Голосовать или не голосовать,
вот в чем вопрос

С «общепризнанной» точки зрения демократия считается источником социальной благодати, всякий человек, желающий прослыть прогрессивным в интеллигентских кругах, непременно обязан подчеркивать свою приверженность демократическим ценностям. В умах подавляющего числа левых борьба за социальный прогресс, за коммунизм непременно сопряжена борьбой за демократию. Дело порой доходит до заявлений, что коммунизм это и есть наиболее полно реализованная демократия.

Вот и сейчас, когда в Белоруссии шайка «активистов», открыто состоящих на содержании иностранных правительств и фондов, пытаются раскачать толпу, дабы скинуть «тирана» Лукашенко, в нашей российской левой среде слышатся возгласы поддержать «общедемократический» протест, пусть даже он проходит под флагом белорусских полицаев! Таким образом, люди, называющие себя марксистами, стоят, по сути, на антимарксистских позициях, представляя события в республике как противостояние абстрактной демократии и такой же абстрактной тирании. А между тем подлинному марксисту известна та истина, что всякие политические репрессии есть один из способов поддержания порядка, и повсеместно практикуются государствами, какими бы демократическими ни были их политические режимы. Лукашенко сажает оппозиционеров не потому, что он тиран, и не становится тираном от того, что репрессирует людей, которые, с его точки зрения, угрожают его власти.

Классовая теория, открытая ранними буржуазными историками и развитая Марксом, гласит, что в природе не существует демократии в буквальном ее значении как власти народа, т.к. общество не гомогенно, оно расколото на два класса с противоположными интересами: на эксплуататорскую кучку и на массы эксплуатируемых. Сущность власти - диктаторское навязывание воли одного класса другому; источником же эксплуататорской власти является частная собственность. Государство - это не общественный договор, но машина подавления, рожденная для защиты исторически сложившегося stаtus quo: раскола общества на имущих и неимущих, богаты и бедных, хозяев и слуг. Вместе с тем, следует понимать, что чиновничество, администрация не составляют собой отдельный класс, у них нет своих специфических интересов, они состоят на службе у господствующего класса.

Демократия, как известно, зародилась в античной Греции и представляла собой инструмент диктатуры рабовладельцев-горожан, помогая им консолидироваться против массы рабов с одной стороны, и против рабовладельцев соседних полисов, с другой стороны. Мимоходом можно упомянуть то обстоятельство, что древнегреческие тираны обыкновенно опирались на бедняков, защищая их от произвола демократов. Это к вопросу о либеральном тезисе «демократия всегда хорошо, тирания - всегда плохо».

В эпоху феодализма также существовали свои демократы - венецианские дожи, новгородские бояре, голландские штатгальтеры, английские лорды. Феодальная демократия возникала в маленьких государствах-городах, не испытывающих нужды в сильной централизованной власти в лице монарха, либо там, где были хорошо развиты товарно-денежные отношения (Англия, Голландия) и служила интересам кучки помещиков и торговых магнатов.

Наконец, современная, буржуазная демократия. Необходимо признать, что она представляет собою венец мастерства по облапошиванию наивных эксплуатируемых масс. И ведь как ловко всё придумано! Гражданин приходит в установленное правительством место и время и выбирает из списка кандидатов того, чей образ PR-специалистам удалось попривлекательнее состряпать! И в эти заветные минуты, изучая перечень кандидатов, ставя крестик в клетке и просовывая бумажку в щель урны, блаженный обыватель забывает на миг, что он «маленький человек», «тварь дрожащая», и воображает себя вершителем судьбы отечества! И олигархия очень довольна этому обстоятельству, ведь пролетарии сами же одобрили ее, олигархии, представителей, которые на протяжении последующих лет будут их обдирать и подавлять!

Итак, во всех эпохах демократия служила инструментом консолидации эксплуататорского класса (чтобы бескровно, «демократично» решать конфликты между собой) и для одурачивания наивных масс. Демократия есть форма ОТСТРАНЕНИЯ масс от власти, от политики. Происходит это благодаря тому, что избиратель - наивный невежда, выражаясь языком демократов, лох, который, как известно, не мамонт, а потому не вымирает. Помню, как некий американский журналист после прошлых президентских выборов высказывал сожаление и беспокойство по поводу победы Трампа, который, по его мнению, может погубить страну, но при этом выразил глубочайшее удовлетворение тем, что американская демократия настолько совершенна, что народ может избрать президентом человека… способного погубить страну!

