенных на него Правительством задач. Большой вред безопасности Советского Союза АБАКУМОВ и его сообщники нанесли тем, что свернули разведывательную работу в главнейших странах империалистического лагеря - США, Англии, Франции, а также в Турции и других государствах».

Что типично, Утехин и английский «шпион» Белкин, были освобождены Берией после смерти Сталина. Первый - в марте, второй - в июне.

«Арестованный УТЕХИН показал: «Я виноват также в осуществлении преступного указания АБАКУМОВА о прекращении связи с агентурой, работающей по внешней линии в таких странах, как США, Англия, Франция. В результате АБАКУМОВЫМ и мною был нанесен большой ущерб контрразведывательной работе в указанных странах. Наряду с этим АБАКУМОВ и его соучастники осуществляли вредительство по линии спецслужбы МГБ СССР, призванной внедрять свою агентуру в капиталистических странах. Эта служба своих прямых функций не выполняла, специальных чекистских мероприятий за границей не проводила, а ее коллектив фактически никакой полезной работы не вел».

Упомянут в проекте обвинительного заключения и другой реабилитированный Берией сотрудник МГБ, Эйтингон.

«Арестованный еврейский националист ЭЙТИНГОН на следствии показал: «Специальная служба МГБ СССР, где я был заместителем начальника, по воле бывшего министра государственной безопасности СССР АБАКУМОВА не выполняла своей прямой функции - не проводила специальных чекистских мероприятий за границей».

Приведены и показания Шубнякова, уже знакомого читателю по моей статье об «убийстве» Михоэлса5. Он тоже был арестован по делу Абакумова, а уже в марте 1953 г освобожден Берией. «Будучи допрошен по этому вопросу, бывший начальник 2-го Главного управления ШУБНЯКОВ показал: «…в ряде иностранных посольств отсутствовала агентура из числа иностранцев. Причем это в первую очередь относится к таким важным посольствам, как английскому, где последнее время мы не имели ни одного агента, и к американскому…».

Обвинение в сокрытии деятельности еврейского националистического подполья тоже прозвучало. Однако это обвинение не было ни главным, ни, тем более, единственным:

«Произведенным по делу расследованием установлено, что, пользуясь прямой поддержкой и покровительством АБАКУМОВА, обвиняемые ШВАРЦМАН, РАЙХМАН, СВЕРДЛОВ, БРОВЕРМАН срывали борьбу органов МГБ с еврейским националистическим подпольем, консервируя важные в оперативном отношении разработки и оставляя без внимания сигналы о вражеской деятельности националистов.

Комиссия, проверявшая в 1951 году работу 2-го Главного управления МГБ СССР, в своих выводах констатировала: «…Имеющееся большое количество разработок по еврейским националистам ведется неактивно, без учета выявления их нелегальных связей с закордонными сионистскими центрами и иностранными разведками… Обвиняемый СВЕРДЛОВ, являющийся еврейским националистом и кадровым троцкистом, о своем участии в саботаже агентурной разработки еврейских националистов показал: «…Вследствие моей враждебной практики длительное время лежали без движения агентурные разработки на еврейских националистов… В тех же случаях, когда еврейские националисты арестовывались органами МГБ, предатели ШВАРЦМАН, БРОВЕРМАН, СВЕРДЛОВ, при прямой поддержке АБАКУМОВА, смазывали их показания о преступной деятельности против партии и Советского правительства.

Показывая об этом, ШВАРЦМАН на допросе от 21 ноября 1952 года заявил: «Я старался не упустить ни одного случая для того, чтобы выгородить или облегчить судьбу близких мне по взглядам людей. Каждый раз, когда мне приходилось сталкиваться с делами на еврейских националистов или вообще на арестованных по национальности евреев, я сочувственно относился к ним и делал все от меня зависящее, чтобы смазать показания и предупредить возможность ареста новых людей».

Однако большая часть проекта обвинительного заключения была посвящена именно развалу Абакумовым и его приближенными разведывательной и контрразведывательной работы. «Обвиняемый РАЙХМАН на допросе показал:

«…Как в западных областях Украинской ССР, так и в Прибалтийских республиках квалифицированная агентура, способная успешно вести борьбу с националистическим подпольем, почти отсутствовала. Агентурная сеть районных отделов в основном состояла из осведомителей, не имеющих прочной связи с подпольем, или, в лучшем случае, из числа пособников. Таких, например, активных и реальных форм борьбы с вооруженным националистическим подпольем, как легедцирование националистических центров подполья, почти не применялось… АБАКУМОВ и бывшее руководство 2-го Главного управления МГБ СССР не осуществляли активных наступательных действий по внедрению чекистской агентуры… в зарубежные националистические центры… Между тем возможностей приобрести агентуру в этих националистических центрах имелось более чем достаточно…»

Развалена оказалась и радиоконтрразведывательная работа:

«По вопросу о развале АБАКУМОВЫМ радиоконтрразведывательной службы органов МГБ арестованный АНЦЕЛИОВИЧ показал: «Бывший министр государственной безопасности АБАКУМОВ и его заместитель СЕЛИВАНОВСКИЙ, отвечавший непосредственно за руководство работой отдела «Р» МГБ СССР, являются главными виновниками того развала, в котором находилась чекистская радиоконтрразведывательная служба. Обвиняемый ПАЛКИН, признав себя виновным во вредительской деятельности, показал, что в возглавляемом им отделе он тормозил развитие оперативной техники, систематически срывал выполнение оперативных заданий и, выполняя преступные указания АБАКУМОВА, прекратил изготовление документов прикрытия для Комитета Информации и Разведупра Советской Армии».

Ну и, само собой, не обошлось без банального расхищения государственных средств и прочих финансовых злоупотреблений.

«Произведенным по делу расследованием также установлено, что АБАКУМОВ, создав в МГБ СССР обстановку бесконтрольного и незаконного расходования государственных средств, систематически занимался расхищением и разбазариванием в крупных размерах денежных средств, ассигнованных на оперативные нужды. Выселив из дома по Колпачному переулку в Москве 16 семей трудящихся, он использовал освободившуюся жилую площадь под свою квартиру, незаконно затратив на ее ремонт и оборудование свыше одного миллиона государственных денег.

АБАКУМОВ совместно со своими сообщниками Комаровым, ЧЕРНОВЫМ, КОЧЕГАРОВЫМ и другими в большом количестве расхищали материальные ценности, принадлежащие государству. Кроме того, АБАКУМОВ, действуя как мародер, систематически занимался присвоением ценностей, принадлежавших лицам, арестованным органами МГБ.

Об этих преступных действиях АБАКУМОВА бывший управляющий делами МГБ СССР арестованный КОЧЕГАРОВ показал: «АБАКУМОВ, не удовлетворяясь тем, что он тащил у государства, как хищник высматривал в конфискованном у арестованных преступников имуществе лучшие вещи, которые присваивал себе. Нагло запуская руку в государственный карман, АБАКУМОВ в общей сложности похитил свыше трех с половиной тысяч метров шерстяных, шелковых и других тканей, столовое серебро, большое количество художественных ваз, фарфоровой и хрустальной посуды, ковров, галантерейных товаров и много другого имущества».

Таким образом, Абакумов обвинялся в преступлениях, предусмотренных статьями 58.1б (измена родине, совершенная военнослужащим), 58.8 (теракты против представителей советской власти), 58.7 (подрыв государственной промышленности, денежного обращения), 58.11 (организационная деятельность, направленная на подготовку предусмотренных 58 статьей преступлений). Если даже предположить, что дела по еврейскому националистическому подполью и террористическим организациям были фальсифицированы, то других обвинений с лихвой хватает на расстрельный приговор.

Однако случилось так, что 5 марта 1953 года при довольно странных обстоятельствах умер Сталин. Судебный процесс по делу Абакумова не состоялся. При очень странных обстоятельствах часть подсудимых оказалась на свободе по инициативе Берии и явно без соблюдения законных процедур. Документов по этому периоду мизер. Такое впечатление, что события, происходившие сразу после смерти Сталина, тщательно скрываются по сей день.

Известно, что, хоть часть подследственных по делу Абакумова освободили из-под стражи, сам Абакумов и его наиболее близкие сообщники остались под стражей. Существует версия, будто Берия планировал освободить Абакумова, поэтому в конце марта 1953 г был арестован Рюмин, которого планировалось обвинить в злоупотреблениях, в которых обвинялся Абакумов. В пользу данной версии говорит, к примеру, сохранившаяся записка Берии Маленкову о ходе следствия по делу Рюмина от 25 июня 1953 г6. В ней, в частности, сообщалось:

«В частности, РЮМИН участвовал в фальсификации следственных материалов по так называемым делам «Шпионского центра в «Еврейском антифашистском комитете», якобы возглавлявшегося ЛОЗОВСКИМ, МИХОЭЛСОМ, ФЕФЕРОМ и др., и «Ленинградскому делу», по которому, как известно, были арестованы и осуждены руководящие партийные и советские работники г. Ленинграда КУЗНЕЦОВ, ПОПКОВ, КАПУСТИН и др. В ноябре 1950 года РЮМИНУ, по указанию АБАКУМОВА, было поручено следствие по делу арестованного профессора ЭТИНГЕРА. Зная, что ЭТИНГЕР привлекался к лечению А. С. ЩЕРБАКОВА в качестве консультанта, РЮМИН, применив незаконные методы следствия, вынудил ЭТИНГЕРА дать вымышленные показания о неправильном лечении А. С. ЩЕРБАКОВА, которое якобы и привело к его смерти.

Почувствовав, что под ним заколебалась почва, авантюрист РЮМИН, чтобы избежать ответственности за совершенные им преступления, решил пожертвовать своим благодетелем АБАКУМОВЫМ и обратился с письмом к И. В. СТАЛИНУ, в котором «разоблачил» АБАКУМОВА в смазывании дел и скрытии от партии и правительства показаний ЭТИНГЕРА о якобы умышленном умерщвлении А. С. ЩЕРБАКОВА. После ареста АБАКУМОВА и руководящих работников следственной части по особо важным делам МГБ СССР, РЮМИН, поощренный оказанным ему доверием, развернул в следственной части практику фальсификации следственных материалов по ряду дел».

Таким образом, Берия решил приписать Рюмину, «фальсификацию» «Ленинградского дела», дела ЕАК и дела врачей. При том, что следствие по этим делам давно было закончено. По первым двум делам были вынесены судебные решения. Каким образом Берия «опроверг» выводы советского суда и следствия - непонятно. Никаких материалов по данному вопросу не опубликовано.

(Продолжение следует)

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях