Николай Федотов

Опыт критики антинаучной фактологии либерализма
Часть 91. Процесс Пятакова-Радека

Итак, как было установлено в предыдущей части моего исследования, органами НКВД была вскрыта троцкистско-зиновьевская террористическая организация, ставившая своей целью физическое устранение руководителей советского государства. Доказательства фальсификации дела троцкистско-зиновьевского террористического центра имеют явно спекулятивный характер. Однако, по мере раскрытия подпольной сети бывших «оппозиционеров», открывались все новые подробности масштаба их антисоветской деятельности.

В ходе следствия и процесса троцкистско-зиновьевского террористического центра от ряда подсудимых были получены показания касательно финансовой поддержки террористического подполья. Так, Каменев показал следующее:

«Зная, что мы можем провалиться [имеется в виду убийство Кирова - Федотов], мы наметили узенькую группу, которая продолжала бы террористическую деятельность. Нами для этой цели был намечен Сокольников. Нам казалось, что со стороны троцкистов эту роль могут с успехом выполнить Серебряков и Радек. На соответствующий наш вопрос Мрачковский ответил: «Да, Серебряков и Радек, по нашему мнению, могут сыграть роль замены, если бы наша руководящая группа, паче чаяния, провалилась»2.

Подсудимый Евдокимов дал показания, что Сокольников присутствовал в 1934 году на собрании, где было принято решение об убийстве Кирова3.

Подсудимый Рейнгольд показал:

«Я был связан организационно и лично с рядом членов троцкистско-зиновьевского центра: Зиновьевым, Каменевым, Сокольниковым и другими»4.

К тому же, Рейнгольд одно время был связан с Сокольниковым по работе, трудился под его руководством.

В докладе комиссии Шверника данные обстоятельства описаны следующим образом:

«Основываясь только на сомнительных и непроверенных показаниях о существовании параллельного троцкистского центра, Вышинский в судебном заседании по делу «Объединенного троцкистско-зиновьевского центра» сделал заявление о том, что им дано распоряжение о начале следствия в отношении Пятакова, Радека и других.

Вскоре Пятаков, Радек и Серебряков были арестованы. Сокольников же был арестован раньше. С этого времени началось активное искусственное создание дела, получившее название «Антисоветского троцкистского центра»».

Ну, во-первых, «сомнительность и непроверенность» надо доказать. Материалы следствия по делу троцкистско-зиновьевского центра не опубликованы до сих пор. Если у комиссии Шверника был к ним доступ, то можно было как-то более доказательно объяснить, что сомнительного в этих показаниях. Вышинский с этими материалами был знаком. Даже доступные нам данные, процитированные мною выше, говорят о том, что основания все же были. К тому же, тут Шверник проговорился, что Сокольников был арестован ранее. Действительно, он был арестован еще 26 июля 1936 года и к моменту заявления Вышинского, наверняка, много чего наговорил... Но к этому вопросу мы еще вернемся.

Во-вторых, надо отметить, что именно Вышинский сказал: относительно Радека, Пятакова и представителей правых (Томский, Бухарин и пр. - о них позже) им было дано распоряжение начать расследование заявлений, прозвучавших на процессе, а вот касательно Сокольникова и Серебрякова было заявлено, что они изобличены в контрреволюционных преступлениях, привлечены к уголовной ответственности и арестованы. Таким образом, пока никаких оснований считать дело «искусственным» и фальсифицированным нет. Это нормальная следственная практика. Наоборот, если бы все было срежиссировано заранее, то логично было бы арестовывать всех сразу. Смысл тянуть, если за всех все показания записаны?

Казалось бы, раз уж «комиссия Шверника» взялась за разоблачение фальсификаторов, необходимо было всего лишь доказать, что показаний Сокольникова и Серебрякова было недостаточно для их ареста, или же что эти показания были противоречивы, фальсифицированы, получены незаконным путем и т. п. Но ничего похожего реальные фальсификаторы истории - Шверник и Ко - не делают. Используемые ими «аргументы» смехотворны:

«Решающее влияние на ход фальсификации данного дела оказали директива ЦК ВКП(б) от 29 сентября 1936 года, в которой предлагалось рассматривать троцкистов как разведчиков, шпионов, диверсантов и вредителей, и замечания Сталина на протоколе допроса Сокольникова от 4 октября 1936 года. На полях этого протокола, там, где говорилось, что он, Сокольников, не сообщал английскому журналисту Тальботу конкретных планов своей группы, Сталин написал: «А все же о плане убийства лидеров ВКП(б) сообщил? Конечно, сообщил». На последней странице протокола, где указывалось, что Сокольников не знал о связях Тальбота с английской разведкой, Сталин написал: «Сокольников, конечно, давал информацию Тальботу об СССР, о ЦК, о П[олит]Б[юро] о ГПУ, обо всем. Сокольников, следовательно, был информатором (шпионом-разведчиком) английской разведки».

Ну то есть прямых доказательств фальсификации члены комиссии не нашли, поэтому в ход пошли домыслы.

Сам факт существования подобного постановления ЦК представляется довольно сомнительным. В докладе комиссии на него стоит глухая ссылка - «Архив ЦК КПСС». Текст постановления следующий:

«Утвердить следующую директиву об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам:

а) До последнего времени ЦК ВКП(б) рассматривал троцкистско-зиновьевских мерзавцев как передовой политический и организационный отряд международной буржуазии.

Последние факты говорят, что эти господа скатились еще больше вниз и их приходится теперь рассматривать как разведчиков, шпионов, диверсантов и вредителей фашистской буржуазии в Европе.

б) В связи с этим необходима расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами, охватывающая не только арестованных, следствие по делу которых уже закончено, и не только подследственных вроде Муралова, Пятакова, Белобородова и других, дела которых еще не закончены, но и тех, которые были раньше высланы».

Вопросов возникает довольно много. Самый интересный - кому эта директива адресована? Партийным организациям на местах? Но к их компетенции не относится «расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами», это прерогатива суда. Или это директива судам и следственным органам? Тогда почему прямо это не указано?

Создается впечатление, что данный документ либо фальсифицирован, либо за постановление выдан проект постановления, который мог рассматриваться, но был в итоге отклонён. Во всяком случае, даже копий постановления найти не удалось, а те, кто его цитирует, не упоминают о том, что документ подписан Сталиным. Более того, в материалах пленумов ЦК никаких упоминаний данного постановления тоже нет.

Впрочем, это не столь важно. Допустим, что все же подобная директива была. Но ведь там ясно сказано: троцкистов-зиновьевцев следует считать шпионами и диверсантами именно потому, что об этом говорят последние факты. А факты сотрудничества этой публики через Троцкого с германской разведкой были доказаны на недавно прошедшем судебном процессе. Фактически, если предположить, что данная директива была адресована органам НКВД, она указывала на то, что надо выявлять связи вредителей с иностранными разведками. Никакого указания выдумывать эти связи в данной директиве не содержится.

Столь же глупо выглядят претензии горе-авторов шверниковского доклада к тому, что Сталин оставлял пометки на протоколе допроса Сокольникова. Сталин эти протоколы внимательно читал. Более того, эти протоколы раздавались на изучение на декабрьском Пленуме ЦК. Если он такие выводы сделал, то, значит, для этого были основания. Ведь Сокольников был всего лишь одним из подсудимых, а его допрос - всего лишь один из материалов дела. Были еще, к примеру, очные ставки, допросы других подследственных... Но доказательством того, что Сталин сделал неверные, безосновательные выводы господа фальсификаторы себя утруждать не стали. В ход пошел старый «аргумент», будто Сталин не имел права вмешиваться в работу следствия...

На этом вопросе стоит остановиться немного подробнее. Регулярно авторы доклада Шверника и прочие фальсификаторы истории упрекают Сталина в том, дескать, он постоянно что-то советовал следователям, давал рекомендации суду, редактировал приговоры и обвинительные заключения, хотя юридически не имел на это никакого права. Сразу понятно, что все эти господа стоят на антинаучных формально-юридических буржуазных позициях.

Эти взгляды критерием качества судебного решения объявляют соблюдение формально-юридических процедур. Очевидно, что к научности такой подход не имеет никакого отношения. Марксисты утверждают, что целью любого судебного разбирательства является установление объективной истины. Чем точнее судебное решение отображает то, что реально произошло, чем точнее определена мера общественной опасности деяния, тем выше качество такого решения.

Соответственно, тем выше качество судебного решения, чем выше научно-теоретическая компетентность судьи, чем более развито его мышление. А развитое мышление предполагает овладение диаматикой. Задача судьи сродни задаче ученого и состоит, во многом, в верной интерпретации эмпирических данных (материалов следствия). И вот эта верность гораздо важнее юридических формальностей.

Никто до сих пор не доказал, что Сталин из материалов следствия делал неверные выводы. Основная претензия сводится к тому, что он таким образом «давил на следователей и судей». Так, если даже и «давил», то важен не сам факт, а результат. Если результат - это более глубокое понимание произошедшего, то разве это плохо? Наоборот, Сталин, как наиболее авторитетный ученый-марксист, был обязан принимать самое непосредственное участие как в следствии, так и в судебном разбирательстве. Особенно, если речь шла о государственных преступлениях и заговорах. Изучение доступных нам стенограмм Пленумов ЦК показывает, что Сталин не был склонен делать какие-либо выводы, если на то не было достаточных оснований. Более того, он постоянно осаживал «горячие головы», которые делали выводы, к примеру, о роли Бухарина, не имея на то достаточных оснований. Но к этому вопросу мы еще вернемся.

Пока фальсификаторы истории не докажут, что в своих выводах Сталин был неправ, любые ссылки на «вмешательство в следствие» будут выглядеть жалко. Вмешательство было обусловлено тем, что Сталин, в силу своего высочайшего научного уровня делал более верные выводы из материалов следствия.

Вернемся к основному вопросу. В докладе комиссии Шверника «критике» процесса «Антисоветского троцкистского центра» уделено чуть более двух страниц. Попыткой добросовестно разобраться, виноваты были подсудимые или нет, там и не пахнет. Сплошь глухие ссылки на «материалы проверки» и притянутые за уши «факты». Отмечу основные претензии хрущевских фальсификаторов истории.

«Пятакова, а через него и других участников «центра», искусственно связали с работавшими в Сибири бывшими активными троцкистами Мураловым, Дробнисом и Богуславским. Этих лиц Пятаков знал по прошлой оппозиционной деятельности и встречался с ними в служебной обстановке, когда ведал вопросами строительства «Кемеровхимкомбинатстроя» и по роду своей службы выезжал в командировку в Кузбасс».

Где доказательства, что связали «искусственно»? Показания Пятакова и вышеназванных лиц, выводы судебного процесса говорят о другом. Подробного и доказательного опровержения этих выводов до сих пор нет.

«Сфальсифицированные против Муралова, Дробниса, Богуславского и других их сослуживцев обвинения в шпионаже, вредительстве, терроре и совершении диверсий, а также обвинения, фигурировавшие на упомянутом выше «Кемеровском процессе», были приписаны Пятакову и другим участникам «параллельного центра», руководившим якобы всей «преступной деятельностью» «троцкистской организации» в Сибири».

Где доказательства, что они были фальсифицированы? Доказательное опровержение выводов «Кемеровского процесса» (хотя он и не был ключевым в деле Пятакова-Радека) в докладе «комиссии Шверника» отсутствует. Сами материалы Кемеровского процесса до сих пор засекречены.

«Для этой же цели участников «параллельного центра» искусственно связали с арестованными в разное время заместителем наркома путей сообщения Лившицем, бывшим начальником Южно-Уральской железной дороги Князевым и начальником Главхимпрома Наркомата тяжелой промышленности Ратайчаком. Это позволило органам НКВД многочисленные случаи неполадок, аварий, крушений, взрывов и пожаров на предприятиях и железных дорогах представить как результаты диверсионной и вредительской деятельности «параллельного центра»».

Кто «искусственно связал»? Каким образом? Если связи не было, а кто-то ее выдумал, то это называется фальсификация материалов дела - тягчайшее преступление. Следовательно, должны быть названы виновные, даже если их уже не было в живых.

Что касается представления «случайностей» и халатности как результатов вредительства или диверсий, то тут грань очень тонкая. Если ответственный за противопожарную безопасность не проверил наличие огнетушителя, то это халатность или вредительство? Если он с похмелья на работу пришел и не проверил, то, скорее, халатность. А если он бывший троцкист, и «халатность» при исполнении обязанностей вызвана желанием навредить властям? Или если этого троцкиста или алкоголика некто поставил на ответственный пост? Тут уже не только вредительством, но и диверсией попахивает, и даже шпионажем, если доказано, что вышестоящий руководитель получал задания от иностранных разведок.

Во всяком случае, если авторы доклада Шверника посчитали, что органы НКВД вели следствие так, что сделали ошибочные выводы, это надо доказать. Доказать сложно... Случайность, как известно, есть форма проявления необходимости. Если все эти аварии, крушения, взрывы имели массовый характер, то та необходимость, которая таким образом проявлялась, - это панические усилия остатков эксплуататорских классов и мировой буржуазии ни в коем случае не допустить успешного коммунистического строительства в СССР, то есть тот самый закон обострения классовой борьбы по мере продвижения к коммунизму, который сформулировал Сталин.

«Пятакова и других участников «параллельного центра» обвинили также в организации террористического акта над Молотовым, использовав для этого случайное автопроисшествие, которое произошло с машиной Молотова 24 сентября 1934 года в г. Прокопьевске. Как сейчас установлено, никакого покушения на жизнь Молотова не было. Автопроисшествие свелось к тому, что автомашина, в которой ехал Молотов с вокзала, съехала правыми колесами в придорожную канаву, накренилась и остановилась. Никто из находящихся в машине не пострадал. Молотов пересел в другую машину и проследовал дальше. Никакого расследования по данному факту в то время не проводилось. Его расценили как халатность со стороны управлявшего автомашиной Арнольда, являвшегося заведующим гаражом Прокопьевского управления шахт».

И снова ничего странного. Даже если изначально всё выглядело как случайность, то дальнейшее развитие событий могло показать, что Арнольд связан с троцкистами и выполнял их задание по убийству Молотова. Попытка покушения не удалась, поэтому для водителя было вполне логичным представить всё это как случайность. Где доказательства фальсификации материалов дела Арнольда? Снова ничего нет. А есть новая порция пустой болтовни:

«В 1936 году Арнольд был арестован органами НКВД и от него получены показания о том, что авария автомашины им совершена умышленно, по заданию «троцкистского центра», с целью совершения террористического акта над Молотовым. Эти показания он подтвердил и в судебном заседании. Однако после суда в жалобах, а потом и на допросах в НКВД СССР Арнольд отказался от ранее данных им показаний и заявлял, что никакого покушения на жизнь Молотова он не совершал и ложные показания об этом им были даны в результате принуждения со стороны следственных работников».

Снова бездоказательно. Почему нельзя было хотя бы процитировать эту жалобу? Арнольд должен был указать в заявлении лиц, виновных в незаконных методах ведения следствия. Что это за лица? Какие незаконные методы они применяли? Об этом ни слова. К тому же, сам факт подачи жалобы еще не делает из обвиняемого невиновного. Он ведь мог и наврать в этой жалобе...

«Молотов знал, что обвинение некоторых лиц в покушении на его жизнь является ложным, поскольку ему хорошо были известны все обстоятельства дорожного автопроисшествия. Однако он не принял никаких мер к опровержению версии об умышленном покушении на его жизнь и для реабилитации людей, необоснованно обвинявшихся в таком тяжком преступлении».

На момент подготовки доклада комиссии Шверника Молотов был жив. Почему с него не взяли показания? Почему они не были запротоколированы? Из чего сделаны выводы, что «Молотов знал...»? Сам Молотов ничего подобного не утверждал. Во всяком случае, доказательства этому отсутствуют.

«Органами НКВД сфальсифицировано и обвинение в связях «Антисоветского троцкистского центра» с Троцким и получении от последнего директив. В основу этого обвинения были положены противоречивые показания Пятакова о том, что, находясь в 1931-1932 гг. в Берлине, он якобы встречался там с сыном Троцкого - Седовым, а в декабре 1935 года встречался с Троцким в Осло, куда нелегально прилетал из Германии на самолете. В судебном заседании государственным обвинителем Вышинским в качестве документа, будто бы подтверждающего показания Пятакова о его встрече с Троцким в Норвегии, была оглашена и приобщена судом к делу справка консульского отдела НКИД СССР. В этой справке говорилось, что аэродром в Хеллере (около Осло) принимает самолеты других стран круглый год. На самом же деле в НКИД и НКВД имелись проверенные ими сведения о том, что аэродром в Хеллере в зимнее время не действовал».

Что за «проверенные ими сведения»? Докладчики хотят сказать, будто, имея верную информацию, органы НКВД зафиксировали в следственных материалах откровенную ложь? Снова возникают те же вопросы. Где зафиксированы эти «проверенные сведения»? Кто персонально виновен в фальсификации? Кроме того, не надо забывать, что и у Пятакова был прямой умысел запутывать следствие по вопросу о каналах связи с Троцким. Пятаков сам вполне мог дать ложные показания. Во всяком случае, даже если встреча Пятакова с Троцким выглядела не так, или же если она вовсе не состоялась, то основные выводы процесса это никак не опровергает.

«Путем изнурительных и, как правило, ночных допросов с применением так называемых «конвейерной системы» и «стоек», уговоров, угроз и использования агентуры, которой давались провокационные задания, от всех обвиняемых по делу «Антисоветского троцкистского центра» органы НКВД добились полного признания ими своей вины».

Процесс троцкистско-зиновьевского террористического центра широко освещался советской прессой от отдельных брошюр и «Правды» до журнала «Крокодил».

Откуда у авторов доклада такая информация - неизвестно. Отсутствуют даже ссылки на какие-либо жалобы или ходатайства подсудимых. Судебный процесс был открытым. На нем присутствовали и зарубежные корреспонденты. Почему никто из подсудимых не заявил протест? Что за агентура с провокационными заданиями? Смысл таких заданий в том, чтоб подсудимый рассказал агенту правду, приняв его за своего. И если подсудимые дали признательные показания благодаря работе таких подсадных агентов, то это как раз говорит в пользу того, что им они как раз сказали правду, отказаться от которой впоследствии было уже сложно.

«Таким образом, проведенная по делу «Антисоветского троцкистского центра» проверка показала, что такого центра не существовало и все осужденные по данному делу необоснованно обвинены в проведении изменнической, диверсионно-вредительской, шпионской и террористической деятельности».

Если проверка что-то там и показала, то почему авторы доклада не смогли подобрать наиболее аргументированные места из материалов проверки? Почему они высасывают «доказательства» из пальца, если в материалах проверки все доказательно опровергнуто? Либо авторы доклада - идиоты, либо таких доказательств в материалах проверки просто нет. Что ж, попробуем разобраться самостоятельно.

Декабрьский пленум ЦК 1936 г.

Долгое время материалы данного пленума были доступны нам лишь частично, но недавно была опубликована полная стенограмма. Что примечательно «комиссии Шверника» все эти документы тоже, наверняка, были доступны. Однако почему-то через этот пленум авторы доклада «перепрыгнули», перейдя сразу к следующему, февральско-мартовскому пленуму 1937 года. С его материалами я тоже ознакомлю читателя, но пока обратимся к документам пленума декабрьского.

Представляет интерес доклад Ежова «Об антисоветских троцкистских и правых организациях» и его полный вариант - конспект. В нем приведено множество фактов вредительства и диверсий, которые захлестнули советскую промышленность в середине 1930-х годов. Эти факты опубликованы впервые. Буржуазной историографией они долгие годы замалчивались.

Итак, органами НКВД было установлено, что, пользуясь своим служебным положением, 1-й заместитель Наркома тяжелой промышленности Пятаков создал сеть из своих людей на различных ответственных должностях в промышленности, которые занимались вредительской и диверсионной работой на местах. Другим направлением работы этих организаций была подготовка террористических актов над руководителями советского государства. Органами НКВД был вскрыт целый ряд таких организаций - на Украине, в Азовско-Черноморском крае, в Западной Сибири, в Грузии, Ленинграде, Свердловске. Руководители этих организаций дали показания на Пятакова, Пятаков подтвердил, что они выполняли его директивы.

Вредительство имело крупномасштабный характер. Ежов изложил целый ряд фактов.

Так, бывший директор ленинградского завода имени Жданова Пичурин показывал:

«Практическая вредительская работа нашей организации выразилась в следующем: по турбинному цеху Смирновым, а впоследствии Зельдич умышленно задерживался своевременный выпуск механизмов для первого торпедоносца-лидера «Ленинград», для сторожевых кораблей и для быстроходных тральщиков. В цеху умышленно изготовлялись не те детали, в которых была острая необходимость для установки на кораблях.

Одним из крупных вредительских актов в турбинном цехе явился колоссальный брак турбинных лопаток, который нам удалось организовать главным образом при изготовлении хвостовиков и засверловки отверстий в них через кондуктор. При изготовлении фланцев для вспомогательных механизмов умышленно искажались их размеры, что вызывало неоднократные переделки из-за несоответствия их чертежам»5.

Технический директор орудийного завода «Большевик» Романов показал:

«Мне известны следующие вредительские акты, проведенные в целях срыва конструирования и выпуска новых артиллерийских систем. По Б-16 - сухопутный - досылательное устройство было спроектировано так, что все время давало отказы, механизмы разрушались. Магдесиев [начальник КБ завода - Федотов] долго и упорно добивался, чтобы эту систему сдать на вооружение РККА, но, вследствие категорического отказа ГАУ, это ему не удалось. Чтобы затормозить разработку других систем, Магдесиев работами по этой заведомо непригодной Б-14 загружал аппарат конструкторского бюро, тем самым, не давая возможности работать по другим системам».

Сам Магдесиев в своих показаниях подтвердил, что действовал умышленно.

По заводу №65 снарядной промышленности вредитель пом. директора Батюшкин дал следующие показания:

«Афонин мне передал, что такая организация, имея своих людей в решающих цехах завода, добилась такого положения, что выпускаемые из завода снаряды являются почти наполовину негодными и идут в брак. Не довольствуясь этим, участники контрреволюционной организации принимают меры к тому, чтобы значительные партии негодных снарядов сдавать обманным путем на вооружение РККА.(...) Подрывная работа привела к тому, что брак снарядов достигал огромного количества. Я помню, что по снарядам УДК-122 и БК-125 брак за 1936 г. достиг 40-50%, а в отдельных случаях 80%. Только за несколько месяцев 1936 г. было изготовлено свыше 100 тыс. штук негодных снарядов ДК-45».

Далее Ежов сообщает, что данные показания подтверждены и официальными документами военного представителя артиллерийского управления РККА:

«Так, из запущенных в производство 521 тыс 45 мм бронебойных снарядов было забраковано 262400 штук или 50,5%. Брак по 120 мм пушечным гранатам составляет за тот же период 65,3%».

Существенным был масштаб вредительства и в химической промышленности.

Арестованный Ратайчак, занимавший должность начальника Главного управления химической промышленности ВСНХ показал:

«В 1933 году было постановление правительства о программе строительства новых химических заводов, имеющих оборонное значение, и о расширении действующих предприятий. Причем по каждому заводу была точно установлена мощность завода и срок окончания стройки. Для этой цели были отпущены в 1933 году соответствующие средства. Начиная с 4-го квартала 1933 года Пятаков средства, отпущенные правительством для этой цели, сократил и использовал их для других отраслей промышленности. При установлении плана строительства 1934 г. Пятаков предложил мне план пересоставить, установив ассигнования таким образом на новое строительство, чтоб основные стройки , предусмотренные этим постановлением, были заведомо сорваны. Так, этим постановлением было предусмотрено строительство заводов взрывчатых веществ в Березняках - объект 1012, строительство в Перми, строительство Кемеровского завода - снаряжательного цеха и «ОВ», Горловского тротилового завода, а также начало строительства новых снаряжательных заводов в Брянске и в Сталино. Строительство указанных объектов в 1934 году было сорвано».

Арестованный по тому же делу бывший главный инженер Гипроазота Голованов показал:

«Проектирование азотнотукового комбината Лисичанска началось в начале 1932 года на мощность 110 тыс.тонн аммиака. С целью умышленной затяжки проектирования и строительства комбината, я, по указанию Ратайчака, заменил первоначально принятую мощность в 110 тыс. тонн на 80 тыс. тонн. Далее в 1933 и 1934 г. эта последняя мощность была мною заменена на 110 тыс. тонн, потом снова на 80 тыс. тонн - тем самым я задержал начало строительных работ на комбинате».

Были получены так же и показания о диверсионной работе в химической промышленности. Так, бывший начальник отдела азота Главхимпрома Пушин показал:

«В апреле 1934 года мною была проведена диверсия в щелочно выпарном отделении цеха аммиачной селитры на Горловском заводе. Взрыв в этом цехе, повлекший значительные разрушения и человеческие жертвы, был подготовлен и совершён Таммом - техническим директором завода по моему заданию. (…) В ноябре 1935 года Таммом, по моему заданию, был подготовлен и совершён взрыв в отделении воздушных кабин водородно-синтетического цеха. Полностью был разрушен один агрегат «Линде» и, примерно, наполовину был разрушен второй. Этой диверсией нам удалось остановить весь завод более чем на месяц, примерно на 30-35 дней, и причинить материальный ущерб на 1,5-2 млн рублей. При взрыве были человеческие жертвы».

Далее приведены показания Тамма, которые полностью подтверждают показания Пушина.

Широк был размах вредительства и на железнодорожном транспорте. Начальник вагонного участка станции Свердловск Бурлаков показал:

«Конкретно Турок [замначальника движения Пермской железной дороги - Федотов] выдвигал следующие задачи, которые организация будет выполнять во время войны:
1.Организовать массовые крушения воинских поездов, идущих на Дальний Восток с войсками и снаряжением, путем постановки заведомо больных вагонов в воинские составы, негодных колесных пар, порчи пути, поломки рельс, пуска вагонов с выбоинами на на бандажах, взрывов мелких железнодорожных мостов на Сибирской магистрали;
2.Вывести из строя паровозный и вагонный парк;

3.Организовать поджоги железнодорожных складов с продовольствием и воинским грузом. Организовать поджоги элеваторов;
4.Производить заражение воды и съестных припасов в пунктах питания воинских частей острозаразными бактериями (чумой, сибирской язвой, холерой)».

Показания Бурлакова подтверждаются показаниями другого участника той же организации Сычёва, мастера вагонного участка станции Пермь:

«На перегоне Сарга-Пастушный крушение поезда №701 произошло по причине поломки шейки оси, в результате подкатки участником организации под вагон негодной колесной пары».

Аналогичные показания дал арестованный участник той же троцкистской организации Козырев:

«В целях совершения аварий и крушения я дал участнику организации Лыскову установку: при ремонте вагонов умышленно подкатывать и пропускать неисправные колесные пары. В виду того, что подкатка неисправных колесных пар неизбежно вызывает крушение поездов, я дал задание Лыскову - клейма об освидетельствовании колесных пар не ставить и в книгу учета неисправные колесные пары не записывать, для того чтобы в случае крушения не было возможности установить виновников и тем самым избежать провала».

Кроме того, у следствия имелись данные, что организаторы вредительства были связаны с иностранными разведками. Так, уже упоминавшийся ранее Ратайчак дал следующие показания:

«В одну из бесед Логинов мне сообщил, что он по поручению организации еще в 1931 году, находясь в заграничной командировке, установил связь с немецкой разведкой через сотрудников фирм «Отто» и «Бамаг». При этом он указал мне, что организация считает необходимым установление этой связи через меня, тем более, что такая же связь по заданию Пятакова уже установлена по другим отраслям промышленности.

Смысл этой связи был совершенно ясный: идя в борьбе с партией и советской властью на самые крайние меры вплоть до совершения диверсий на предприятиях химической промышленности, мы считали, что связь с германской разведкой тоже является одним из методов, ослабляющих обороноспособность страны, поэтому эту связь организация всемерно развивала и укрепляла».

Упомянутый Логинов - в прошлом активный троцкист, исключавшийся из партии и даже высланный на Дальний Восток в 1928 году. Потом, правда, раскаялся и вернулся на хозяйственную работу.

Бывший начальник азотного отдела Главхимпрома Пушин по этому же вопросу дал следующие показания:

«Связь с германской разведкой осуществлялась Ратайчаком и мною. Во время моего основного разговора с Ратайчаком в начале 1934 года, то есть тогда, когда Ратайчак поставил передо мной вопрос о моем участии в контрреволюционной организации в химической промышленности, он одновременно с этим предложил мне связаться с Ленцем, сказав, что Ленц - агент германской разведки, и что я должен буду выполнить ряд его заданий.

ВОПРОС: Какие сведения и материалы были переданы вами Ленцу для германской разведки?

ОТВЕТ: Ленцу были переданы следующие материалы: 1) данные о выработке продукции на всех химических предприятиях СССР за 1934 год; 2) программа работ всех химических предприятий СССР на 1935 год; 3) план строительства азотных комбинатов, в котором были предусмотрены строительные работы, кончая 1938 годом. Все эти материалы передал Ленцу лично я в разные сроки в первой половине 1935 года. Кроме того, мне известно от Ленца, что непосредственно от Ратайчака он получил данные о продукции за 1934 год и программу работ на 1935 год по военно-химическим заводам. Помимо всего этого, Ленц систематически снабжался мною сведениями о простоях, авариях, о состоянии оборудования по азотным заводам.

ВОПРОС: Через кого осуществлялась связь контрреволюционной организации в химической промышленности с германской разведкой после того, как Ленц выехал за пределы СССР?

ОТВЕТ: Через Мейровиц - представителя фирмы «Бамаг», которая, как известно, представляла интересы концерна «ИГ».

ВОПРОС: Кто был связан с Мейровицем от организации?

ОТВЕТ: Ратайчак.

ВОПРОС: Откуда вам известно об этом?

ОТВЕТ: Мне известно было, что Мейровиц весной 1935 года добивался встречи с Ратайчаком в Главхимпроме, и встречу эту имел. Как впоследствии я узнал, Мейровиц на этом свидании установил связь с Ратайчаком по линии Германской разведки. Когда уехал из Союза Ленц, я поставил перед Ратайчаком вопрос, как же будет дальше? Ратайчак мне ответил, что с отъездом Ленца связь не потеряна и что он ее имеет через Мейровица, с которым он связался еще весной 1935 года».

Упомянутый Ратайчак - бывший троцкист. Ленц - немецкий специалист фирмы «Линде», занимавшийся монтажом оборудования на Горловском азотно-туковом комбинате.

Я привел лишь небольшое количество фактов, изложенных в докладе Ежова. Однако общая картина вырисовывается следующая. Вредительство в советской промышленности имело массовый характер и приносило многомиллионные убытки. К организации вредительства были причастны иностранные разведки, которые, что вполне логично, использовали в качестве агентуры кадры из бывших оппозиционеров.

Более того, следствие раскрыло и «политическую программу» данного блока, хотя программой она, по сути, и не являлась. По сути, всё сводилось к расшатыванию советской власти самыми разными способами.

Так, начальник Кемеровского химкомбината Норкин дал следующие показания:

«В последнюю мою встречу с Пятаковым в июле 1936 года, Пятаков дал мне задание подумать об организации поджога оборонных объектов химкомбината, когда это потребуется. Я ему сказал, что могут погибнуть рабочие, так как это дело связано со взрывчатыми и отравляющими веществами, и он мне ответил: «Нашел, кого жалеть. Это стадо баранов. У нас рабочий класс в Москве и Ленинграде выродился, а в Кемерово его, тем более, нет. А потом ведь ругать будут не нас с тобой, а Сталина». Вообще, конечно, если говорить правду, то Пятаков всегда смотрел с пренебрежением на рабочий класс».

А вот что показывал арестованный начальник белгородского района Южной железной дороги Дзедзиевский:

«Прежде всего, в целях конспирации подрывной работы я решил создать в узле условия, которые являлись бы своего рода “дымовой завесой”. Такой “дымовой завесой” являлся развал труддисциплины. Что бы ни случилось в результате нашей подрывной работы - крушение поезда, приём поезда на занятый путь, порча паровозов в пути, недоброкачественный их ремонт и т. д. - всё это можно было отнести за счёт развала трудовой дисциплины. Ввиду этого я не только не боролся за укрепление дисциплины, а всячески поощрял всё то, что разваливало её. Я поощрял взяточничество, очковтирательство, пьянство, невыходы на работу и т. д„ даже самые злостные нарушители трудовой дисциплины в большинстве случаев оставались безнаказанными.

Развал трудовой дисциплины достиг таких размеров, что крупнейшие крушения поездов с человеческими жертвами были не диковиной, из-за неправильного перевода стрелок пускали пассажирские поезда на товарные, товарные в хвост трудовым и т. д.

В противовес лозунгу партии «Кадры решают всё» мы организовали травлю ударников, при премировании ударников обходили и вызывали среди них недовольство. Помню, особенному гонению подвергали добросовестно работавшего помощника начальника эксплуатационного отделения Пуголовкина. Грубо отказывали в выдаче рабочим спецодежды, развалили через участника нашей группы Власова общественное питание, - и всё это делалось с целью вызывать недовольство рабочих на советскую власть. Зато всячески поощряли лодырей, аварийщиков и симулянтов. Им выдавались лучшие паровозы для разрушения, они материально лучше обеспечивались».

Как мы видим, ответственная должность предоставляет самые широкие возможности вредить так, что доказать вредительство, подходя к ситуации с формально-юридических позиций, довольно сложно. Вот как, к примеру, доказать что развал дисциплины имел умышленный характер, особенно, в рамках презумпции невиновности? Буржуазная юрисдикция, максимум, квалифицирует такое деяние как халатность или преступную халатность. Но как быть если подобные явления имели массовый характер, а причастные к ним лица - бывшие сторонники оппозиции? Понятно, что деяние обретает уже совсем иную окраску.

Имея сеть таких людей, которые формально, вроде, и не нарушают ничего, но проваливают работу на своем участке, можно много бед натворить. Конечно, нельзя исключать, что некоторые недобросовестные сотрудники НКВД приписали кому-то из таких вредителей членство в троцкистской организации или шпионаж, когда вредители эти делали свою грязную работу в одиночку, из своей личной нелюбви к советской власти. Но сути это не меняет. Если из-за такого вредителя массово выпускаются бракованные снаряды, разве это не тождественно работе на врага, то есть шпионской и диверсионной деятельности?

Интересны и показания обвиняемых касательно политической платформы блока. Так, Сокольников показал:

«...Основной вывод был тот, что необходимо, путём ряда экономических и политических уступок, отступить на позиции капитализма. Этот вывод он [Каменев - Федотов] обосновывал тем, что превращение России в подлинно социалистическую страну возможно только при условии государственной поддержки других стран с более высоким уровнем индустриального развития, в которых пролетариату удалось бы захватить власть. Ход событий, по мнению Каменева, показал, что такая поддержка не осуществилась и что на неё нельзя рассчитывать в близком будущем.

С Пятаковым при разговоре в конце 1935 г. в его кабинете в Наркомтяжпроме мы давали оценку политике индустриализации. Я спрашивал Пятакова: можно ли считать, что крупная промышленность ликвидирует свою убыточность и обеспечит себе прочное существование? Пятаков отвечал, что крупная промышленность не сумела стать рентабельной и, как правило, поддерживается искусственными государственными субсидиями. Он указывал, что политика индустриализации приводит к чрезмерному напряжению сил страны, которое экономически и политически не может долго продолжаться.

Пятаков и я сходились на том, что надо идти на решительное сокращение капиталовложений в промышленность и всяких субсидий промышленности, сокращая нерентабельное новое строительство. Пятаков считал, что это сокращение государственного промышленного строительства может быть вполне компенсировано привлечением свободных иностранных капиталов в форме концессий».

Очевидно, что все это напоминает троцкистскую программу. Хотя далее Сокольников прямо об этом говорит:

«...Из бесед с Радеком и Пятаковым я установил, что высказывавшиеся ими взгляды представляли собой выражение установок Троцкого. Радек мне сообщил, что в одной из последних директив Троцкий, говоря об окончании мирового кризиса и о предстоящем новом расцвете капитализма, приходит к выводу, что упадок мирового коммунистического движения делает ещё более неизбежной капиталистическую реставрацию в СССР. В ожидании следующей волны революции, указывал Троцкий, надо будет договориться с капиталистическим фермерством, которое неизбежно появится в СССР».

И далее о способах прихода к власти:

«Исходя из этого, эти программные установки блока определяли и его тактику в борьбе за власть. Не рассчитывая, что рабочие и колхозные массы поддержат его борьбу, блок предполагал достичь власти путём применения террора против руководителей ВКП(б) и советского правительства. Исходя из этих же установок Троцкий, как мне передавал Пятаков, дал директиву о заключении для борьбы за власть соглашений с буржуазными контрреволюционными организациями в СССР».

А вот показания того же Сокольникова, которые сложно оценить иначе, как участие в шпионаже:

«Во время встречи с Тальботом - английский журналист-разведчик - в 1934 г., он просил сообщить ему, какой состав правительства намечается блоком. Я ответил, что блок не наметил ещё полный состав правительства, считая это преждевременным.

Однако относительно основной группы лиц, которая войдёт в правительство, имеется вполне единодушное мнение.

В эту основную группу включаются: Рыков, Каменев, Зиновьев, Бухарин, Пятаков и я - Сокольников».

Как мы видим, тут упомянуты лидеры правых - Рыков и Бухарин. Казалось бы, подобные показания - причина для их немедленного ареста. Однако, и Бухарину, и Рыкову дается возможность оправдаться. Проводятся очные ставки с Пятаковым, Сосновским и Куликовым. Причем все показывают, что Бухарин знал о параллельном центре и террористических настроениях. Рыков и Бухарин выступают на пленуме. От некоторых членов ЦК раздаются призывы предать их суду. Однако, выслушав все мнения, проанализировав данные очных ставок, Сталин в своем заключительном слове сказал, что нужна дополнительная проверка, и их даже не вывели из состава ЦК.

А вот, что говорил Сталин в своем основном докладе.

«Когда Каменев и Зиновьев заявили в 1932 г., что они отрекаются от своих ошибок и признают позицию партии правильной, - им поверили. Поверили потому, что предполагали, что коммунисту, бывшему или настоящему, свойственна идейная борьба, этот идейный бывший или настоящий коммунист борется за свою идею. Если человек открыто сказал, что он придерживается линии партии, то по общеизвестным, утвердившимся в партии Ленина традициям, партия считает: значит, человек дорожит своими идеями, и он действительно отрёкся от своих ошибок и стал на позиции партии. Поверили - ошиблись.

Когда Смирнов и Пятаков заявили, что они отрекаются от своих взглядов, открыто заявили об этом в печати, мы им поверили. Тоже исходили при этом из того, что люди выросли на марксистской школе, очевидно, дорожат своей позицией, своими идеями, их не скрывают, за них борются. Поверили, орден Ленина дали, двигали вперёд и ошиблись.

Когда Сосновский подал заявление о том, что он отрекается от своих ошибок, обосновал это, и обосновал неплохо с точки зрения марксистской, мы поверили и, действительно, сказали Бухарину: ты его хочешь взять в «Известия» - хорошо, он пишет неплохо, возьми, посмотрим, что выйдет. Ошиблись.

Верь после этого в искренность людей! У нас получился вывод - нельзя бывшим оппозиционерам верить на слово».

И далее про Пятакова:

«Несколько фактов. Пятакову, когда арестовали его жену, написали телеграмму - он был где-то на юге, кажется, в Кисловодске. Он оттуда коротко ответил, что не может найти аргументов против ареста своей жены, и раз в Москве сочли нужным её арестовать, значит так надо. Приехал. Показания мы ему все давали читать. Он говорил, что Зиновьев, Каменев и Мрачковский оговаривают его в показаниях. Так говорили и другие только-только арестованные или привлечённые к процессу.

Он пришёл к нам и сказал: «Ну что я могу сказать против этих людей, как я могу оправдаться? Врут они, хотят загубить меня». Попробовали мы ему говорить: «Хорошо, но ты выступал общественным обвинителем против эсеров. Выступи общественным обвинителем против них».

- Хорошо, с удовольствием.

Он готовился. Но мы обдумали и решили, что это не выйдет. Но эта проба нас на минуту стала убеждать в том, что, может быть, человек прав. Что значит выставить его в качестве общественного обвинителя? Он скажет одно, ему будут возражать обвиняемые, скажут: «Куда залез в обвиняемые. Ты же с нами вместе работал». А к чему бы это привело? Это превратило бы процесс в комедию и сорвало бы процесс.

Поэтому Пятакову сказали: «Нет, хотя мы поставили вопрос о том, чтобы ты пошёл общественным обвинителем, но это дело не выйдет». Он опечалился: «Как же я могу доказать, что я прав. Дайте мне, я собственноручно расстреляю всех тех, кого вы приговорите к расстрелу, всю эту грязь, эту мразь, эту сволочь. Какие же ещё доказательства вам нужны? Объявите в печати после приговора и после того, как приговор будет исполнен, что исполнение приговора провёл тов. Пятаков.

Написал, разгромил Троцкого и троцкистов. А что же теперь оказалось, вы поглядите! После этого мы человек 50, по крайней мере, опросили. Ведь они всё нутро Пятакова выворотили. Это же чудовищный человек оказался! Почему он шёл на то, чтобы выступить общественным обвинителем? Почему он шёл на то, чтобы самому расстрелять своих товарищей? Оказывается, у них правило такое: ежели твой единомышленник-троцкист арестован и стал выдавать людей, его надо уничтожить. Вот видите, какая адская штука получается».

То есть, как мы видим, Пятакову тоже давали возможность оправдаться, и было это еще до ареста. Но он не смог предложить ничего лучшего, чем вызваться расстрелять своих же товарищей и обрушиться на них в печати.

Как-то не стыкуется такая последовательность событий с буржуазной версией о «фальсификации» процесса. Если Пятаков и компания были невиновны, а роли в следствии и судебном процессе были заранее распределены, то зачем эта комедия с предложением оправдаться? Ведь, по идее, надо сразу арестовывать и выбивать показания... Но арестован он был аж 12 сентября. Это при том, что показания на него были получены еще в июле в ходе следствия по делу Зиновьева-Каменева, а судебный процесс по делу «троцкистско-зиновьевского центра» закончился 24 августа. Статья же Пятакова под заголовком «Беспощадно уничтожить презренных убийц и предателей» вышла 21 августа. То есть, по всей видимости, партийное разбирательство по Пятакову шло с конца июля-начала августа 1936 года.

Никому не приходило в голову его арестовывать, пока не появятся достаточные основания. Арестован он был лишь тогда, когда было понятно, что Пятаков причастен к подпольной террористической организации и массовому вредительству. И вот тогда вскрылся весь масштаб той чудовищной подлости, на которую оказались способны бывшие троцкисты.

То же самое по Бухарину и Рыкову. На них ведь тоже были получены показания о причастности к данной организации. И им тоже дают возможность оправдаться как на данном пленуме ЦК, так и на февральско-мартовском. Никто их не арестовывает, пока следствие не получило для этого достаточных оснований.

Безусловно, этот момент не исключает то, что органы НКВД могли такие основания фальсифицировать. Однако данный вопрос потому и разбирался на пленумах ЦК, чтоб члены ЦК могли изучить материалы следствия и задать вопросы. Нет сомнения, что Сталин с этими материалами был ознакомлен в полной мере. Нет оснований полагать, что Ежов мог Сталина обмануть. В конце концов, в дни декабрьского пленума проводились очные ставки Бухарина с Пятаковым, Куликовым, Сосновским в присутствии Сталина и ряда других членов ЦК. Но никаких жалоб на давление, пытки и иные нарушения со стороны следствия зафиксировано от подследственных не было.

«Наверное, так запугали всех!» - возразит отравленный буржуазной пропагандой обыватель. Но запугивать могли следователи или Ежов лично. Самое бы время пожаловаться на это Сталину и другим членам ЦК. Почему не жалуются, а подтверждают свои показания? Не потому ли, что крыть нечем?

Примечательны слова Сталина, сказанные им в заключении доклада и обращенные к Бухарину:

«Возможно, что вы правы, вам тяжело, но после всех этих фактов, о которых я рассказывал, - а их очень много, - мы должны разобраться. Мы должны объективно, спокойно разобраться. Мы ничего, кроме правды, не хотим, никому не дадим погибнуть ни от кого. Мы хотим доискаться всей правды объективно, честно, мужественно. И нельзя нас запугать ни слезливостью, ни самоубийством [речь о самоубийстве Томского - Федотов]».

Вот стенограммы декабрьского и последующих пленумов ЦК как раз и производят впечатление такого объективного и честного разбирательства, которое велось под руководством Сталина.

* * *

Следствие собрало для суда достаточно документально подтвержденных фактов. Конечно, буржуазные горе-историки возразят, что это органы НКВД всё выдумали, а, где не выдумали, там выдали непреднамеренные действия за преднамеренные, головотяпство за работу троцкистской шпионской организации. Однако тот факт, что «головотяпство» имело наибольший размах именно там, где ответственные или руководящие посты занимали бывшие троцкисты и зиновьевцы не может не смущать...

Смущал он и следователей НКВД, у которых были все основания предполагать существование некого центра, который руководил и направлял вредительство и диверсионную деятельность в промышленности. Когда от подсудимых на предыдущем процессе была получена информация, что Пятаков является руководителем запасного троцкистского центра, следователям удалось ухватить эту организацию за «голову».

Пятаков - в прошлом активный троцкист, поддерживал Троцкого аж с 1923 года, на 15 съезде ВКП(б) был исключен из партии. Однако в 1928 году «разоружился» и был восстановлен. В 1927 году торговый представитель СССР во Франции, с 1928 года зам. председателя, председатель правления Госбанка СССР, в 1934-1936 гг. 1-й зам. Наркома тяжелой промышленности СССР.

И вот этот крупный руководитель дал показания, что еще в 1931 году в Берлине получил от сына Троцкого Седова директиву Троцкого о терроре против руководства ВКП(б) и формировании запасного центра на случай провала основного. Эту директиву он передал своим сторонникам - Дробнису, Богуславскому, Белобородову, Юлину и др.6

Дробнис - бывший активный троцкист, исключавшийся из партии в 1927 году и восстановленный аж в 1930-м. С 1931 года работал в Наркомате путей сообщения, потом замначальника «Кемеровохимкомбинатстроя». По данным следствия, организовал троцкистскую группу в Кемеровской области, которая организовала взрыв на шахте «Центральная». Сам Дробнис дал об этом признательные показания. О руководящей роли Дробниса имелись показания непосредственных организаторов диверсии.

Богуславский с 1923 года принадлежал к «левой оппозиции», был исключен из партии в 1927 году и отправлен в Новосибирск, где занимал должность заместителя начальника краевой плановой комиссии. В 1930 году был восстановлен после заявления об отходе от оппозиции. В 1936 году занимал должность начальника строительства Новосибирского завода горного оборудования. Организовал там троцкистскую группу, о чем тоже дал признательные показания.

Белобородов - тоже участник «левой оппозиции», троцкист, исключен из партии, затем восстановлен по заявлению о разрыве с троцкизмом. В 1936 году работал уполномоченным наркомата внутренней торговли СССР по Азово-Черноморскому краю. Тоже дал показания, что создал троцкистскую организацию, которая занималась вредительством в промышленности.

Действия органов НКВД выглядят предельно логично. Сначала взяли верхушку, верхушка дала показания о связях на местах, а расследование на местах привело к тому, что вскрылась связь между руководящим положением бывших троцкистов и повышенной аварийностью на производстве и транспорте.

И, наоборот, предельно не логичной выглядит версия антикоммунистов, будто на бывших троцкистов решили свалить вину за неудачи в ходе проведения индустриализации или же Сталин решил их уничтожить «из мести» или «для укрепления власти».

Вторая версия выглядит откровенно глупо. Никакого влияния в массах эти господа не имели, никакой «оппозицией» не являлись. Оппозиция к тому времени почти 10 лет как была идейно разгромлена и, как минимум на словах, признала свои ошибки. В глазах рабочего класса эта публика была дискредитирована, поэтому никаких политических причин уничтожать их физически не было.

Первая версия выглядит более наукообразно. Дескать, сталинская индустриализация изначально была ошибкой, рабочие ударно трудиться не хотели, управляли коммунисты промышленностью плохо, поэтому имели место многочисленные аварии. Однако признать свои «ошибки» Сталин не хотел и повелел всё свалить на происки троцкистов.

Даже если абстрагироваться от того, что данная версия не доказана, то есть нет доказательств фальсификации материалов дел, она выглядит откровенно нелогичной.

Во-первых, советской власти важно было понять именно реальные причины, почему в промышленности увеличилось число аварий. Зачем выдумывать какую-то троцкистскую организацию, обсуждать это всё на пленуме ЦК, если этой организации нет? Если это был некий «спектакль» для масс, то для себя-то зачем его разыгрывать? Вполне ведь можно было просто определить виновных и их наказать.

Во-вторых, имел место дефицит грамотных управленческих кадров. Дефицит такой, что даже оппозиционеров, исключенных из партии, оставляли на высоких хозяйственных должностях. Какой смысл эти кадры выбивать, если они работали добросовестно? «Чтоб опорочить Троцкого», - отвечают антикоммунисты. Так Троцкий был опорочен уже давно, связь его с террористическим подпольем доказана. Перебить свои профессиональные кадры для того, чтоб еще больше опорочить Троцкого? Это уже какая-то совсем альтернативная логика...

В-третьих, если троцкистского подполья, связанного с иностранными разведками в реальности не было, а его создали органы НКВД по указке Сталина, то здравого смысла в этом нет ни капли. Сталинские решения отличались высочайшим научным качеством и были безупречно обоснованы. В этом можно убедиться, изучив его научные труды и историческую практику сталинского руководства. Так вот, если вредили в промышленности не троцкисты, если не было шпионов, то какой смысл побуждать массы и органы НКВД этих троцкистов и шпионов выявлять? Будут искать троцкистов и шпионов, а, на самом деле, вредят вовсе не троцкисты и шпионы.

В-четвертых, разве на руку советской власти признавать, что органы НКВД проглядели троцкистское подполье, которое аж с 1931 года действовало? Какой тут пропагандистский эффект? Зачем об этом рассказывать массам, если всё это подполье было выдумано? Ведь выдумать можно было и получше, чтоб не бросать тень на органы НКВД. Очевидная глупость, если весь этот «параллельный центр» был выдуман, объявлять его руководителем Пятакова, который не так давно был орденом Ленина награжден. Можно было найти кого и попроще, без высших государственных наград.

В общем, если предположить, что всё это спектакль, то крайне глупый, топорно организованный, бессмысленный, имеющий массу логических нестыковок. Все это никак не вписывается в политику сталинского руководства, являвшуюся, по сути своей, применением науки к вопросам общественного развития.

Продолжение следует

Октябрь 2018

1. Первую часть статьи Н. Федотова «Антинаучная методология либерализма. Доклад «о культе личности и его последствиях»: ложь мирового масштаба» читайте в «Прорыве» №1 (47) 2016. Вторая, третья и четвертая части, представляющие собой исследование либеральной лжи по поводу проблем коллективизации, помещены в «Прорыве» №5 (51) 2016, №1 (52) 2017 и №2 (53) 2017. В пятой , шестой, седьмой и восьмой частях начато исследование мифа о «сталинских репрессиях» №4 (55) 2017, №1 (57), №2 (58) 2018 и №3 (59) 2018.

2. «Процесс троцкистско-зиновьевского террористического центра» 19-24 августа 1936 г. Газетный отчет ТАСС.

3. Там же.

4. Там же.

5. Здесь и далее цит. по: Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года: Документы и материалы / сост. В.Н. Колодежный, Л.Н. Доброхотов. М., 217. С.153-165.

6. Стенограмма заседания Пленума ЦК ВКП(б) 4, 7 декабря 1936 г.

Написать
автору письмо
Ещё статьи
этого автора
Ещё статьи
на эту тему
Первая страница
этого выпуска


Поделиться в соцсетях

Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
№4 (60) 2018
Новости
К читателям
Свежий выпуск
Архив
Библиотека
Музыка
Видео
Наши товарищи
Ссылки
Контакты
Живой журнал
RSS-лента