Казалось бы, наиболее продвинутые левые понимают, что демократия есть форма массового обмана, морковка для электоральных «ослов», в своих группах они то и дело размещают соответствующие ленинские цитаты, но как только речь заходит о строительстве будущей партии - тут уже начинаются какие-то метаморфозы Овидия! Они требуют, чтобы коммунистическая партия строилась строго на демократических и ни в коем случае не на научных основах!

Левые упорно твердят заученные лозунги, что демократия и централизм - это «диалектическое единство противоположностей» и что в зависимости от периода на передний план выдвигается то централизм (нелегальный период), то демократизм (легальный период). У самого Ленина такой «диалектики» мы не найдем, зато подобные тезисы мы неожиданно обнаруживаем у Троцкого:

«Внутренний режим большевистской партии характеризовался методами демократического централизма. Сочетание этих двух понятий не заключает в себе ни малейшего противоречия. Партия зорко следила не только за тем, чтоб ее границы оставались всегда строго очерченными, но и за тем, чтобы все те, кто входил в эти границы, пользовались действительным правом определять направление партийной политики. Свобода критики и идейной борьбы составляла неотъемлемое содержание партийной демократии.

<…>В центре внимания Ленина и его сотрудников стояла неизменно забота об ограждении большевистских рядов от пороков, связанных с властью. Однако, чрезвычайное сближение, отчасти прямое слияние партийного аппарата с государственным нанесло уже в те первые годы несомненный ущерб свободе и эластичности партийного режима. Демократия сжималась по мере того, как нарастали трудности. Первоначально партия хотела и надеялась сохранить в рамках советов свободу политической борьбы. Гражданская война внесла суровую поправку в эти расчеты. Оппозиционные партии были запрещены одна за другой. В этой мере, явно противоречащей духу советской демократии, вожди большевизма видели не принцип, а эпизодический акт самообороны» [«Преданная революция»].

С точки зрения Троцкого, большевики якобы всегда выступали за максимальную демократию (т.е. борьбу фракций и партий), а сужение демократии было вынужденной мерой, которую обязательно бы отменили, если бы зловредный Сталин не захватил власть в партии. В данной концепции ЦО превращается, по сути, в декоративный орган. Разве это ленинский принцип централизма?

«Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения должна быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров. Раз есть налицо эти качества, - обеспечено и нечто большее, чем „демократизм“, именно: полное товарищеское доверие между революционерами. А это большее безусловно необходимо для нас, ибо о замене его демократическим всеобщим контролем у нас в России не может быть и речи. И было бы большой ошибкой думать, что невозможность действительно „демократического“ контроля делает членов революционной организации бесконтрольными: им некогда думать об игрушечных формах демократизма (демократизма внутри тесного ядра пользующихся полным взаимным доверием товарищей), но свою ответственность чувствуют они очень живо, зная притом по опыту, что для избавления от негодного члена организация настоящих революционеров не остановится ни пред какими средствами» [«Что делать?»].

Вот каков централизм Ленина: строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров + товарищеское доверие, которое противопоставляется формальному демократизму.

И вот еще:

«Непосредственным же практическим руководителем движения может быть только особая центральная группа (назовем ее хоть Центральным Комитетом), сносящаяся лично со всеми комитетами, включающая в себя все лучшие революционные силы [подчеркнуто мною - Р.О.] всех русских социал-демократов и распоряжающаяся всеми общепартийными делами, как-то: распределение литературы, издание листков, распределение сил, назначение лиц и групп для заведования особыми предприятиями...» [ППС т.7, ст.8].

Оппортунисты, понятно, скажут, что такие жесткие меры предпринимаются в трудные для партии времена, когда партия находится в тисках реакции, а потом… Только вот это «потом» придумал Иудушка Троцкий сотоварищами для того, чтобы замаскировать собственную беспринципность, интриганство и вредительство в недрах партии.

Вызывает ироничную усмешку то, как левые упрямо рисуют Ленина великим демократом, требующего все решения принимать исключительно путем голосования, и доходят в этом деле просто до комичного! Вот, например, недавно левые из новоиспеченного «Союза марксистов» (СМ) отреагировали на критику И. Майоровой «Левые против Ленина». Верный тезис Майоровой, что «кадровую структуру может реализовать только централизованная организация. Демократия снизу не применима для революционной партии» эти горе-марксисты опровергают… ссылкой на п.12 Устава РСДРП1 и торжественно объявляют:

«Как-то не вяжется принятие решений простым большинством голосов с якобы неприятием Лениным демократизма и выборности».

Это такая комедия! Какую же степень поверхностности и формализма надо достичь, чтобы не понимать, что Устав был принят с огромной долей компромисса в сторону интеллигентского «анархизма»! Собственно, и сами принципы демократического централизма были уступкой жгучему желанию интеллигентов голосовать, не важно, как и зачем, лишь бы только каждый голосующий мог почувствовать себя важной персоной! И как только из партии были окончательно вычищены все небольшевистские элементы, демократические процедуры превратились в церемониальный ритуал. Пускай наши начетчики попробуют отыскать в работах Ленина хоть что-то, что напоминало бы те принципы ДЦ, которые ревностно исповедуют левые! Таким образом, левые выступают за троцкистский «централизм», против централизма ленинского, научного.

Критикуя принципы НЦ, леваки из СМ утверждают следующее:

«Научный централизм предполагает, что члены Руководящего Органа обладают настолько широкой компетенцией, что будут способны выстраивать правильный курс без дискуссий, опираясь сугубо на свои знания и разум».

Однако, реальное человеческое познание устроено таким образом, что абсолютно полное знание о мире может быть почерпнуто нами только по частям. Каждый отдельно взятый человек не может в полной мере понять даже тот вопрос, которым занимается много лет. Собственно, в этом и кроются причины всех крупных политических дискуссий. Одни товарищи берут одну грань вопроса, другие другую - начинается конфликт».

Вполне закономерно, что противники НЦ скатываются в откровенный агностицизм, утверждая, что человек не может до конца понять тот или иной вопрос, даже если занимается им много лет. Возможно, такой корявой формулировкой авторы хотели сказать, что окружающая действительность в своем многообразии бесконечна, а знания отдельного человека конечны, посему решения нужно принимать коллективно путем голосования. Однако это лишь пустая демагогия. Решение каждого конкретного вопроса предполагает конкретные знания. Например, знания того, что золото не вступает ни в какие реакции достаточно, чтобы понять, что крем с добавлением золота лишь увеличивает сумму на ценнике, но никак не улучшает полезные свойства крема (если в креме, действительно, есть золото).

«Одни товарищи берут одну грань вопроса, другие другую - начинается конфликт» - что же это получается? Что дискуссия сталинцев с оппозицией, например, по вопросу коллективизации, возник не потому, что первые стояли на научных, марксистских позициях, а вторые на антинаучных, а потому, что, просто, рассматривали «разные грани»! Бухарин, утверждая, что кулаков трогать не надо, они сами каким-то волшебным образом «врастут» в плановую экономику, оказывается, просто взял «грань вопроса», которую не видел Сталин! В реальности споры возникают там, где уровень компетентности одних товарищей уступает уровню других. Если мы говорим о коллективе технической интеллигенции, о конструкторах, биологах, химиках, то здесь немалую роль играют банальные человеческие страстишки - зависть, жажда славы, карьеризм. Коммунист же руководствуется не своими страстишками, не эгоистическими интересами, а осознанной необходимостью, подкрепленной СОВЕСТЬЮ - самой грозной и беспощадной самокритикой. Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Пятаков и прочие «оппозиционеры» задушили свою совесть (если она у них была) и руководствовались лишь собственным эгоизмом, лицемерно каясь перед партией и отрекаясь от ошибочных взглядов, а на деле продолжая плести интриги и ставить палки в колеса сталинскому руководству. Поэтому они никогда не были коммунистами, не были «ленинской гвардией», а были кучкой беспринципных прохвостов, выродившихся в шпионов, убийц и диверсантов.

Но НЦ отнюдь не запрещает дискуссии и товарищеский обмен мнениями, но в конечном итоге решение принимает вождь, т.е. наиболее компетентный товарищ, доказавший свою компетентность практическими результатами.

Еще одна порция измышлений от авторов СМ:

«Майорова сетует на „разложение, карьеризм демократических структур“. Однако, проблема в том, что „без контроля снизу“ любая, даже состоящая из самых правильных и компетентных людей структура, рискует просто выродиться. Отсутствие контроля неизбежно приводит к упиванию властью и подмене общественных интересов личными или групповыми. Рассчитывать на непогрешимость верхов - есть непростительный идеализм».

А «материализм», тогда получается, - это недоверие к вождям, постоянное ожидает предательства с их стороны. Возникает резонный вопрос: кому нужны такие «вожди», кто за ними пойдет? Подобный подход, между прочим, прямая дорога к скептицизму, политической формой которого является меньшевизм. Можно ли себе представить, чтобы Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Мао, Хо Ши Мин, Ким Ир Сен, Че Гевара, Фидель Кастро руководствовались своими эгоистическими интересами, предавая дело рабочего класса? Надеюсь, и для коллектива СМ это риторический вопрос.

Предположим, речь идет не о сознательном предательстве, а об ошибках вождей. Строго говоря, человек не может называться коммунистом, если он ошибается, так еще и систематически. Левым, конечно, такое положение дел очень не нравится, они хотят «и рыбку съесть и в пруд не лезть» - называть себя марксистами-коммунистами, но при этом оставить за собой право ошибаться и не беспокоиться об исправлении этих ошибок. Они прикрываются фразами, что «человеку свойственно ошибаться», «не ошибается тот, кто ничего не делает» и т.п. Но эти отговорки не помогут, ибо вопрос стоит ребром: либо мы имеем вечно ошибающийся центр, значит борьба за коммунизм будет непрерывно буксовать, либо мы имеем неошибающийся центр (а оперативно исправленная ошибка не считается ошибкой), значит рабочий класс идет от победы к победе, как это было при Ленине и Сталине. Понятно, что это трудно, требует колоссальной работы над собой, но другого пути нет. Что касается «критики снизу», то история не знает примеров, где бы массы «поправили» ЦК. Массы охотно поддерживали как хрущевские авантюры, так и горбачевскую реставрацию капитализма под маской «социализма с человеческим лицом».

Но вот неожиданно на коллектив СМ снизошло озарение:

«Другое дело, что и „низы“ должны быть достаточно квалифицированы, чтобы критиковать руководство предметно и быть самим готовыми встать у руля управления организацией. В СМ для этих целей работает императивный мандат и кадровая система обучения, которая предполагает обязательное обучение на кандидатском стаже и углубленный курс марксизма, обязательный для посещения».

Вот оно как, оказывается, чтобы контролировать ЦК «низы» должны быть достаточно компетентными! Абсолютно верная мысль. Впрочем, если «низы» станут компетентными, то они объективно перестанут быть «низами». Собственно, именно это и предлагают научные централисты - комплектовать партию таким образом, чтобы все ее члены были компетентными. Для тех товарищей, которые желают принять участие в партийной работе, но еще не достигли необходимого уровня знаний, будет функционировать такой институт как кандидатство в члены партии. Кандидат в члены выполняет поручения партии, но не вмешивается в ее внутренние дела. Срок пребывания человека в качестве кандидата не будет ограничиваться формальными временными рамками, а всецело определяться реальными успехами в освоении теории, результатами и объёмами работы в партийных СМИ.

На самом деле можно пожалеть ребят из СМ - трудно жить на свете, когда в голове такой сумбур, что не замечаешь очевидного противоречия в собственном тексте:

«Сто лет назад только слаженный коллектив грамотных людей [подчеркивания мои - Р.О.] мог издать газету. Сейчас любой человек с компьютером, петличкой и смартфоном может стать блогером и по факту делать тоже самое».

Т.е. безграмотный человек с компьютером может успешно выполнять ту же работу, что и коллектив грамотных людей? Да, сегодня не нужен печатный станок для того, чтобы распространять свои материалы, но ведь всё дело в КАЧЕСТВЕ этих материалов. Левацких сайтов нынче развелось тьмы, но много ли толку от них, если они работают по принципу «писатель пописывает, читатель почитывает»? На одну более-менее толковую заметку приходится десяток бездарных, если не больше. Левые пытаются завлечь читателей ярким дизайном и картинками (доходит до нелепого - если дизайнер не разработал картинку для статьи, ее просто не публикуют!), но дать читателю им нечего, кроме избитых банальностей и оппортунистического хлама. Но самое главное здесь то, что игнорируется ленинская позиция о том, что газета - это не просто печатный орган, но ОРГАНИЗАТОР и ВОСПИТАТЕЛЬ, кузница революционных кадров. Поэтому журнал «Прорыв» призывает своих сторонников организовывать периодические издания (печатные, электронные - не важно). Именно издания, объединенные вокруг единого ЦО, а не кружки и всякие «дискуссионные клубы», станут опорными пунктами марксизма и ячейками будущей Партии Научного Централизма.

«Демократия - это инструмент. Она не влияет ни на компетентность кадров и может приводить как к правильным, так и в корне не верным решениям» - поясняет коллектив СМ.

Не буду спорить - инструмент, как напёрстки для напёрсточника или политическая программа для кандидата в американские президенты. Но вопрос-то заключается в том, зачем коммунистам нужен такой инструмент в своей партии? Демократия возникает лишь там, где присутствует невежественное большинство, которое НЕ ЗНАЕТ, что делать, а потому ему остается лишь голосовать и надеяться, что им посчастливится выиграть в этой лотерее. Как известно, у всякой лотереи есть свой зазывала, убеждающий простодушную публику, что выиграть миллион - проще некуда, так и у «голосовалки» тоже нашелся свой зазывала…

Речь идет о небезызвестном деятеле Л. Кравецком. С помощью математических формул он пытается доказать преимущество голосовательного способа принятия решения:

«Например, если вероятность принять правильное решение у каждого участника коллектива из 1000 человек равна 0,51 (в 51% случаев он принимает правильное решение, а в 49% случаев - неправильное), то окажется, что весь коллектив большинством голосов принимает правильное решение примерно в 73% случаев.

Да-да, всего лишь двух процентов превосходства вероятности принять правильное решение над вероятностью принять неправильное при голосовании 1000 человек оказывается достаточно, чтобы коллектив большинством голосов в 73% случаев принимал правильное решение.

Иными словами, диктатору, чтобы сравниться в своей эффективности принятия решений с таким коллективом, надо было бы правильно угадывать с вероятностью 0,73 (по сравнению с 0,51 для каждого участника коллектива)» [ Вероятностное обоснование прямой демократии. Часть II]

Короче, чем больше голосующих, тем выше вероятность принятия решения. Математика, безусловно, великая наука, но, когда ее применяют в общественно-политической сфере социологически безграмотные люди, ничего кроме анекдотов не получается. Думаю, этот пример стоит занести в учебник как ярчайший образчик профессионального кретинизма. Ведь в этой схеме Кравецкий даже не учитывает, кто и как вырабатывает и предлагает вопрос! А ведь формулировка вопроса, за который предлагается проголосовать, архиважное дело. Например, 17 марта 1991 г. по инициативе Горбачева был проведен референдум, вопрос которого формулировался так:

«Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?».

Вне зависимости от результата голосования СССР всё равно демонтируется, заменяясь на некую «обновленную федерацию»! Как бы люди не голосовали, всё равно остаются с носом!

С другой стороны, известно, что часто бывает так, что правильно сформулированный вопрос - уже половина решения дела. Так что всё равно необходима фигура «диктатора», против которой так борется Кравецкий, хотя бы для того, чтобы грамотно вырабатывать вопросы для голосования. А так, многие находят большое удовольствие в «ничегонеделании» до голосования, хотя потом остервенело участвуют в процессе голосования, волнуясь, что без них утвердят неверное решение.

«Такая разница в вероятностях может показаться не особо значительной: ведь диктатор - профессионал, а потому вполне может угадывать чаще, чем все эти непрофессионалы, однако задумайтесь вот о чём: в данном случае каждый участник угадывает правильное решение лишь самую малость лучше монетки, но диктатору, чтобы сравниться с таким коллективом, надо угадывать уже ощутимо лучше неё - примерно в трёх четвертях случаев».

Интересно, если господин Кравецкий заболеет и придет в больницу, согласиться ли он, чтобы диагноз ему ставил не один врач-профессионал, а весь персонал больницы, вместе с пациентами? Ведь, исходя из его собственной формулы, у толпы выше вероятность поставить правильный диагноз, чем у врача! Но давайте еще раз перечитаем данный фрагмент, что нас в нем должно смутить? А вот что: «диктатор - профессионал, а потому вполне может УГАДЫВАТЬ чаще». Т.е. вопрос об уровне компетентности у Кравецкого вообще не стоит, у него и диктатор, и абстрактное большинство стоят на равных позициях, т.е. одинаково НЕВЕЖЕСТВЕННЫ, а потому могут только лишь угадывать единственно верный ответ, вместо того, чтобы ЗНАТЬ его.

Какие бы изящные формулы не рисовал Кравецкий, но историческая практика показывает, что в 99,9% случаях большинство голосующих ошибается, если процедура голосования не является формальным актом закрепления решения, выработанного компетентным вождем, как это было при Сталине. Потому что люди не муравьи и не пчелы, чтобы образовывать «коллективный разум», и чем больше дураков собрать, тем большая дурость у них получится. Опыт послесталинской КПСС это наглядно продемонстрировал.

Демократия как форма диктатуры пролетариата

Наши противники утверждают, будто прорывцы отрицают демократию. Это, конечно, сущая чепуха. Демократию невозможно отрицать, точно так же, как дождь или ветер, ибо демократия есть объективный фактор политической жизни в форме господствующей в массах веры в чудодейственность избирательного бюллетеня. Теория НЦ отрицает демократию внутри партии, ибо истина устанавливается не путем дебатов и голосования, а путем кропотливого научного исследования.

Среди левых доминирует представление о том, что буржуазная демократия фальшивая, урезанная, а вот пролетарская демократия - она подлинная, максимально широкая и ПОЭТОМУ за нее следует бороться. На этой почве обильно произрастает оппортунизм, когда «коммунисты» пытаются быть либеральнее либералов и начинают пробовать стыковаться с последними: «ребята, да мы же с вами за общее дело боремся, только у вас получается так, что демократия только для богатых, а мы сделаем демократию для всех! Айда с нами!».

В работе «Государство и революция» Ленин пишет:

«Если действительно все участвуют в управлении государством, тут уже капитализму не удержаться. И развитие капитализма, в свою очередь, создает предпосылка для того, чтобы действительно „все“ могли участвовать в управлении государством. К таким предпосылкам принадлежит поголовная грамотность, осуществленная уже рядом наиболее передовых капиталистических стран, затем „обучение и дисциплинирование“ миллионов рабочих крупным, сложным, обобществленным аппаратом почты, железных дорог, крупных фабрик, крупной торговли, банкового дела и т.д. и т.п.

<…>Но эта „фабричная“ дисциплина, которую победивший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролетариат распространит на все общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусности и мерзостей капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперед [подчеркнуто мною - Р.О.]».

Но наши леваки пропускают это мимо своего внимания, дескать, отмирание демократии это потом, когда-нибудь, может быть, а сейчас надо бросить все силы на борьбу за демократические свободы, потому что они прогрессивны, а коммунисты всегда за прогресс!

Да, было время, когда Энгельс мог с полным правом сказать:

«Демократия в наши дни - это коммунизм. Подсчитывая боевые силы коммунизма, можно спокойно причислить к ним демократически настроенные массы. И когда пролетарские партии различных национальностей соединяются между собой, то они с полным правом пишут на своем знамени слово „демократия“, ибо, за исключением таких демократов, которые в счет не идут, все европейские демократы 1846 г. являются более или менее сознательными коммунистами»2

Почему он мог это сказать?

Специфика того исторического периода (середина - конец ХIХ в.) была такова, что повсеместно в Европе сохранялись старые, монархические режимы, в то время как в базисе давно уже господствовали буржуазные отношения. Феодалы-аристократы, ощущая скорый конец, отчаянно отстаивали свои привилегии, жестоко подавляя всякие ростки прогрессивного мышления и движения. В этот период, когда революционная буржуазия была относительно прогрессивным классом, цели коммунистов, т.е. рабочего класса, и демократов временно совпадали. Кроме того, пролетарии находись под сильным влиянием социалистических идей, поэтому коммунисты с полным основанием могли считать, что при ликвидации абсолютизма и разворачивании буржуазных свобод, они стремительно завоюют влияние в массах.

Почему же торжество демократических свобод само собой не привело к коммунистической революции?

Во-первых, сознательность пролетариата была несколько переоценена, а сила его невежества недооценена. Во-вторых, социал-демократия продалась буржуазии, ее лидеры стали шпиками, адвокатами империализма и палачами, расстреливающих революционных рабочих в Германии, Австрии, Венгрии, Польше, Финляндии. В-третьих, сама буржуазия адаптировалась к росту революционного движения. Только-только взяв власть, робкая и наивная буржуазия опасалась предоставлять равное право голоса всем пролетариям, которые тут же проголосуют за коммунистов и таким образом свершится мягкая революция. Но постепенно буржуазия сообразила, что сама по себе демократия угрозы ее господству не несет, народным массам оказалось легко задурить голову либеральной и националистической демагогией. Поэтому в наиболее развитых странах в ХХ веке постепенно сложилась ситуация, в которой демократические свободы стали нормой. Означает ли это, что буржуазная демократия изменила свой характер? Нет. Но теперь пролетарии как бы оказываются сами виноваты в своих бедах, всякие «лидеры мнений» говорят им: «ну, вы же сами выбрали себе такого мэра/губернатора/президента, вот теперь и расхлебывайте!», «народ имеет то правительство, какое заслужил» и всё в таком духе, что внушаем массам уныние, неверие в свои силы.

Таким образом, сегодня в эпоху загнивающего империализма всякое демократическое движение, во всяком случае в развитых странах, носит сугубо реакционный характер; все «цветные революции», сражающиеся за «демократию против диктатуры», носят ярко выраженный антикоммунистический характер3. Поэтому пришло время коммунистам решительно отмежеваться от демократов, ибо разоблачение демократических иллюзии является важным участком фронта борьбы за коммунизм. Демократические свободы интересуют коммунистов исключительно в том плане, что позволяют легально вести пропагандистскую работу в массах, и не более того. Пускай либеральные дурачки лезут под дубинки полиции, борясь против очередного «узурпатора».

Бездумно повторяя пыльные кэпээсэсовские тезисы о том, что советская демократия обеспечивает участие широких народных масс в политической жизни, наши левые, как обычно, упускают саму суть. Они трактуют это в сугубо либеральном ключе, где участие большинства является самоцелью. В то время как советская демократия есть лишь способ подчинить единой воле большинство БЕЗГРАМОТНЫХ в понимании общественных процессов людей. Точно так же, как пролетарское государство организуется для того, чтобы уничтожить всякое государство, так и пролетарская демократия нужна для того, чтобы изжить всякую демократию!

Глубоко ошибочным является представление о том, будто бы демократия есть способ управления государством. Ленин, в той же «ГиР», с лёгкой руки супругов Вэбб окрестил подобные взгляды теорией «примитивной демократии». Существование демократии при социализме есть пережиток эксплуататорского прошлого в форме НЕВЕЖЕСТВА масс, для которой прямое директивное руководство без «делегирования полномочий» будет восприниматься как диктаторство партии. Но самое главное, самое существенное в советской демократии то, что она используется партией как школа политической выучки для масс, как один из инструментов борьбы против мещанской аполитичности.

Могут спросить, что же тогда такое диктатура пролетариата и как она соотносится с пролетарской же демократией? Рабочемольцы, например, считают, что диктатура пролетариата - это когда рабочие командуют интеллигенцией, что является карикатурой на марксизм. Историческая практика доказала, что рабочий класс не может осуществлять свою диктатуру иначе, как с помощью своего авангарда - Партии. Если же Партия начинает загнивать (по причине захвата руководства оппортунистами), то вместе с нею загнивают и органы пролетарской власти, пока в конечном итоге те же самые рабочие, вопреки мантрам, что рабочие «революционный класс, благодаря своей роли в производстве», не помогают контрреволюции победить, как это было в Польше в 1989 году. Означает ли это, что диктатура пролетариата - это диктатура партии? Нет, не означает. Сталин на этот счет пояснял:

«У Зиновьева имеются две версии насчет диктатуры пролетариата, из которых ни одна не может быть названа марксистской и которые противоречат друг другу коренным образом.

Первая версия. Исходя из правильного положения о том, что партия является основной руководящей силой в системе диктатуры пролетариата, Зиновьев приходит к совершенно неправильному выводу о том, что диктатура пролетариата есть диктатура партии. Тем самым Зиновьев отождествляет диктатуру партии с диктатурой пролетариата.

Но что значит отождествлять диктатуру партии с диктатурой пролетариата?

Это значит, во-первых, - ставить знак равенства между классом и партией, между целым и частью этого целого, что абсурдно и ни с чем несообразно. Ленин никогда не отождествлял и не мог отождествлять партию с классом. Между партией и классом стоит целый ряд массовых беспартийных организаций пролетариата, а за этими организациями стоит вся масса класса пролетариев. Игнорировать роль и удельный вес этих массовых беспартийных организаций и, тем более, всей массы рабочего класса и думать, что партия может заменить собой массовые беспартийные организации пролетариата и всю пролетарскую массу вообще, - значит отрывать партию от масс, довести бюрократизацию партии до высшей точки, превратить партию в непогрешимую силу, насадить в партии „нечаевщину“, „аракчеевщину“.

Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с такой „теорией“ диктатуры пролетариата.

Это значит, во-вторых, - понимать диктатуру партии не в переносном смысле, не в смысле руководства партии рабочим классом, как именно и понимал ее тов. Ленин, а понимать ее в точном смысле слова „диктатура“, т. е. в смысле замены руководства насилием партии над рабочим классом. Ибо, что такое диктатура в точном смысле этого слова? Диктатура, в точном смысле этого слова, есть власть, опирающаяся на насилие, ибо без элементов насилия не бывает диктатуры, если брать диктатуру в точном смысле этого слова. Может ли партия быть властью, опирающейся на насилие в отношении своего класса, в отношении большинства рабочего класса? Ясно, что не может. В противном случае это было бы не диктатурой над буржуазией, а диктатурой над рабочим классом.

Партия есть учитель, руководитель, вождь своего класса, но не власть, опирающаяся на насилие в отношении большинства рабочего класса [подчеркнуто мною - Р.О.]. Иначе нечего было бы и говорить о методе убеждения, как основном методе работы пролетарской партии в рядах рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о том что партия должна убеждать широкие массы пролетариата в правильности своей политики, что лишь в ходе выполнения этой задачи партия могла бы считать себя действительно массовой партией, способной повести в бой пролетариат. Иначе партии пришлось бы заменить метод убеждения приказом и угрозой в отношении пролетариата, что абсурдно и что совершенно несовместимо с марксистским пониманием диктатуры пролетариата.

Вот к какой бессмыслице приводит „теория“ Зиновьева об отождествлении диктатуры (руководства) партии с диктатурой пролетариата» [ «Правда» 1926 г.].

Стоит уточнить, что партия в известной мере, с одной стороны, сливается со своим классом, с другой, «возвышается» над широкими трудящимися массами, независима от них в вопросах научной теории, чтобы не идти на поводу у мелкобуржуазных иллюзий. Одна из функций диктатуры рабочего класса, между прочим, подавлять контрреволюционные тенденции несознательной части трудящихся, в том числе и рабочих.

Собственно говоря, суть низшей фазы коммунизма (социализма) заключается в том, что партия осуществляет перековку обывателей в коммунистов, внедряя научное мировоззрение, и чем успешнее это происходит, тем больше изживается демократия с ее выборами и голосованием, уступая место осознанной необходимости.

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях