К вопросу о сущности власти

Очень часто в среде импульсивных людей приходится слышать фразу: «Эх, дали бы мне власть, я бы…». Нередко можно услышать дискуссии о власти и в среде современных коммунистов. Причем, некоторые из них рассуждают так, как будто, в соответствии с теорией марксизма-ленинизма, власть и именно власть должны взять сами коммунисты. Более того, в современной литературе и левого, и правого толка дело представляют так, как будто в 1917 году власть, действительно, находилась в руках большевиков в том же смысле, в каком она находилась в руках, например, былинного героя. Некоторые левые поэты очень своеобразно понимали суть ленинского учения о задачах коммунистов и призывали: «Коммунисты, спасите народ!».

Но бесспорен исторический факт, что Ленин и Сталин знали, что такое власть, что надо делать большевикам, чтобы буржуазия потеряла власть, а рабочий класс мог «власть», удержать её в течение десятилетий переходного периода и успешно решать коренные задачи строительства коммунизма.

Хрущев же и Брежнев уже при жизни превратились в объекты для анекдотов о «власти», размазня Горбачев потерял «власть», а Зюганов уже который год «бодается с дубом» за «власть» и никак не может решить эту задачку. Таким образом, сегодня трудно найти человека, чье мнение о сущности института власти было бы признано большинством и являлось руководством к действию, а те, кто иногда получает власть в качестве «подарка судьбы», не могут ею распорядиться.

Короче говоря, во-первых, если бы в среде коммунистов было достаточно людей, овладевших ленинизмом, то все поползновения сторонников капитализма в СССР были бы с успехом отбиты, а во-вторых, вопрос о власти вообще стоит того, чтобы основательно разобраться в её сущности. Но в левом движении теории этого вопроса сегодня уделяют неоправданно мало внимания.

О вреде нанологики

Несмотря на многочисленные трагические уроки истории, социальные алогизмы все еще господствуют в сознании большинства людей и вынуждают их совершать массовые безрассудные поступки: играть на бирже в поддавки, лезть в ипотечную кабалу, добровольно дарить деньги ПИФам и «пенсионным» фондам, голосовать за демократов и т.п. Одним из подобных, наиболее распространенных алогизмов в элитарных средах являются их рассуждения о свободе… с одновременными поисками приемлемых форм организации ВЛАСТИ.

Можно понять олигарха, которому выгодно укреплять СВОЮ власть, т.е. делать управляемой прикормленную им судебно-полицейскую машину и окружать себя сворой личной вооруженной дворни для охраны и увековечения своей и только СВОЕЙ вседозволенности. Именно поэтому, как правило, судебно-следственные органы не находят заказчика-олигарха. Трудно понять в век нанотехнологий нанологику существа, называющего себя «интеллигентом», а рассуждающего о том, как довести устройство власти в РФ, прежде всего, судебно-полицейской машины, до уровня «всех цивилизованных» стран, в которых, порой, годами судят главарей мафии и выносят им оправдательный приговор «за недоказанностью».

Как ни странно, но многочисленные свежие уроки разгона демонстраций интеллигентов в Москве и Питере, недавние факты полицейского террора в Дании, во Франции, Эстонии, Грузии, Армении не могут поколебать ту абсурдную модель устройства общества (гибрид свободы с тюрьмой), которая укоренилась в сознании большинства современных интеллигентов.

В годы «перестройки» обрезание совести у большинства современных интеллигентов было проведено столь качественно, что они до сих пор БОЯТСЯ честно подумать о таком варианте устройства общества, в котором было бы гарантировано (ЕСТЕСТВЕННОЕ для Человека разумного) состояние подлинной СВОБОДЫ каждого во имя истинной СВОБОДЫ всех. Склонность современных интеллигентов к самоцензуре в процессе мышления, абсурдна, если учесть, что свобода мысли - это одно из немногих свойств человека, которое невозможно запретить юридически, если только человек сам не наложит на себя это «табу». Даже находясь в застенках гестапо, можно свободно мыслить и только потому иметь шанс переигрывать своих палачей. Свободно мыслить - абсолютно безопасно. Иное дело, что истинные обыватели знают: позволишь себе свободно порассуждать, доберешься до сути, а потом слово, которое «не воробей», случайно вылетит и… хозяин сожрёт правдолюба. Такова трусливая основа современной самоцензуры многих интеллигентов.

С этой точки зрения, телепередачи, например, Познера и Сванидзе со «свободой мыслей», угодных лишь олигархам, притягательны так же, как завораживающе привлекательна виртуозность наперсточников-профессионалов, когда за ними наблюдаешь со стороны. Невозможно отрицать - ловкие ребята. Смешно было, когда ток-шоу «Свобода слова» в течение нескольких лет на телевидении РФ вел один и тот же человек - Савик Шустер. Передачи подобных журналистов, поставивших шустрость своего языка на службу олигархам, притягательны, как и искусство шулера, умением без улыбки передергивать исторические «карты» и развешивать логическую лапшу на ушах миллионов телезрителей.

Совершенно очевидно, что, если Сванидзе самокритично признается во время своей очередной передачи, что, несмотря на разрешение, полученное Сванидзе у владельца телеканала (говорить про Сталина и Ленина любые глупости), мыслящие люди все равно будут скрупулезно изучать труды, но не Сванидзе, а Маркса, Ленина и Сталина как непревзойденные литературные памятники человеческой мысли. Но это будет последняя передача Сванидзе, поскольку о классиках марксизма в частных СМИ разрешено говорить или ничего, или только подло. Как только Сванидзе отстранят от телеобъектива, о нем уже через месяц никто не вспомнит, подобно тому, как сегодня большинство людей старшего студенческого возраста СОВЕРШЕННО не знают, что связано с такими фамилиями, как Коротич, Черниченко, Яковлев, Нуйкин, Селюнин, Сорокина, Боровик, Киселев, Парфенов, Шендерович. А ведь как «смело» все они лягали «мертвого льва». Но такова уж судьба всех наемных литературных наперсточников. Неслучайно одну из последних своих автобиографических книг, Аксенов назвал: «Десятилетие клеветы». В этой иронии-шутке Аксенова впервые содержится правдивая самооценка. Но Аксенов не понял, что виртуозно и не бесплатно врать о социализме можно было только тогда, когда ты виртуозно научился врать сам себе, убивая собственную совесть или подчиняясь похотям своей больной натуры.

Попутно следует заметить, что, если СВОБОДА МЫСЛИ безопасна даже в условиях рыночной демократии, то СВОБОДА СЛОВА, чаще всего, смертельно опасна, особенно для демократических журналистов, поскольку им частенько приходится писать по заданию хозяина. А поскольку ВСЕ хозяева - конкуренты, постольку невозможно защитить интересы своего хозяина, не покушаясь на доходы его конкурента. Поэтому у литературных холопов достаточно часто чубы отрываются вместе с головами (Холодов, Листьев, Гонгадзе, Хлебников, Политковская, Абашилов…). Никогда еще на земном шаре не погибало столько журналистов и милиционеров, как за два последних десятилетия глобального разгула демократии. И, что парадоксально, никогда еще журналисты и милиционеры не обслуживали легальную и теневую власть РФ с таким же рвением, как в годы демократического рыночного беспредела. Уместно вспомнить слова великого поэта: «Люди обычного звания сущие псы, иногда, чем тяжелей наказание, тем им милей господа».

Если бы диссиденты были совестливыми людьми, то, в ходе «свободных» рассуждений под одеялом или на кухне, они бы каждый раз с удивлением обнаруживали, что, с точки зрения научной логики, институту власти вообще нет места в обществе культурных людей. Но современные интеллигенты, в большинстве своем, даже под одеялом наедине с собой боятся поразмышлять честно и свободно. Между тем, пора бы понять, что уровень тирании институтов демократической власти находится в прямой пропорциональной зависимости от степени развитости самоцензуры в среде интеллигентов. Многие интеллигенты не замечают и того, что тирания взятковымогателей прямо пропорциональны остервенению, с которым многие интеллигенты нападают на марксизм-ленинизм, забыв, что марксизм-ленинизм есть лучший пример предельно свободного ДВИЖЕНИЯ научной мысли интеллигентов, направленного в будущее.

В отличие от Маркса или Ленина, которые обличали все три ветви и все существовавшие формы власти, не боясь ни монархов, ни олигархов, ни демократических временщиков, современные рыночные интеллигенты и журналисты - настоящие популизаторы власти, правда, одни подлизывают за олигархами, другие за администрацией, но о-о-чень старательно, «что подумаешь, в том их призванье».

Полное отсутствие совестливости и системности в мышлении большинства современных рыночных интеллигентов и журналистов позволяет им лишь лозунгоподобно прокламировать сладость свободы и, одновременно, трудиться над решением проблем укрепления сразу трех ветвей власти для сохранения элитарно-либеральных форм демократической «свободы». Многие из них не понимают, что свобода не может быть ни квадратной, ни зеленой, ни фашистской, ни демократической. Она - или свобода, или её нет.

Рыночные пропагандисты сознательно обходят факт истории, что демократия возникла, практически одновременно и в рабовладельческой Греции, и в еще более рабовладельческой Италии, как попытка уйти от междоусобных войн между РАБОВЛАДЕЛЬЦАМИ во имя укрепления РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ системы, а не во имя свободы демоса, а тем более, плебса. В дальнейшем, демократия успешно обслуживала феодальную тиранию, например, и в Новгородской, и Венецианской республиках. Демократический «билль о правах» прекрасно обслужил геноцид индейцев в Америке, английские демократы изуродовали жизнь детям многих поколений аборигенов Австралии. Демократия сотни лет являлась основой рабовладения в США, английской и французской работорговли и колониального господства в Азии, Африке и Латинской Америке вплоть до середины 70-х годов ХХ-го века.

Именно идиотизм демократии обеспечил приход Гитлера к власти в Германии в 1933 году, а спустя 60 лет - победу австрийских фашистов на выборах премьер-министра Австрии, а Ельцина на выборах в РФ. А чего стоят недавние выборы со стрельбой в Армении или выборы Ющенко с Саакашвили. Именно демократия сделала возможным возрождение фашизма, по меньшей мере, в Прибалтике, Украине и РФ, а на Кавказе и в азиатских республиках бывшего СССР - вахабизма.

Интеллектуальная деградация значительной части российской интеллигенции уже так глубока, что до них до сих пор не доходит смысл слов, уже не раз озвученных «республиканцами» США, о том, что «Алькаиду», устроившую Америке теракт 11 сентября 2001 года, и лично Бен Ладена, десятилетиями финансировали, снабжали, обучали и воспитывали самые что ни на есть демократические США при активном участии не менее демократического блока НАТО, а не некто, по фамилии Бут. Так что, история сожительства демократии, рабовладения, фашизма и терроризма настолько очевидна, что только слепой не увидит, а подлец промолчит об этом обстоятельстве.

На протяжении сотен лет, читая ежедневные сообщения о продажности чиновников и выборных лиц всех уровней во всех странах, большинство интеллигентов продолжали упорно, как слепой стенки, держаться за эту коррупционную схему устройства демократической власти, т.е. свободы ВЗЯТКООБОРОТА, не понимая, что именно логическая «раскоряченность» интеллигенции в вопросах о соотношении свободы и власти - обеспечивает диктатуру взяткодателей и терпимость взяткополучателей. Рассуждать о свободе, но заботиться о совершенствовании «вертикали» и «горизонтали» власти - обычная рыночная «логика» современных «пикейных жилетов», в том числе и антипутинской, и антимедведевской, и антикасьяновской и антикаспаровской направленности. Все эти «анти», в том числе и «Новая газета», просто выступают за СВОИХ людей у кормушки власти, а не за то, чтобы над людьми было меньше власти и больше либерализма.

С легкой головы демократической интеллигенции, большое распространение в годы перестройки получил рабский тезис о том, что дела в экономике СССР идут плохо потому, что в стране «нет хозяина», «свободы слова» и «трех ветвей власти». Никто не утруждал себя прогнозом: а кто эти «авторитеты», которые станут хозяевами всех советских «лесов, полей и рек», рынка рабочей силы, какие добродетельные брынцаловы, березовские, дерипаски и абрамовичи придут на смену Политбюро ЦК КПСС и КГБ, какими приемами они будут пользоваться для укрепления своей власти и в какой степени их будет интересовать свобода «каких-то там» учителей, инженеров и воспитателей детских садов? Что будет с обществом, если оно опять, как при царе, отдаст экономическую власть над людьми частным лицам? Об этих конкретных вопросах тогда, в конце 80-х годов, в пылу разрушительной эйфории думали лишь единицы.

Некоторые исторические аспекты
вопроса о власти

Образно говоря, «перестройка» в СССР ознаменовала собой практический отказ значительной части советского народа от строительства общества без насилия, тюрем, спецслужб, милиции, чиновничества, коррупции, и прочих неотъемлемых институтов и атрибутов подлинного правового государства и, следовательно, власти.

Пока на сознание большинства населения РФ достаточно сильно действует современный пропагандистский штамп: да, в рыночной демократической РФ жить очень трудно и опасно; да страна вымирает, и поэтому можно назвать дату, когда уместно будет написать книгу «Последний из россиян»; да, только по официальной статистике в год в демократической рыночной РФ подвергаются сексуальному насилию более 120 000 детей, из которых только в 2007 году погибло 2 500 детей и столько же стали калеками; да, рыночная демократическая РФ держит первые места в мире по продажности всех ветвей власти, в том числе и «четвертой власти», по количеству самоубийств, по размаху эпидемий, например, СПИДа и туберкулеза; да, каждый день мы слышим, видим и читаем о заказных убийствах, о террористах, расстрелянных в ходе «боестолкновения»; да, беспризорных детей в рыночной демократической РФ больше, чем во времена Дзержинского; да в тюрьмах и лагерях демократической РФ содержится людей больше, чем во времена Сталина во всем ГУЛАГЕ, но, мы не будем сворачивать с избранного пути, потому, что мы боимся... сталинских репрессий 1937 года. И подобные «доводы», «доказательства» воспринимаются обманутыми вкладчиками и дольщиками, как вполне логичные.

Успокаивает одно: всякая пропагандистская компания, если она вращается вокруг исторических спекуляций, неизбежно себя исчерпывает, и сомнительные ужасы далекой истории перестают выручать политиков, ввергнувших граждан своей страны в БЕЗДНУ реальных современных трагедий.

Абсурдность современной пропаганды станет особенно очевидной, если заглянуть в коммунистические «святцы», в которых, наряду с призывом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», на одном из главных мест стоит призыв классиков марксизма-ленинизма - уничтожить государство (аппарат вооруженного насилия, принуждения, контроля) так, чтобы от всех его атрибутов (т.е. армии, полиции, судов, тюрем) не осталось и следа. Именно к этому призывал гимн борющегося рабочего класса, заверяя, что «весь МИР НАСИЛЬЯ мы разрушим…». Сегодня российская элита старательно, но бездарно делает вид, что у нее не хватает ума для постижения смысла этих строк. Каждый из них, кто заговаривает на эту тему, делает иезуитский упор на одном слове, «разрушим», так как будто целенаправленное разрушение мира насилия - жуткая подлость.

Найдутся, конечно, полемисты, которые будут утверждать, что невозможно найти в истории человечества примеры такого же бескомпромиссного и четко действующего силового механизма, каким было советское государство при Ленине и Сталине. Но пусть, какой-нибудь кандидат в президенты США в порядке PR-компании, попробует призвать, как Ленин, к уничтожению всех государственных силовых структур, особенно армию, во всех цивилизованных странах. Такой кандидат никогда не будет избран президентом, поскольку подавляющее большинство рядовых граждан США понимают, что, во-первых, что гонка вооружений основной источник доходов республиканской партии США, а во-вторых, что жизнь в современной Америке - это нескончаемая всеобщая гражданская война, тлеющая, а не полыхающая только потому, что полиция и национальная гвардия США - самые сильные в мире.

Регулярно поступающие сообщения о массовых погромах в США и Западной Европе, ежегодные неоднократные сообщения мировых СМИ о массовых расстрелах из автоматического оружия коллег по работе, школьников и студентов в офисах и учебных заведениях США и Европы - показывают, какие формы взаимоотношений между гражданами США и Европы приобретут господствующий характер, если полиция и профессиональная армия не смогут сдерживать взаимоистребительные наклонности воспитанников «свободной» рыночной демократии.

В отличие от демократов, коммунисты, с момента свержения Временного правительства, во всеуслышание заявили о своей приверженности всеобщему РАЗОРУЖЕНИЮ. Однако цивилизованный Запад ответил на ленинское предложение прямой вооруженной интервенцией. Молодой стране Советов, ради выживания, пришлось в этом вопросе подчиниться милитаристским традициям ВСЕГО ОСТАЛЬНОГО ЦИВИЛИЗОВАННОГО МИРА.

Тем не менее, где только позволяла ситуация, коммунисты формировали предпосылки для упразднения тех или иных атрибутов государственного аппарата насилия. По крайней мере, в 20-е годы СССР имел вооруженные силы, беспрецедентно маленькие для истории России, не превышавшие 200 тыс. чел. Последовательно проводя линию на уничтожение государства, коммунисты в СССР на деле, уже к середине 30-х годов, ликвидировали частную капиталистическую форму отношений собственности, т.е. была ликвидирована объективная предпосылка для социальной напряженности любой этиологии, вплоть до религиозной и этнической, разъедающей сегодня практически все развитые рыночные страны: Австралию, Англию, Бельгию, Индию, Индонезию, Ирландию, Испанию, Канаду, США... Во всех этих странах терроризм и сепаратизм дает о себе знать в самых взрывных формах. Да и в современной истории РФ именно по мере распространения института крупной частной, особенно земельной, растет число заказных убийств, террористических актов, фашизма и сепаратистских устремлений. Распад Югославии, Чехословакии, Молдавии, Грузии, «цветные революции», фашизм во многих «суверенных» республиках бывшего СССР, - есть следствие наступления института ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ на жизнь граждан. В этих условиях только военная государственная сила удерживает значительное число современных стран от окончательного распада и гражданских войн.

Убедительным свидетельством отсутствия органической связи между строительством коммунизма и аппаратом насилия является история практически всех войн, которые пришлось вести Советскому государству: крупные поражения на первых этапах оборонительных войн и сокрушительные победы на завершающих этапах всех этих войн. С принципиальной точки зрения, поражение Красной Армии в начальном периоде ВОВ объясняется тем, что общество, строящее коммунизм, общество диктатуры рабочего класса, неспособно загодя воспитывать и обучать талантливых организаторов насилия, т.е. профессиональный командный состав в силу понятных исторических причин.

Одно дело открыто утверждать, что пролетариат, доведенный до отчаяния, насильственно свергнет власть буржуазии, не дожидаясь выборов, а также широко применять прием запугивания мировой буржуазии «мощью» Красной Армии в песнях и плакатах, а другое дело, когда европейские государства из века в век целенаправленно пестовали свою национальную военную элиту, генеральные штабы своих армий, формировали дворянство именно как слой ПОТОМСТВЕННЫХ профессиональных офицеров колониальных, по сути фашистских, армий Англии, Бельгии, Германии, Испании, Италии, Франции, Португалии, когда руководители этих стран открыто заявляли, как, например, Черчилль или де Голль, что гордятся своими постами руководителей колониальных ИМПЕРИЙ.

Рабоче-крестьянская Красная Армия, в силу реально-исторических обстоятельств, не могла обладать кадрами профессиональных организаторов вооруженного насилия, т.е. носителями военного искусства и сыска. То, незначительное количество профессиональных генералов и жандармов, которое перешло с царской службы в Красную Армию и ВЧК в ходе гражданской войны, являлось выходцами из дворянской, а не пролетарской среды. По тем же причинам совершенно закономерно, что коммунизм никогда не лидировал в изобретении и применении химического, ракетного и ядерного оружия, а лишь догонял своих вероятных противников. Именно США, не побрезговав, вывезли для дальнейшего использования главного и убежденного фашистского ракетчика, фон Брауна.

Достаточно сказать, что за всю «холодную войну» СССР ни разу количественно не превзошел США по стратегическим наступательным вооружениям. Бешеная борьба за количественное и качественное превосходство в области вооружений над конкурентами - это прерогатива и жизненное показание для рыночной экономики. Коммунизму было важно и достаточно лидировать в мирном, научном освоении космоса и классическом балете, в квартирном строительстве и спорте, чтобы решать задачи подъёма авторитета коммунизма в сознании трудящихся всего мира.

Иной вопрос, что военное дело, как дело в принципе дурное, нехитрое, может быть освоено не только дворянами. Если буржуазия и дворянство навязывали советскому рабочему классу войну, тот, естественно, был вынужден отнестись к этому чужеродному делу с рабочей серьёзностью и предметностью, а потому, В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ, одерживал убедительные победы. Так было в боях на Халхин-Голе, затем в боях на Карельском перешейке, во второй мировой войне, в войне коммунистического Вьетнама против США. Сначала трудно и жертвенно, а в конечном итоге, триумфально. Не лишены смысла выводы некоторых историков, что вторая половина ВОВ СССР по содержанию стратегических операций есть зеркальное отражение стратегии немецких захватчиков, но проведенной более успешно. Т.е. то, что не удалось сделать немецким маршалам, научились делать советские маршалы, но после двух лет учебы и выволочки на полях сражения и на даче у Сталина. Агрессоры вынуждали скорняков, наподобие чеховского Жукова, и крестьян учиться воевать явочным порядком, и не вина рабочих, что они обучались военному искусству неожиданно быстро и творчески. К тому же, в конце тридцатых годов уровень ОБЩЕЙ образованности, начитанности и технической развитости всей массы населения СССР, что отмечалось в совершенно секретных документах «третьего рейха», посвященных анализу качественного состава советских военнопленных и интернированных советских граждан, превосходил аналогичный уровень населения ВСЕХ развитых рыночных стран мира. Поэтому для Сталина не составило проблемы обеспечение танковых и воздушных армий советскими офицерами. Уровень образованности советских людей позволил блестяще решить задачи быстрой мобилизации, переподготовки грамотных гражданских специалистов в военные.

Совсем другое дело, когда между людьми вновь встает мелкая и крупная капиталистическая частная собственность. Сегодня 50% призывников, загнанных в армию РФ, судя по некоторым победным реляциям, попадающим на страницы демократических изданий, не умеют читать и писать, но знакомы с алкоголем, наркотиками, с камерами спецраспределителей, в лучшем случае. Ясно, что из таких призывников формировать танковые части, снабженные современной техникой - проблематично.

Сегодня, благодаря внедрению частной собственности, жизнь граждан демократической РФ невозможна без личного нарезного оружия, пулестойких дверей и окон, «спецназа», судебных приставов, рейнджеров, налоговой полиции.

А в СССР, начиная с середины 30-х годов, взаимодействие государственной «власти» с решающим большинством народа уже не требовало ни судебных приставов, ни налоговой полиции, ни тем более, рейнджеров. Иное дело, что миниатюрный НКВД работал эффективно, несмотря на то, что некоторое время его возглавляли Ягода и Ежов, по своей инициативе и убеждениям истреблявшие сторонников Советской власти, видных деятелей и военачальников. То, что диссиденты называли «массовыми сталинскими репрессиями», не было, на самом деле, «массовыми репрессиями», поскольку в «сталинских тюрьмах», даже с учетом целенаправленного вредительства Ягоды и Ежова, арестантов сидело меньше, чем в годы ельцинизма, тем более людей в возрасте до 30 лет.

В условиях, когда СССР превратился в единственную страну мира, свободную от безработицы, экономических кризисов, финансовых и квартирных пирамид, организованного бандитизма, когда население в массовом порядке стало систематически вселяться в новые квартиры, когда по количеству студентов СССР вышел на первое место в мире, когда впервые в истории России была ликвидирована поголовная неграмотность, дедовщина в армии, населению нечего было предъявить руководству ВКП(б) в качестве принципиальных претензий.

Подобно тому, как у современных людей не возникает сомнения относительно всех таможенников, милиционеров, чиновников, профессоров, посаженных сегодня за взятки, предпринимателей, посаженных за кражу налоговых триллионов, интеллигентов и слесарей, посаженных за сексуальные преступления, подобно этому, в 30-е годы каждый житейски опытный человек знал, что СССР вырастал из российского монархо-рыночного демократического общества, в котором традиции взяточничества, мошенничества, тирании, сексуальных излишеств, бандитизма были так же высоки, как и на всем цивилизованном Западе. Поэтому ни в 30-е, ни в 90-е, ни в текущие годы, переполненность тюрем ни у кого не могла и не может вызвать психологических потрясений. Сегодня не удается провести крупных акций в поддержку, например, Ходорковского, Карасева только потому, что большинство житейски опытных и трезвомыслящих людей абсолютно уверены в воровской сущности всех олигархов, большинства чиновников и служителей закона. Более того, если, например, Карасева, или какого-нибудь сексуального маньяка завтра выпустят на свободу, то и обманутые дольщики, и обиженные родственники устроят самосуд.

Начиная с 60-х годов, миф о могуществе репрессивного аппарата в СССР, особенно КГБ, поддерживался исключительно усилиями той жалкой кучки сластолюбцев и циников, буквально единиц политических мазохистов, типа Амальрика, Щаранского, Новгородцева, Буковского, Солженицына, Аксенова, Алексеевой, которые, ради получения небольшого денежного содержания на Западе в качестве диссидентов, демонстративно делали все необходимое, чтобы попасть в советскую тюрьму и, тем самым, дискредитировать СССР. Если кто-нибудь сегодня проанализирует передачи западных «голосов» в 60-80-е годы по поводу диссидентов, преследуемых в СССР за их словесную диарею, то поразятся, насколько узок был круг их «клише», ничтожен состав авторов, годами непрерывно повторявших одно и то же.

Но особенно умиляет то, как отнеслись к заслуженным диссидентам демократы после захвата ими власти в РФ. Их перестали цитировать даже на Западе. По крайней мере, английская ВВС тысячами сокращало рядовых сотрудников русской редакции. Как говорится, и эти мавры сделали свое дело.

Двигаясь по пути объективной ликвидации существенных социальных противоречий в обществе, СССР уже в начале 80-х годов достиг такого положения, что на улице Москвы невозможно было встретить милиционера в бронежилете или с пистолетом в кобуре, а тем более пресловутого «человека с ружьем». Мало сказать, что советского солдата, независимо от его национальности, одинаково тепло встречали и в Западной Украине, и в Чечне, и в Прибалтике. Казалось, что заболевание национализмом, как и туберкулезом, стало невозможным на территории СССР.

Характерно, что именно Московские олимпийские игры 80-го года стали одними из немногих за последние 30 лет, которые обошлись без террористических актов. Но самое «забавное», что на недавних Олимпийских играх именно в США террористический взрыв организовал… американский полицейский.

Широко известно, но не осмыслено, то обстоятельство, что в первой половине 80-х годов советская милиция и армия всё ещё не имели в своей экипировке ни резиновых дубинок, ни щитов, ни бронежилетов, ни спецсредств, которые, по мере успехов рыночной демократизации СССР, превратились в предмет первой необходимости не только для милиции, но и для инкассаторов, школьных охранников, бизнесменов и членов их семей. Десятилетиями западные «голоса» не имели материала для дискредитации социализма, поскольку отсутствовала такая повседневность рыночной демократии, как ежедневные заказные убийства, ограбления касс, банков и обменных пунктов, расстрелы инкассаторов. Даже в 1992 и 93 годах московская милиция выходила на избиение и разгон демонстраций, имея на головах каски… пожарников. Сегодня дело обстоит гораздо «лучше», демократичнее. По экипировке уже не только московскую, но и украинскую, и грузинскую полицию легко спутать с американской, французской или германской.

Таким образом, ликвидация внутренней силовой структуры государственного аппарата в СССР шла, может быть, не так успешно, как, например, национализация земли, коллективизация и индустриализация в СССР, не с таким блеском, как освоение космоса или классического балета, но то, что милиция в СССР, даже в период застоя, все больше превращалась в организацию, лениво созерцающую порядок - очевидно сегодня многим, особенно если учесть то, с какой интенсивностью гибнут сотрудники МВД в годы разгула рыночной демократии. Достаточно сравнить остросюжетный сериал социалистической эпохи «Следствие ведут знатоки» с любым современным детективным сериалом, чтобы понять, как и в каком направлении трансформируется, так называемое, российское «гражданское общество».

Иначе говоря, в августе 1991 года, в истории народов, населявших СССР, произошел беспрецедентный по своему трагикомизму поворот от общества, идущего, пусть не очень стройно, но объективно, по пути к полной и безграничной свободе людей от влияния государственного аппарата, власти, к рыночному сообществу, в котором, вновь, суд, тюрьма, насилие, государство, т.е. власть являются обязательным элементом бытия, а «свобода» отождествляется, прежде всего, с красноречием ОДНИХ И ТЕХ ЖЕ назначенных лиц (вроде Познера и Сванидзе) в СМИ, принадлежащих олигархам.

Содержание многочисленных анекдотов, которые взахлеб рассказывали друг другу «пикейные жилеты» периода «застоя» и «перестройки», свидетельствуют, что, с объективной точки зрения, Хрущев, Брежнев и последовавшие вслед за ним смертельно больные старики, Андропов, Черненко и безмозглый Горбачев, в силу старости или умственной неполноценности, не могли отправлять властные функции. Они уже физически и умственно были неспособны реализовывать свою политическую волю, поскольку это требует достаточно высокого уровня интеллекта и физических сил. А всего этого у последней плеяды генсеков, как раз, и не было. Иначе говоря, «рыба власти» в СССР начала открыто гнить с головы Хрущева, а уж в лице Горбачева, Шеварднадзе, Яковлева, Лигачева, Ельцина, Зюганова фактически головой уже и не являлась.

Строго говоря, к концу 70-х годов высшие органы государственной и партийной власти в СССР по своим качественным параметрам представляли собой худший вариант советов старейших, весь авторитет которых определялся, следовательно, прошлыми заслугами, действительными и мнимыми, а не их способностью СИЛОЙ принудить общество двигаться в указанном направлении. Однако парадокс истории состоит в том, что именно период, когда страной управлял «совет старейшин», в том числе и недавно скончавшийся Байбаков, характеризовался полным отказом стран НАТО от силового воздействия на СССР и страны Варшавского Договора, устойчивыми темпами экономического развития, массовым строительством и бесплатным распределением квартир, которые сегодня можно купить только за миллионы. Этот период был прозван демократами «эпохой застоя», т.е. осмеянию подлежит тот момент истории, когда, как утверждал впоследствии в своем интервью АиФ’у шеф ЦРУ, Ричард Гейтс, экономику СССР невозможно было разрушить ни войной, ни гонкой вооружений. По словам Ричарда Гейтса, только завербовав высших чиновников в ЦК КПСС, можно было изнутри разрушить экономику СССР. Что и было сделано.

Как показывает практика 80-х годов, экономические реформы Андропова, мемуары Громыко, Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе, именно они явились теми людьми, которые, обладая большими полномочиями, сознательно покатили советскую экономику в пропасть, из которой она не смогла выбраться, несмотря на все усилия Путина. Лигачев, правда, хотел, конечно, «Как лучше...», но получилось, как у Черномырдина. Многие аналитики сегодня сходятся во мнении, что объем промышленного производства в современной рыночной демократической РФ пока не достиг даже уровня 1980 года, и практически нет доводов в пользу того, что этот уровень может быть достигнут в рамках выбранной экономической модели и стратегии развития РФ.

Как показала практика «перестройки», к середине 80-х годов, даже «страшное» КГБ и многочисленные «спецназы», ГРУ и Советская Армия из инструментов диктатуры пролетариата превратились в «конторы», члены которой занимались, в основном, вопросами личной карьеры, а не политическим и силовым обеспечением дальнейшего строительства коммунизма. Т.е., начиная с периода хрущевщины, диссиденты уже воевали с ветряными мельницами. Сегодня они выдают за примеры невероятной доблести и геройства ношение фиг в своих карманах, кухонные диспуты, примитивное и мелочное вранье Василия Аксенова в радиоэфире, понурое стадное молчание перед брызжущим слюной Хрущевым.

«Генсеки» уже НИ У КОГО не пользовались авторитетом и не внушали страх, не олицетворяли собой коммунистическую «власть», абсолютно не были похожи на руководителей-большевиков, ортодоксов революционного марксизма. Их ни в коей мере нельзя сравнивать ни с Лениным, ни со Сталиным, а уж по сравнению с властителями, действительно проявившими некогда классические образцы личной власти, они были сидельцами во властных креслах-качалках. Можно ли, хоть по какому-либо параметру сравнить властную практику, например, лично Брежнева, с властными проявлениями Дария, Александра Македонского, Цезаря, Чингиз-хана, Ивана Грозного, Петра I, Екатерины II, Наполеона, Франко, Гитлера, Салазара, Ельцина? Невозможно.

Ельцин в своих мемуарах писал, как, однажды, стоя за спиной Брежнева и подсовывая ему на подпись бумаги о строительстве метро в Свердловске, он отмечал явные признаки дряхлости Брежнева и сетовал на то, что этим маразматиком пользуются все подлецы из его окружения. Жаль, что в этом окружении Ельцин не узрел самого себя и окружавших его подлецов.

Т.е., как это не парадоксально прозвучит, но к концу 80-х годов общество в СССР объективно было близко к тому, чтобы вся созидательная жизнь в стране, развитие производства, техники, культуры, искусства осуществлялись при минимальной роли политических, властных, т.е. силовых факторов, особенно вождей и властителей, чтобы СССР превратился в страну, в которой на шее народа практически не виснут ни три, ни, тем более, четыре ветви власти. Но, «что имеем, не храним, потерявши - плачем». «Благодаря» подсказкам многих «видных советских экономистов» эпохи «гласности», беллетристов и журналистов, значительная часть населения СССР предпочла немыслимое, как в известном произведении Салтыкова-Щедрина, - вновь посадить себе на шею полноценное «правовое государство» с его неистребимой, ОРГАНИЧНОЙ для государственной формы управления, коррумпированностью, бюрократизмом, унией с преступностью, войнами, переполненными тюрьмами и ордами «оборотней в милицейских погонах».

Как это часто бывает в истории, подавляющее большинство людей не заметило, что живет в стране, где нет никакой необходимости провожать детей в детские сады и в школы и можно не бояться насильников и маньяков, что можно в курилках рассказывать политические анекдоты и не иметь ни малейших последствий. Можно было посылать любого начальника на три буквы, бросать заявление об увольнении с работы по собственному желанию и устраиваться на любую другую работу.

Молодые парни не бегали от службы в Советской армии, поскольку демократическая дедовщина наметилась только к середине 80-х годов. Милиция не носила бронежилетов и не дежурила с автоматами. В городах СССР не гремели взрывы. Страна уверенно занимала первые места в мире по производству огромного перечня сырьевой, машиностроительной продукции, продуктов питания и предметов повседневного быта. Люди не знали, что такое безработица, банкротства, «финансовые пирамиды». Квартиры выдавались бесплатно в порядке очереди при самом большом в мире квартирном строительстве. Коррупции в этом вопросе не могло и быть, поскольку очередник заранее получал информацию о времени и месте будущего новоселья. Очереди за автомобилями, мебельными гарнитурами, хрусталем, коврами, изделиями из золота свидетельствовали, с одной стороны, о высоких денежных доходах населения, но с другой стороны о растущем идиотизме мещанства. Ушли из жизни граждан СССР типичные для рыночных стран массовый голод, эпидемии, массовые бездомность и безработица. Цены на все товары были стабильны, а если и росли, только на черном рынке.

Но факт остается фактом, чем дольше продолжалось строительство коммунизма, тем меньшую роль в этом процессе играли силовые факторы и, к началу «перестройки», и КПСС, и КГБ объективно и практически полностью утратили качества эффективных институтов силового воздействия. Оба этих «заведения» превратились в ничтожества. КПСС объективно перестала быть «партией меченосцев».

В этих условиях можно было пойти по пути развития самоуправления при дальнейшей гуманизации всех сторон и форм общественных отношений. Но произошло временное, как уже бывало, умопомрачение масс, особенно интеллигенции.

Естественно, что процесс умирания государства и ликвидации институтов власти человека над человеком рассматривался классиками марксизма не как следствие процесса загнивания и полного упадка партии, а как процесс замены авторитета силы на силу авторитета специалистов-организаторов. Но, строго говоря, независимо от причин установившегося безвластия, оказалось, что в стране полно интеллигентов, одни из которых, по гражданской малограмотности, другие - исключительно «корысти ради», начали бороться за заполнение вакуума власти… властью «беспредела». Началась, как потом задним умом сообразил великий путаник, режиссер Говорухин, «Великая криминальная революция». Власть, впавшей в детство, КПСС, была заменена тиранией паханата олигархов.

«Вдруг», когда страшная КПСС и «вездесущая» КГБ превратились лишь в номинально властвующие, никого уже не пугающие, а лишь несколько раздражающие своей беспомощностью, политические учреждения, когда, действительно, возникла историческая возможность освободить народы СССР от бремени политической власти посредством съездов народных депутатов, путем принятия законов направленных на совершенствование систем научного управления обществом, на постепенное уничтожение систем насильственного принуждения, на усиление систем воспитания и образования, «вдруг» большая часть интеллигенции в СМИ подняла истошный вой о необходимости создания «правового государства», разделения и укрепления «ветвей власти» и, что самое идиотское, установления института ВЛАСТИ ХОЗЯИНА средств существования над наемными работниками.

В результате победы этой «перестройки» рухнул СССР, и теперь, вполне закономерно, мировые СМИ всё чаще говорят о приближении… третьей мировой войны.

Теперь победители «перестройки» с гордостью докладывают окончательно очумевшему обществу, как о большой победе, что им удалось довести ВЫМИРАНИЕ, т.е. абсолютное ежегодное сокращение численности населения России с 700 000 человек до 500 000 человек, при рекордной детской бездомности и беспризорности, но продолжают тянуть прежнюю «волынку» о сталинских репрессиях, при которых численность населения во всех республиках СССР устойчиво РОСЛА. За кого Вас держат, российских граждан?

Однако не читатели мы…

Каждому взрослому психически здоровому дипломированному человеку кажется, что, в самых общих чертах, он знает, что такое «власть» и не спутает её, например, со стеариновой свечой. Поэтому нет особой необходимости на этом этапе углубляться в проблему сущности категории «власть», а можно исходить из того, что неспекулятивно настроенный читатель имеет верное, хотя и очень поверхностное, представление о власти и никогда не испытывал мазохистских желаний получить от своего властелина плетей, да побольше. Но, поскольку истина всегда конкретна, постольку, тех поверхностных представлений о сущности явления, которых бывает достаточно на «застойных» этапах развития общества, становится катастрофически недостаточно на трагических поворотах истории.

С этой точки зрения, едва ли не единственной причиной исторической трагедии трехсот миллионов граждан СССР, явилась научно-теоретическая неграмотность подавляющего большинства партийных и беспартийных интеллигентов. Советские рабочие и крестьяне, начиная с хрущевских времен, в отличие от сталинских пятилеток, просто строили что скажут, пахали, где укажут, мало задумываясь, к сожалению, над тем, куда, к коммунизму или капитализму ведет их КПСС, «пятидесятники», после своего XX съезда.

Если на время абстрагироваться от проблемы продажности большинства пишущей интеллигенции, то необходимо будет признать, - одна из гносеологических причин такого положения вещей состоит в том, что словарный запас человечества складывался еще в первобытном обществе, т.е. на обыденном, эмпирическом уровне постижения окружающего мира. Поэтому огромное количество слов, наиболее используемых сегодня, лишь приблизительно, очень поверхностно охватывает и обозначает нечто туманное, что хранится в сознании в качестве первобытного представления о предмете. Поэтому множество слов, например, власть, богатство, справедливость, свобода, любовь, счастье, … оцениваемых людьми в качестве важных, до сих пор не имеют научного, монистического толкования. В современном общественном сознании (по каждому подобному вопросу) господствует лишь «моё личное мнение», поразительно напоминающее то, что пропагандируют частные СМИ, мыльные оперы и т.п.

В этом смысле комично выглядят и рассуждения многих описывателей земли русской: Астафьева, Быкова, Бакланова, Гранина, Пастернака, Распутина и, конечно же, Солженицына… Достаточно вспомнить недавние солженицынские литературные «завалинки»: «Россия в обвале» или «Как нам обустроить Россию», чтобы понять, что мы имеем дело с Щукарем, лишенным чувства природного юмора, но тоже претендующим на «портфель» всероссийского обустраивателя, освобожденного от всякой ответственности за сказанное и произошедшее. Солженицын до сих пор делает вид непонимающего, что в современной РФ он, как всякий «мавр», сделавший свое гнусное дело, никому уже не нужен со своими советами, тем более олигархам. Ни одна из существующих либеральных «партий» РФ не обращается к Солженицыну, как носителю ценных мыслей. Он был нужен «перестройщикам» лишь как своеобразный колун, чтобы наломать с его помощью как можно больше дров на территории СССР.

Солженицын на протяжении многих лет был знаменем всего антисоветского в СССР. Не было в СССР крупного вора, бандита, насильника, взяточника, предателя, который бы не поддерживал Солженицына в его антисталинизме и антисоветизме, не проклинал бы вместе с Солженицыным тот период в истории СССР, когда не только жертвы ложных доносов сидели в ГУЛАГЕ, но и настоящие горбачевы, мавроди, чубайсы, гайдары, невзлины той эпохи. При Сталине воры, фашисты и другие разновидности паразитов тряслись от страха. Потому они и славословили Солженицына, как их морального защитника. Не было в стране негодяя, который бы не воспользовался именем Солженицына, как паролем, чтобы в любом реакционном, фашистском гнезде его приняли как своего. Ясно, что будь Гитлер жив, то не только нобелевский комитет, но и гитлеровское руководство высоко оценило бы вклад Солженицына в возрождение всего грязного и больного на территории СССР.

Иными словами развал СССР и последующие гражданские войны в союзных республиках СССР, разгул в них терроризма, фашизма, туберкулеза, СПИДа и, вообще, многомиллионное вымирание некогда могучего советского народа - есть результат солженизма, о котором, честно говоря, Солженицын, поначалу, даже не подумал. Он просто мелко и лично мстил, а благими пожеланиями мостил дорогу для простых советских трудящихся в рыночный демократический ад, который, по своей человекоубойной продуктивности, оказался производительней всех фашистских «котлов» и освенцимских крематориев.

Почему некоторые люди становятся беллетристами или поп-поэтами, а не физиками или философами? Только потому, что стать современным поп-поэтом достаточно легко, как и поп-звездой. Достаточно иметь хорошую фотографическую память, повышенное либидо, небольшой синдром величия, запас синонимов, и молодой читатель становится писателем-романистом, как Аксенов или Войнович. Современным литераторам катастрофически не хватает научной образованности, философской культуры мышления, совестливого реализма, т.е. навыков адекватного отражения действительности. Они не учатся у литераторов прошлого, например, у Ломоносова, Пушкина, Некрасова, Лермонтова, Тургенева, Чернышевского, Толстого, Горького, Шолохова, Маяковского, Серафимовича, действительно увековечивших себя качеством, масштабностью своих произведений. Все они творили не только поэмы и художественные романы, но считали естественным и обязательным для себя состоять в политической партии или обществе, не продаваться, отступать от научной истины, даже под страхом каторги, смерти или церковной анафемы, организовывать не только художественные издания и общества, не только критически постигать модные, но и создавать оригинальные исторические, философские, экономические концепции.

Но в годы перестройки многие современные писатели щеголяли своей принадлежностью к беспринципной «партии беспартийных». Они, не одолевшие и первого тома «Капитала», хвастались тем, что никогда не понимали марксизм.

Спрашивается, понимает ли смысл того, о чем ведет речь, например, Валентин Распутин, если в своем недавнем интервью АиФ’у он так сформулировал претензию к современной российской действительности: «Власть у нас не укоренена ни в народ, ни в землю, ни в будущее».

Что можно сказать об умственных способностях человека, который пытается институт, возникший в обществе исключительно как инструмент ПОДАВЛЕНИЯ большинства МЕНЬШИНСТВОМ, как инструмент тиранов, «укоренить в народ и в будущее». Неслучайно Распутин не привел в пример РФ ни одной страны, где бы успешно произошло «укоренение» власти в народ и будущее. Любой, даже неписатель, легко поймет, если задумается хотя бы на минуту, зачем человеку, обладающему властью, укореняться, тем более в землю, если тысячи гектаров Земли в любой части света можно сделать своей собственностью. Это ли имел в виду Распутин? Существует ли большая степень «укоренения», чем покупка земли? Но как раз в этом смысле российская власть укоренилась самым основательным образом. Например, по информации «Ведомостей», один только Якобашвили владеет Волгоградской и Краснодарской землями на сумму не менее 100 000 000 долларов. Только Касьянову немного не повезло с тысячами гектаров Сосновки.

Вся историческая практика борьбы за власть вопиет, что ничего, кроме личных выгод от захвата власти, в институте власти не содержится и быть не может по определению и глубинной сущности этого института. А Распутин и К? призывает власть к «укоренению» вместо её искоренения, как Пушкин или Герцен.

Власть есть слово, принятое для обозначения самой реакционной, животной формы отношений людей, не предполагающих ничего, кроме решительного силового ПРИНУЖДЕНИЯ большинства к выполнению любой прихоти меньшинства. Синонимом слова «власть» является выражение - агрессивный паразитизм. Власть, как социальный институт, возникла и существует в неразрывной связи с институтом паразитизма меньшинства и является важнейшим условием существования тирании любой этиологии. Поэтому нужно обладать бездной услужливой наивности, предполагая, что может существовать где-то власть, которая способна «укорениться « в землю и народ иначе как мечом и огнем.

Как можно было забыть историю, например, массового исхода за Дон крестьян России, стремящихся избавиться от власти даже самых «прогрессивных» царей и цариц? Нужно ничего не понимать в сущности вопроса о власти и в особенностях российской истории, чтобы родить трусливую утопию об «укоренении власти в народе» после всего, что написал по этому вопросу Салтыков-Щедрин. Немного найдется в мировой истории народов, которые, как русский народ, тоже поднялись бы на пять крупнейших крестьянских войн, суливших избавление русскому народу от власти феодалов и монархии. Иван Болотников, Степан Разин, Емельян Пугачев - и это только наиболее известные предводители крупнейших крестьянских восстаний. А сколько локальных крестьянских восстаний полыхало на территориях российской империи?

Нужно мыслить крайне неряшливо, чтобы не заметить ту беспрецедентную борьбу, которую вели поколения российских крестьян на протяжении 300 лет дома Романовых за свободу от всякой власти. Иное дело, когда власть, силой оружия и большой кровью, была все равно уже навязана. В этих условиях крестьянам хватало ума создать мечту о власти, в которой не было бы места самой власти, т.е. тирании, и нести эту мечту в ряды пролетариев, по мере реализации, например, столыпинской земельной реформы...

Это прекрасная черта ментальности русского крестьянина, продукт природной сметливости - наделять власть несвойственными ей функциями: добротой, умом, совестью, честью и, следовательно, недостижимыми для власти ориентирами, тем самым, морально уничтожая авторитет существующей власти над собой. В истории рабовладения, феодализма и капитализма нет прецедента, чтобы власть объявила ум, честь и совесть «краеугольными камнями» своего государственного устройства. Религия, меч, тюрьма и деньги - такова основа всех исторических типов и институтов власти в России до большевиков.

Распутин считает себя писателем земли русской, но не понимает важнейшей черты русского характера и, следовательно, тех причин, по которым русский народ, последним из европейских народов, сделал вид, что верит в библейские сказки, и поддался обряду крещения. Он дольше многих иных народов продержался в рамках общинного землепользования и до сих пор сохраняет местами колхозы и совхозы. Как показала история, он не пошел под власть папы римского, да и без собственных патриархов прошел славную светскую и советскую историю, за которые его клянут лишь наши российские СМИ. Нет признаков и того, что рождество и пасху русский народ отмечает с большей душевностью, с большей радостью, чем масленицу. Закономерно, что русские люди предметнее других народов прокладывали дорогу к светлому общинному будущему всего человечества, что именно русские, по мнению Сталина, сломали хребет европейскому, а фактически мировому, фашизму, что именно Юра Гагарин стал первым космонавтом планеты. И этому, вполне адекватному народу предлагается возликовать, если, вдруг, со скандинавских или голштинских гор в Россию вновь спустится власть, которая, оставаясь властью, укоренится в землю, в народ и в будущее.

Т.е., прожив в СССР большую часть жизни, имея возможность свободно изучать марксизм-ленинизм, понять причину возникновения, историю и сущность института власти на Земле, Распутин и иже с ним не использовали эту возможность, а прятались по деревням вместе с Астафьевым, Быковым, и другими лжепочвенниками подальше от всего нового, революционного, напускали словесного тумана в своих столь же многозначительных, сколь и мелких литературных фотографиях «Матренина двора», не замечая уникальной советской действительности.

Образно говоря, в ходе исторического выбора между коммунизмом и возвратом к Яме, т.е. шеренгами проституток на Тверской, основная масса литературной интеллигенции сделала выбор в пользу изобилия проституток на Тверской-Ямской, поначалу не подозревая, что тем же самым будут заниматься и их дети, и жены. Т.е. инженеры душ человеческих, как и пропагандисты КПСС, многие из которых имели университетские дипломы, не сумели и не хотели выполнить свою историческую миссию: соединить рабочее движение с научной мыслью. По крайней мере, ныне всеми забытый пропагандист «длинного рубля», Н. Травкин, после окончания Высшей партийной школы при ЦК КПСС, в одном из своих многочисленных телеинтервью периода «гласности» выразился частушкой: «Спасибо партии родной за трехлетний выходной». Ясно, сколь «интенсивно» нагружал свои извилины Николай Травкин, прожигая вечера в московских забегаловках вместо библиотеки.

Поэтому, каждая слезинка, пролитая миллионами ребячьих глаз на землю бывшего Советского Союза после августа 1991 года, лежит на совести, прежде всего, тех, кто кичился своей дипломированностью. Безжалостная статистика, как и бессердечная рыночная свобода слова, холодно констатируют, что каждый седьмой человек в РФ, кончающий жизнь самоубийством, - ребенок. Всего же в результате демократических реформ и усилий министерства образования, направленных на совершенствование ЕГЭ, ежегодно попытку суицида предпринимают 35-40 тыс. подростков. Но в этих кошмарных условиях ни у партии «Яблоко», ни у министерства образования не возникает никаких предложений, направленных на сохранение жизни детей.

В годы т.н. «гласности» почти все «видные» советские писатели, актеры, журналисты, режиссеры, экономисты, технократы, как с цепи сорвавшись, сетовали на беззаботность жизни советских подростков, на то, что наблюдались случаи игры детей в футбол коркой хлеба, дескать, зажрались детки при социализме. Началась пропаганда прелести «хозрасчета», конкуренции, пособий по безработице и других «воспитательных средств» рыночной свободы. Поначалу странно было видеть интеллигентов-экономистов, сетующих, как заправские плантаторы Юга, на то, что дети, рабочие и колхозники СССР не хотят работать так же интенсивно, как это умеют делать пролетарии, например, Запада, Японии, Южной Кореи. Надо, писали многие интеллигенты, например, Шмелев, Лисичкин, Заславская, Пияшева, заставить и наших рабочих, женщин и детей трудиться именно так, как трудятся японцы при капитализме.

Однако, несмотря на многолетнюю разлагающую пропаганду со стороны рыночной интеллигенции, положительная реакция основной массы населения и руководства всех союзных республик, даже Прибалтийских и Закавказских, на всенародный референдум 17 марта 1991 г., на события 19 августа 1991 года показала, что народ рад был бы порвать с идиотизмом Горбачева и Ельцина, и что КПСС могла бы удержать «власть» даже в 1991 году, если бы хоть один член ГКЧП знал, что такое демократическая власть и «власть» КПСС, в чем их сущность, как приобретают, а как удерживают. Убогое содержание мемуаров членов ГКЧП, вышедших впоследствии, убедительно доказывает это. Члены ГКЧП были честны, слезливы и совестливы, но политически неграмотны и наивны.

Как известно, Советская экономическая система, даже в годы «отрочества» дважды в своей истории ВЫДЕРЖАЛА беспрецедентное нашествие всех развитых рыночных государств мира. Это было возможно лишь потому, что в основу политики Ленина и Сталина была положена наука, т.е. то, что ни при каких условиях не могли заложить в основу своей стратегии ни Рузвельт, ни Черчилль, ни Гитлер. Более того, практически вся буржуазная экономическая «наука» посвящена как раз доказательству превосходства «невидимой руки рынка» над научным планированием развития экономики. Так что, научность была основным победоносным секретным оружием большевиков, которое было нетранспортабельно для агентов империалистических держав. «Чертежи» этого «оружия» невозможно было ни скопировать, ни применить, не уничтожив, тем самым, рыночную демократию.

Но, множество признаков говорят о том, что Сталин, к сожалению, был последним партийным руководителем в СССР (а, скорее всего, и в мировом масштабе), который глубоко и обширно изучил труды Аристотеля, Макиавелли, Гегеля, Маркса, Энгельса и Ленина по вопросам экономики, философии власти и «власти», творчески их перерабатывая и применяя на практике. Все последующие «генсеки» и их соратники в теории марксизма фактически не разбирались.

Однако у беспартийной «интеллигенции» может возникнуть иллюзия, что безграмотность в вопросе о власти есть удел исключительно околопартийной «интеллигенции». Но, если бы беспартийные «интеллигенты» разбирались в вопросах власти, то они не плакались бы последние 17 лет о своей горькой судьбе, маленькой зарплате и пенсии, наглых мошенниках, коррупционерах, о «сгоревших» вкладах и т.п. последствиях безвластия мелкой интеллигенции. Достаточно посмотреть на последние публикации некогда популярных диссидентов, например, Максимова, Синявского, Розановой, Солженицына, Зиновьева, чтобы увидеть в них прямое признание их некомпетентности в вопросе о власти, как, впрочем, и во многих других серьезных вопросах. В их текстах в изобилии встречаются черномырдинки: «Мы хотели, но…», «Мы думали, но…» «Мы призывали, но…». Так что, есть достаточно оснований утверждать, что масс-интеллигенция пока не располагает знаниями о коренных проблемах феномена власти, а потому не может избавить сама себя от унизительного положения по отношению даже к «видеопиратам» или отказаться от роли «содержанки» закрытых мальчишников российских нуворишей и их саун.

Трагикомичное в судьбах многих интеллигентов состоит в том, что они, как Моськи, всегда лишь облаивали партийную «власть», но, на самом деле, почти как опереточный «мистер Икс», остервенело желали войти в круг «сильных мира сего», взять власть в свои руки, «порулить» с трибуны, хотя не имели ни малейшего научного представления о природе власти. Им всегда хотелось вершить историю, не задумываясь о последствиях и не неся никакой ответственности за результаты.

«Поэт в России, больше чем поэт», короновал сам себя Евтушенко. Даже Сахаров, потративший десятилетия на критику «всевластия» КПСС, и года не прожил, оказавшись у руля законодательной власти в «террариуме единомышленников» - демократов. Столь же решительно истинные демократы избавились и от Старовойтовой, и от Юшенкова, и от Щекочихина.

Те же из политиков ХХ века, кто подолгу, а часто, и вопреки конституциям, задерживался у власти в капиталистическом мире (Муссолини, Гитлер, Франко, Салазар, Рузвельт), разумеется, имели кое-какие адекватные прагматические представления о механизмах захвата и удержания власти, но не понимали объективной сущности данного феномена, а потому не имели шансов, хотя и страстно желали приостановить как процесс крушения своей собственной тирании, так и процесс общего кризиса капитализма. Поэтому вовсе не случайно, что, параллельно с процессом развала СССР, именно в недрах Всемирного совета предпринимателей рождались геноцидогенные упаднические теории удержания власти олигархов на Земле: концепции «Золотого миллиарда», позже - «Устойчивого развития», а Соросу пришлось добровольно написать книгу «Кризис мирового капитализма», в которой им были рассмотрены важные объективные причинно-следственные связи, исключающие оптимизм при взгляде на будущее капитализма (даже не слишком отдаленное).

Следовательно, если даже предположить, что где-то существует безукоризненная для всех времен теория власти, то и тогда нет никаких оснований рассчитывать, что именно институт власти способен остановить историю человечества на «нужном» для власти рубеже или направлении.

Историю общества определяют тенденции развития знаний об объективной действительности в широком смысле слова, а вместе с ними и развитие производительных сил общества, главным элементом которых является развивающийся, адекватно мыслящий человек. Динамично развивающимся производительным силам общества, прежде всего, самим людям, становится «тесно» в рамках существующих форм экономических отношений в то время, когда основной задачей власти и является насильственное удержание людей в рамках реакционных отношений. Поэтому, строго говоря, власть есть синоним слова конфликт, антагонизм.

Там и тогда, где и когда возникал конфликт между характером развития производительных сил и отжившими экономическими отношениями, там неизменно на первый план выступал феномен власти консервативного меньшинства над развивающимся большинством и наоборот. Иной логики не было и не может быть в обществе, где уже более пяти тысяч лет горит перманентный конфликт между узкой кучкой владельцев частной собственности, «замачивающих» друг друга при каждом удобном случае, и широкими массами населения, лишенными средств существования.

Победители в этой борьбе, т.е. очередная властная группировка, торопясь насладиться плодами текущей победы, в свою очередь, динамично пестовали силу, которая, будучи призванной производить и множить материальные и духовные радости для обладателей власти, на самом деле, объективно зрела для нового раунда в цепи исторических конфликтов.

Все исторические акты смены общественно экономических формаций были, с одной стороны, продуктами объективного развития производительных сил, но с другой стороны, актами борьбы за власть между предыдущим и грядущим поколениями тиранов. Поэтому, как отмечали классики марксизма, вопрос о власти был всегда коренным для эпохи частной собственности и только коммунисты попытались создать принципиально новую систему социальных отношений между людьми, свободную от посредничества института власти. Дело шло и идет до сих пор, но очень трудно, поскольку бороться приходиться с вековыми привычками, этическими штампами и невежеством миллиардов.

Многие, называющие себя марксистами, так и не поняли, что Маркс, говоря обо всей ПРЕДЫДУЩЕЙ истории человечества как истории борьбы классов, имел в виду не только и не столько борьбу рабов против рабовладельцев, борьбу крестьян против феодалов или борьбу пролетариев против капиталистов, хотя и высоко ценил эти всплески человеческого в забитых массах. Под историей классовой борьбы он, прежде всего, имел в виду борьбу класса рабовладельцев против первобытных общин, борьбу класса нарождающихся феодалов против рабовладельцев, борьбу класса начинающих предпринимателей против феодалов. Борьба эта всегда велась лишь ради отнятия власти у пока ещё господствующей группировки тиранов, но не ради устранения института власти вообще, а ради смены персон на «троне». Ведь только после «восшествия на трон» молодого класса новых тиранов мог начинать процесс приватизации их дворцов, порабощения ВСЕХ производительных сил общества, ВСЕХ свободных людей новым, более эффективным типом тирании.

Ясно, что без опоры на институты власти, т.е. на преторианцев, янычар, штурмовиков, «национальную гвардию», национальные тюрьмы, национальные спецслужбы, национальную полицию, осуществлять тиранию над своей нацией - невозможно. Ясно и другое, что именно новый нарождающийся класс эксплуататоров только и мог быть активным и изобретательным в борьбе за власть над своей нацией, поскольку очень предметно осознавал все выгоды от обладания ветвями власти. Историческая наука свидетельствует, например, что борьба рабов, всегда велась не за власть, а лишь за личную свободу. Всплески этой борьбы - есть редчайшие эпизоды истории, отдаленные друг от друга многими веками рабской покорности или известным библейским исходом. Крестьянские восстания тоже велись ради свободы от феодалов, а не захвата крестьянами власти. Да и пролетарии сами по себе веками не поднимаются выше уровня экономической борьбы.

И наоборот, история любого аристократического рода, монархического дома, предпринимательского клана, демократических вождей, есть история непрерывной борьбы именно за власть как важнейшую предпосылку максимизации доходов той или иной семьи аристократов, олигархов, демократов.

Иными словами, поскольку именно господствующие классы являлись носителями образованности, то им была присуща и наибольшая изощренность, инициативность и предельная кровопролитность их политики борьбы за власть. В эпоху английских, французских, американских «Великих буржуазных революций» штучное применение ядов, мастеров «плаща и кинжала» было заменено демократическим, поточным повешением аристократов, организованной рубкой их голов, в т.ч. и на гильотине. Т.е., если даже массы необразованных крестьян раз в несколько веков созревали для борьбы против власти феодалов, то нарождающийся класс предпринимателей использовал этот порыв безграмотной массы, для замены религиозно обоснованной тирании феодальных аристократов, националистически обоснованной властью предпринимателей и с теми же целями. Поэтому, если кто-либо найдет хоть одно отличие феодальной земельной собственности от буржуазной, то это будет огромной удачей.

А, как известно из теории коммунизма, целью коммунистической революции и коммунистической организации общества, впервые в истории человечества, является не захват власти коммунистами вместо класса капиталистов, а оказание производительным силам общества «первой помощи» (политической, руководящей и направляющей) в их САМОДЕЯТЕЛЬНОМ движении по пути к коммунизму, объективные предпосылки которого даже в феодально-монополистической России вполне созрели уже к октябрю 1917 года.

Поэтому Ленин никогда не ленился писать длинно: «диктатура рабочего класса», когда вел речь о сути политического устройства общества в переходном периоде, о том, что и кто придет на смену власти буржуазии. Он редко употреблял даже такое распространенное в те годы выражение как «диктатура пролетариата», сознавая недостаточное его соответствие диалектической логике. Разумеется, Ленин иногда использовал и слово «власть», но это только потому, что обыватель царской России, составлявший большинство ее населения, власть околоточного надзирателя принимал и понимал лучше словосочетания «диктатура рабочего класса» и даже в 1905 году наивно ходил просить реальную власть, т.е. главного тирана России, улучшить жизнь рабочих и крестьян.

В силу этого и ряда некоторых других объективных обстоятельств, какой бы развитой ни была теория власти рыночного сообщества, какой бы успешными не казались примеры из практики пробуржуазных политиков, - эти знания для коммунистов не имеют никакой конструктивной ценности. Эти знания лишь раскрывают глаза на тираническую сущность рыночной политической системы. Их необходимо знать, но понимать, что эти средства неприменимы для строительства коммунизма в той же мере, в какой невозможно кузнечным молотом производить, например, качественные лицевые пластические операции.

И если читатель признаёт, что коммунизм есть форма отрицания капитализма, что капитализм и коммунизм - это антагонистические противоположности, то придется признать и абсолютный вывод, вытекающий из данного обстоятельства: ни одна из форм общественных отношений, органичных рыночному демократическому капитализму, не приемлема в полном коммунизме, даже демократический централизм.

В той же мере, в какой институт военно-политической, жандармской формы власти, говоря медицинским языком, для капитализма жизненно показан, в той же мере, подобные институты власти для дела строительства коммунизма - смертельны, что и показала «перестройка». Советская Армия, милиция, КГБ, которые 19 августа 1991 года без малейшего энтузиазма и убежденности вышли на улицы Москвы, формально выполняя приказы ГКЧП, они же 22 августа 1991 года, как полноценные предатели, приняли новую общественно-экономическую систему, а уже 23 февраля 1992 года, вновь, как и в 1905 году, зверски избивали ветеранов ВОВ, участников коммунистической демонстрации на проспекте им. Горького.

Капитализм не может развиваться, тем более интенсивно, если опережающими темпами не укрепляется совокупность институтов власти, их военно-техническая база.

Если же в ходе строительства коммунизма возникает речь о необходимости укрепления социалистического государства, ужесточения работы органов государственной безопасности и охраны правопорядка, то это свидетельствует лишь о том, что строительство коммунизма практически прекратилось.

Правда, эта закономерность не распространяется на ПЕРЕХОДНЫЙ от капитализма к коммунизму период, пока существует внешняя угроза и внутренняя контрреволюция. В переходный период классы, теряющие власть, озверело дерутся за восстановление своей власти и поэтому не могут обходиться без вооруженного терроризма. Но когда интервенция отбита, когда внутренняя контрреволюция уже сама сбежала за рубеж или депортирована, наступает период, когда не сила оружия, а исключительно уровень научности коммунистической организации жизни общества придает ему устойчивость и перспективность.

Ничуть не преувеличивая, необходимо признать, что СССР победил в ВОВ не потому, что была сильная Красная Армия, а потому, что Сталин успел перевести большую часть производительных сил страны в русло именно коммунистических производственных ОТНОШЕНИЙ, придавших экономике и населению беспрецедентную для мировой истории экономическую стойкость и социальную монолитность. Во всех фашистских мемуарах сквозит панический страх авторов перед, непостижимым для их сознания, фактом: нарастание большевистского танкового, авиационного, артиллерийского вала после двух лет «сокрушительных», как казалось гитлеровцам, военных поражений, территориальных, производственных и людских потерь.

Но большинство современных коммунистов настолько примитивно понимают суть диаматического учения о «власти», что увлекаются примитивным словесным бланкизмом, практическим бернштейнианством или, участвуя в рыночной парламентской бодяге, пытаются убедить избирателей, что коммунисты смогут организовать власть, в условиях рыночной экономики, даже лучше, чем сама буржуазия. Такими настроениями сегодня особенно грешат Зюганов, Примаков, Симоненко и Миронов. На этом же пункте вот уже более 100 лет «спотыкаются» коммунистические партии практически всех развитых европейских капиталистических стран, так и не научившиеся извлекать уроки из своих многочисленных парламентских побед и следующих за ними обязательных поражений. Совершенно оппортунистичен третий поход Зюганова на выборы президента РФ, как и все объявленные им пункты программы - очередное, третье тому доказательство.

Заключение

Невозможно решить вопросы коммунизма, если попытаться вывести его теорию НЕПОСРЕДСТВЕННО из теории рыночной формации. Теория коммунизма рождается как отрицание, критика теории и практики капитализма, как замещение НЕнаучной совокупности принципов рыночного самодурства хозяев, системой научных знаний, в которой содержание законов экономического развития, адекватно объективной социальной реальности. Поэтому, находясь на позициях диаматики, вопрос о власти как общественном институте необходимо решать на основе требования законов диаматики: единства и борьбы противоположностей, взаимосвязи количественных и качественных изменений и, самого сложного для постижения, закона отрицания отрицания, т.е. творчески, новаторски.

Как показала практика, к сожалению, во всем социалистическом содружестве в конце 80-х годов не обнаружилось остепененных экономистов, которые бы обратили внимание на то, что основной труд Маркса, «Капитал», помимо этого названия, имел подзаголовок, «Критика политической экономии», прямо указывающий на целенаправленное отрицание Марксом теории и практики капитала. Но отрицать капитал можно только тогда, когда существует полное научное представление о предмете отрицания, т.е. о сущности самого капитала. А поскольку ни один буржуазный классик, даже Рикардо, не мог рассмотреть капитал с абсолютно научных позиций, постольку Маркс был вынужден проделать эту часть работы и за него. Нужно было, как говорил сам Маркс, сначала уяснить вопрос для самого себя. У Маркса на это ушло боле 20 лет. Кроме Энгельса, Ленина, Сталина, Ким Ир Сена вряд ли был еще один человек, среди называвших себя коммунистами, способный на подобный подвиг.

Но объем и глубина исследования капитала оказались столь выдающимися (на фоне всего того, что до сих пор выработало человечество), что проблема КРИТИКИ политической экономии для многих оказалась несколько в тени исследования содержания капитала как такового. И потому именно марксова критика политической экономии оказалась наименее понятой основной массой советской интеллигенции. О том, насколько коммунисты поняли экономическую теорию Маркса, можно оценить, например, глядя на судьбу бывшего обладателя стипендии им. В.И.Ленина, выпускника Военно-политической академии, золотого медалиста, Н.Ф.Карасева, ныне находящегося под следствием за квартирное мошенничество в особо крупных размерах. Не далеко ушел от него и Юшенков, тоже отличник ВПА им. Ленина. Так работала «кузница» советских комиссаров накануне своей позорной кончины.

Т.е., до революции, Ленин был едва ли не единственным в РСДРП человеком, исчерпывающе разобравшимся в сущности марксовой критики рыночной экономии, которая не функционирует иначе как политическая. Именно поэтому основным содержанием октябрьского политического переворота и было разрушение политической системы власти буржуазии, поскольку она и является пресловутым ее «кощеевым яйцом». Но слом институтов власти буржуазии вовсе не означал, что наступил момент утверждения именно власти большевиков, а не института, который бы по своей сущности был бы отрицанием именно власти человека над человеком. С точки зрения логики, коммунизм и власть, это типичные «сапоги всмятку». Если есть какая-либо форма власти, то еще нет коммунизма. Если есть коммунизм, то уже нет ни власти, ни политики.

Классики марксизма рассматривали, как наиболее комфортный для революционеров-практиков, вопрос одновременности свершения коммунистических политических переворотов во всех странах потому, что в этом случае повсеместно уничтожается политическая система буржуазии, без которой буржуазия составляет убогое меньшинство населения, не превышающий процент «даунов» и, следовательно, физически неспособное на контрреволюцию. В этом случае рабочие всего мира и работники преимущественного умственного труда могли бы, не растрачивая силы на борьбу с иностранной военной интервенцией и внутренней контрреволюцией, приступить к преобразованиям непосредственно коммунистического характера.

О том, что задачи политического характера (слом буржуазной властной машины) не являются для коммунистов определяющими, а тем более, конечными, Ленин многократно писал и говорил. В частности, он не раз указывал, что из всех задач, которые должны решить коммунисты, слом старой политической власти - задача самая легкая.

Самая ТРУДНАЯ задача, от которой зависит судьба коммунизма в России - это создание чрезвычайно сложной, чрезвычайно тонкой системы НОВЫХ, коммунистических отношений между людьми. Ключ к успеху строительства коммунизма в одной отдельно взятой стране, Ленин видел в стремительном подъеме качества партийных кадров, в их умении превратиться в своих и, в то же время, авторитетных людей в рабочей и крестьянской среде, в умении коммунистов использовать для решения технических задач образованную и избалованную интеллигенцию России, которой Ленин предлагал платить любые деньги, лишь бы ублажить это капризное сословие. Но большая часть демократической интеллигенции предала русских рабочих и крестьян, а убежденные богословы России не нужны были и даром.

В работе Ленина «Очередные задачи Советской власти» как раз минимум места посвящено проблеме власти, поскольку в традиционном смысле слова она уже была отнята у буржуазии. Ленин без какого-либо восторга отмечает умение коммунистов осуществлять «национализацию», «красногвардейскую атаку на капитал» и первые успехи большевиков на ниве создания кое-какой военной организации. Ленин был до крайности озабочен полным неумением профессиональных революционеров, коммунистов решать практические задачи строительства коммунизма, управления национализированной экономикой. Подавляющая часть этой работы содержит конструктивные рекомендации Ленина по налаживанию коммунистических основ самоуправления общества, переустройства экономических отношений, которые только и могли придать диктатуре рабочего класса устойчивость.

В свое время, определяя, что для коммуниста приоритетнее, Энгельс писал, что пусть лучше о коммунистах думают как о трусах, чем как о дураках. Поэтому и Ленина совершенно не волновало, как будет выглядеть «большевистская власть» в связи с её брестским компромиссом. Ленин пошел на уступки в политике, чтобы использовать выигрыш во времени для осуществления технических мероприятий по организации реальной диктатуры рабочего класса в сфере материального производства, следовательно, для придания коммунистическим преобразованиям в экономике необратимого характера и, таким образом, приобретения реальных преимущества над мировой контрреволюцией. Это и предопределило победу рабочих и крестьян Советской России над белогвардейцами и их иностранными спонсорами.

Однако историческое культурное наследие царской России оказалось таковым, что именно ленинскую задачу по поголовному превращению храбрых неучей в умных коммунистов, решить удалось лишь отчасти. Много светлых и умных голов было истреблено в СССР руками троцкистов и фашистов. А с наступлением хрущевской «оттепели» дело восстановления поголовья митрофанушек, троекуровых, скотининых «мальчишей-плохишей» в СССР пошло на лад. «Перестройка», нанеся окончательный удар по социалистической культуре и науке в СССР, породила миллионные стада обманутых дольщиков, вкладчиков, гастарбайтеров.

По мере либерального одичания народных масс все забавнее смотрятся абсурдные усилия демократической интеллигенции, направленные на укрепление власти взяткособирателей земли русской для защиты населения от маньяков различной этиологии. Растет число молодых людей окончательно утративших надежду разобраться в перспективах развития российского общества. Но пока дальше суицида (в своем отрицании демократических ценностей) они не идут, поскольку большинство коммунистов сами еще не освоили марксизм настолько, чтобы справиться с ролью авангарда и чтобы о коммунистах говорили как о людях ума, чести и совести.

Как ни странно, но в коммунистическом движении всегда было много хитрованов, которые и под красным знаменем любят постоять, особенно когда коммунисты у «власти», и баррикады строить, и даже в «красногвардейскую атаку на капитал» пойдут, но подняться в атаку на собственное невежество их не смог заставить даже Сталин.

Иначе говоря, в коммунистическом движении и в ленинские времена и сегодня преобладает тип членов, которые, по меньшей мере, ленятся заниматься самообразованием. Они не хотят напрягаться на этом поприще так, как это делали Маркс, Ленин, Сталин, которые не стеснялись говорить, что только тот, кто не страшась усталости, карабкается по каменистым кручам науки, достигнет сияющих научных вершин и сможет преобразовать общество на научной основе. Невежественные, умственно ленивые члены партии коммунистов, вот главная современная беда всего коммунистического движения. Несколько успокаивает лишь, то, что ни при каких условиях у буржуазии нет шанса решить научно вопрос о сохранении своей власти навечно.

Однако общеисторический повод для оптимизма все же есть. Некогда всесильная система буржуазной, феодальной, религиозной власти ветшает под грузом собственных проблем, деградирует в условиях, когда уровень образованности и развитости людей медленно, неуверенно, но растет даже в Европе, несколько превзойдя уровень образованности людей эпохи, например, Возрождения, достижения которой и привели мир к победе рынка, а затем и к первой мировой войне.

А ведь не так давно уровень образованности людей был столь низок, что не только папе римскому, но и многим рядовым верующим казалось, что святая инквизиция - необходимый орган, без которого сатана очень скоро овладеет их душами и, «следовательно», всем миром. Здоровенные мужики искренне боялись ведьм, не понимая, что сжигание женщин на кострах на самом деле было данью сексопатологическим наклонностям многих представителей религиозных верхов.

Слава объективной действительности! Сегодня даже папа римский обходится без инквизиции и, оказывается, что, не сжигая ни одной «ведьмы» в течение нескольких столетий, Европа продолжает оставаться сытой и толстой духовной задницей мировой цивилизации.

Пока, у людей хватило образованности, чтобы отказаться только от услуг инквизиции в том виде, в каком она существовала не одно столетие. Но, «еще не вечер»... Еще будет не очень поздно, когда граждане поймут, что в истории человечества не только инквизиция, но и демократия играла, прежде всего, роль душителя свободы для большинства людей, поскольку она не может функционировать и часа без полиции, армии, суда, тюрем и т.п. институтов демократической «свободы».

В этих условиях коммунисты много выиграют, если, во-первых, выполнят, наконец, конкретно и предметно, требование Ленина: «Учиться коммунизму» и, во-вторых, подумают, чем заменить институт буржуазной власти, когда власть буржуазии в очередной раз полностью исчерпает себя.

То, что умные образованные люди не согласятся зеркально повторять опыт КПСС, особенно горбачевского периода, ясно. Но они не пойдут и в ту партию, которая окажется неспособной ответить научно ясно, доходчиво на подобные вопросы, сколько бы раз слово «коммунистическая», «революционная» или «большевистская» не повторялись в названии партии.

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях