Кружковая работа
как составная часть системы подготовки кадров РСДРП
(по материалам воспоминаний И.В.Шаурова)
В своем анализе предшествующего формированию партии периоду Ленин следующим образом описывал кружковый этап развития революционного движения:
«Что такое кустарничество? Попробуем ответить на этот вопрос маленькой картинкой деятельности типичного социал-демократического кружка 1894-1901 годов. Мы уже указывали на повальное увлечение марксизмом учащейся молодежи этого периода. Это увлечение относилось, разумеется, не только и даже не столько к марксизму, как к теории, а как к ответу на вопрос: “что делать?”, как к призыву идти в поход на врага. И новые ратники шли в поход с удивительно первобытным снаряжением и подготовкой. В массе случаев не было даже почти никакого снаряжения и ровно никакой подготовки. Шли на войну, как мужики от сохи, захватив одну только дубину. Кружок студентов, без всякой связи с старыми деятелями движения, без всякой связи с кружками в других местностях или даже в других частях города (или в иных учебных заведениях), без всякой организации отдельных частей революционной работы, без всякого систематического плана деятельности на сколько-нибудь значительный период, заводит связи с рабочими и берется за дело. Кружок развертывает постепенно более и более широкую пропаганду и агитацию, привлекает фактом своего выступления сочувствие довольно широких слоев рабочих, сочувствие некоторой части образованного общества, доставляющего деньги и отдающего в распоряжение “Комитету” новые и новые группы молодежи. Растет обаяние коми-юта (или союза борьбы), растет размах его деятельности, и он расширяет эту деятельность совершенно стихийно: те же люди, которые год или несколько месяцев тому назад выступали в студенческих кружках и решали вопрос: “куда идти?”, которые заводили и поддерживали сношения с рабочими, изготовляли и выпускали листки, заводят связи с другими группами революционеров, раздобывают литературу, берутся за издание местной газеты, начинают говорить об устройстве демонстрации, переходят, наконец, к открытым военным действиям (причем этим открытым военным действием может явиться, смотря по обстоятельствам, и первый же агитационный листок, и первый номер газеты, и первая демонстрация). И обыкновенно первое же начало этих действий ведет за собою немедленно полный провал. Немедленно и полный именно потому, что эти военные действия явились не результатом систематического, заранее обдуманного и исподволь подготовленного плана длинной и упорной борьбы, а просто стихийным ростом традиционно ведущейся кружковой работы; потому что полиция, естественно, почти всегда знала всех главных деятелей местного движения, “зарекомендовавших” себя еще со студенческой скамьи, и только выжидала самого удобного для нее момента облавы, нарочно давая кружку достаточно разрастись и развернуться, чтобы иметь осязательный corpus delicti, и нарочно оставляя всегда нескольких известных ей лиц “на разводку” (как гласит техническое выражение, употребляемое, насколько мне известно, и нашим братом, и жандармами). Такую войну нельзя не сравнить с походом вооруженных дубинами шаек крестьян против современного войска. И надо только удивляться жизненности движения, которое ширилось, росло и одерживало победы, несмотря на это полное отсутствие подготовки у сражавшихся. Правда, с исторической точки зрения, примитивность снаряжения была не только неизбежна вначале, но даже законна, как одно из условий широкого привлечения ратников. Но как только начались серьезные военные действия (а они начались уже, в сущности, с летних стачек 1896 года), - недостатки нашей военной организации стали все сильнее и сильнее давать себя чувствовать. Опешив на первых порах и наделав ряд ошибок (вроде обращения к обществу с описанием злодейств социалистов или ссылки рабочих из столиц в промышленные центры провинции), правительство вскоре приспособилось к новым условиям борьбы и сумело поставить на надлежащие места свои, вооруженные всеми усовершенствованиями, отряды провокаторов, шпионов и жандармов. Погромы стали так часто повторяться, захватывать такую массу лиц, выметать до такой степени начисто местные кружки, что рабочая масса теряла буквально всех руководителей, движение приобретало невероятно скачкообразный характер, и абсолютно никакой преемственности и связности работы не могло установиться. Поразительная раздробленность местных деятелей, случайность состава кружков, неподготовленность и узкий кругозор в области теоретических, политических и организационных вопросов были неизбежным результатом описанных условий. Дело дошло до того, что в некоторых местах рабочие в силу недостатка у нас выдержки и конспиративности проникаются ^недоверием к интеллигенции и сторонятся от нее: интеллигенты, говорят они, слишком необдуманно приводят к провалам!
Что это кустарничество стало, наконец, ощущаться всеми мыслящими социал-демократами, как болезнь, - это знает каждый, сколько-нибудь знакомый с движением.» 1
Ленинская критика кружковщины, данная им в работе «Что делать» создала не просто негативное отношение к кружковой работе у современных коммунистов, но и перенесла эти негативные настроения на теоретическую работу вообще. Среди многих молодых коммунистов и комсомольцев, активистов различных «левых» движений слово «кружок» не произносится иначе, как в презрительном контексте, в то время как дать собственно анализ этого явления никто из них не пытался.
Разумеется, Ленин, критикуя актуальные на тот момент слабости движения, не мог развернуто анализировать это явление со всех сторон. Однако и в этом описании есть некоторое указание, что НЕ ВСЯКИЙ кружок есть синоним кустарщины и неорганизованности. Ленин пишет, что не собственно кружковость была причиной поражений социалистов, а НЕОРГАНИЗОВАННОСТЬ и РАЗДРОБЛЕННОСТЬ кружков: ««что эти военные действия явились не результатом систематического, заранее обдуманного и исподволь подготовленного плана длинной и упорной борьбы, а просто стихийным ростом традиционно ведущейся кружковой работы»
И далее повторяет:
«Поразительная раздробленность местных деятелей, случайность состава кружков, неподготовленность и узкий кругозор в области теоретических, политических и организационных вопросов были неизбежным результатом описанных условий.»
Иными словами, собственно к кружковой форме как таковой у Ленина никаких претензий не было, претензии были только в неумении этих кружков сорганизоваться, разработать систематический план и поднять теоретическую работу на необходимый уровень.
Потому организация партии состояла, по Ленину, не столько в роспуске кружков, сколько в их организации, налаживанию связей и выработке единого плана.
Например, в мемуарах большевика Н.И. Шаурова2 описывается структура партийной организации Воронежского комитета и система агитационно-пропагандистской работы, в которой кружковая работа не только занимает значительное место, но и является важной ее частью.
Он пишет о своих первых шагах на партийном поприще:
«В начале сентября я начал руководить социал-демократическим кружком в городском районе Воронежа. Слушателями были рабочие мелких предприятий и мастерских. К этой работе меня привлекли пропагандист-большевик Д.И. Комиссаров, работавший с кружками уже года два3 и А.И.Терехов, тоже большевик… Примерно через месяц мне дали еще одну группу..».
Иными словами, большевики не только не распускали кружки после II съезда, но и активно продолжали расширять сеть социал-демократических кружков, как в рабочей, так и в интеллигентской среде. Эти кружки были включены в систему подготовки первичных кадров:
«Оба кружка относились к низшему типу; они должны были дать слушателям минимум политических знаний. Обычно рабочие, вступавшие в социал-демократическую партию, проходили через такие кружки. Стремившиеся к более обширным и глубоким знаниям шли затем в кружки среднего и высшего типа.»4
Занятия в кружках, разумеется, не были единственным путем теоретической работы, хотя бы потому, что в то время, как пишет Шауров,
«большинство старых членов партии сумели путем самообразования высоко поднять уровень своей политической зрелости. Многие из вступавших в те годы в РСДРП были настолько политически развиты, что никаких занятий с ними не требовалось проводить. Поражали начитанность и широкое знакомство с научной литературой некоторых рабочих, стоявших до того вне партий и самостоятельно заботившихся о своем общем и политическом образовании. Революционный подъем в стране и классовый инстинкт приводили их, в конце концов, в ряды РСДРП.»
Именно поэтому
«занятия в. кружках не являлись обязательными для товарищей, вступающих в РСДРП. Принятый в одну из партийных ячеек, член партии был обязан активно участвовать в ее работе. В предреволюционные годы активная работа для большинства рабочих - членов партии заключалась в ведении агитации среди: беспартийных по месту работы, распространение листовок РСДРП и нелегальной литературы. Члены РСДРП должны были бороться с влиянием других партий, проводить в жизнь партийные решения - о забастовках, митингах и пр. » 5
Однако, тем не менее, теоретическая работа в кружках была важнейшим фактором подготовки партийных кадров. Если посмотреть на программу, которая изучалась в кружках Воронежской организации, то можно легко увидеть, что она фактически являлась достаточно подробным разбором партийной программы и основных ее вопросов. Даже для кружков «низшего типа» она весьма внушительна и по сегодняшним временам:
«В программу занятий кружков низшего типа входили следующие темы:
1. История хозяйственного быта. Первобытный коммунизм, античные государства (рабство), эпоха феодализма, зарождение и развитие капитализма,
2. История революционного движения. Великая французская революция, революция 1830 года во Франции, европейские революции 1848 года, Парижская коммуна.
3. История рабочего движения в Англии, Германии, Франции, России.
4. Основы экономического учения К. Маркса (теория прибавочной стоимости).
5. Исторический материализм.
6. Коммунистический Манифест.
7. Эрфуртская программа.
8. Народничество, анархизм.
9. Программа и Устав социал-демократической партии.В кружках высшего типа основное внимание уделялось подробному изучению и анализу революционных движений, экономической теории К. Маркса, политического и хозяйственного положения России того времени. Специальные занятия посвящались вопросам тактики большевиков, в частности подробному разъяснению разногласии между ними и меньшевиками.»6
Шауров пишет про то, как проходили занятия:
«Рабочие заводов, железнодорожники, ремесленники, мелкие служащие охотно шли в кружки. Шла молодежь, которая лишь недавно стала грамотной, стремившаяся к политическим знаниям. Шли пожилые люди, много читавшие, знавшие неплохо историю, литературу, разбиравшиеся в вопросах международной политики. Им хотелось систематизировать свои знания и получить ответы и разъяснения по неясным для них вопросам. Уровень подготовки слушателей кружков в значительной степени зависел от окружающей среды и семьи. Среди коренных рабочих, особенно металлистов из железнодорожных мастерских, было много зрелых и культурных людей.
Они оказывали большое влияние на воспитание своих детей и на окружающую молодежь.
Партийные организаторы старались подбирать кружки и по возможности более однородный по своему уровню состав. Однако это не всегда было возможно. Приходилось считаться с местом работы и жительства людей. В городском районе большая часть кружков формировалась по профессиям: были кружки типографских рабочих, башмачников, шляпниц, швей и т. п. У всех был живой интерес и большое желание учиться. Никогда я не замечал, чтобы кто-либо относился к занятиям формально и смотрел на них как на отбывание повинности. Никаких проверок и испытаний не устраивалось, но часто в завязавшейся товарищеской беседе слушатели задавали друг другу вопросы из пройденного. Бывали случаи, когда прошедшие программу занятий в кружке просили через некоторое время вновь принять их, так как они желали проверить и укрепить свои знания.
Пропагандисты не ограничивались задачей передать членам кружков знания - они стремились вдохнуть в слушателей революционный дух, воспитать из них активных борцов-революционеров. Накануне 1905 года эта задача в пропагандистской работе стала главной.
Подъем революционного движения в рабочей среде требовал расширения сферы социал-демократической пропаганды. Предвиделась в ближайшее время нужда в таком количестве пропагандистов, которым Воронежский комитет РСДРП не располагал. И вот А. В. Нагурский и я организовали в заводском районе специальные кружки для подготовки рабочих-пропагандистов из наиболее способных товарищей. Это было весьма своевременно, так как 1905 год потребовал значительного усиления партийной пропаганды.
Работа в кружках - это скромное начало революционной деятельности - давала мне огромное удовлетворение. Я чувствовал себя хотя и в маленькой степени, но все же участником великого общего дела.
Когда я вспоминаю о занятиях с рабочими, передо мной встают образы моих слушателей. Многие хорошо запомнились и представляются совсем живо: настороженное внимание, живая реакция на каждое слово, вопросы всегда по существу, кажется, невозможно отыскать более благодарной аудитории. Кружки наши были небольшие по количеству, обычно, 6 - 8 человек. Собирать большое число слушателей из-за полицейских преследований было опасно.
Все приходили на занятия аккуратно. Только исключительные обстоятельства вынуждали кого-нибудь отсутствовать. Никогда я не слышал жалоб пропагандистом на то, что слушатели собираются плохо. В большинстве случаев занимались на квартирах у рабочих, иногда и в других местах, например в одном из филиалов городской публичной библиотеки, но это бывало редко.»7
Роль кружков в партийном аппарате была весьма велика - весь аппарат Воронежского комитета, который вел работу в рабочей среде состоял из
- организаторов, которые были связующим звеном между различными частями организации,
- агитаторов, функции которых состояли в выступлениях на массовых собраниях,
- пропагандистов, которые непосредственно работали в кружках.
Причем роль организаторов была второстепенна и подчинена в некоторой части работе кружков - в задачи организаторов, кроме привлечения в партию новых членов, входила организация новых кружков. Таким образом, мы можем видеть, что кружки стали неотъемлемой частью партии, их организация была поставлена на плановую основу и работа приняла организованный характер. Неизменным от старых кружков осталось то, что было их достоинством - а именно, теоретические занятия, которые ни в коем случае не замещались, как это мы видим сегодня во многих левых организациях, «практической суетой».
В мемуарах Шаурова подробно показано огромное внимание, которое партия уделяла теоретической работе, неоднократно подчеркнут тот факт, что проведение занятий в кружках считалось в любых случаях одним из важнейших дел. Практически каждый член Воронежского комитета был включен в систему занятий с кружками. Например, несмотря на переход комитета в 1905 году, в разгар революции, к широкой массовой агитации путем выступлений на многочисленных собраниях и митингах того периода, тем не менее, работа с кружками продолжилась, и даже более, углублялась. Изменения коснулись лишь состава и подготовки слушателей:
«Кружки, с которыми я в то время занимался, принадлежали к заводскому району. В кружках низшего типа занималась в большинстве молодежь. К тому, что я раньше говорил о работе с кружками, здесь будет уместно сделать одно добавление. Если раньше члены кружков, жадно стараясь усвоить все новое, что они слышали от пропагандиста, не торопились, то теперь положение изменилось. Слушатели хотели скорее освоить весь комплекс знаний, быстрее пройти весьма полную и далеко не легкую программу, стать сознательными рабочими в полном смысле слова.»
И далее говорит про тенденцию к углублению знаний:
«Один из кружков, с которыми я занимался, был высшего типа. В него входили заводские рабочие, достаточно усвоившие элементарные сведения программы, причем запомнившие все настолько хорошо, что я только удивлялся их памяти. Их интересовали многие проблемы, поэтому к занятиям приходилось серьезно готовиться. Должен сказать, что иногда задавались такие вопросы, на которые я сразу был ответить не в состоянии»8
Весь период революции Воронежский комитет всячески укреплял систему кружков по подготовке рабочих:
«Почти одновременно со мной в Воронеж приехали студенты, стремившиеся приобщиться к революционной работе. Большинство из них стали пропагандистами. Потребность в пропагандистах была весьма велика, и нам с трудом удавалось удовлетворить просьбы рабочих, буквально рвущиеся в наши кружки.
Включить новых членов партии в кружки было абсолютно необходимо. Мы должны были ввести их в какую-нибудь партийную ячейку, в которой нужно было закрепить их, убедить в правоте именно нашей революционной линии, доказать им, почему они должны идти к желанной цели именно в рядах большевиков»9
Таким образом, подготовка в кружках была еще и способом подготовки не только рабочих в партию, но и самих партийцев к организационно-руководящей работе.
Такая система была в партии распространена не только в Воронеже, но и вообще везде - аналогичную структуру имели, например, Петербургский и Московский комитеты - везде отдельным подразделением выделялись пропагандисты, на которых была возложена задача ведения кружков по марксистской подготовке рабочих и рядовых партийцев.
Представление, что кружковая работа - это этап незрелости партии, опровергается и опытом по изучению «Краткого курса истории ВКП(б)». Несмотря на то, что в конце 30-х партия обладала мощным пропагандистским аппаратом и налаженной системой подготовки партийных кадров в партийных учебных заведениях и советских ВУЗах, тем не менее, в качестве формы изучения материала «Краткого курса» кружки возродились. Однако существенная разница с описанным Лениным состоит в том, что кружки входили в систему пропаганды, в них велась строгая партийная линия, и что самое главное - как в дореволюционное время, кружки были предназначены для повышения теоретического уровня членов партии.
Таким образом, мы видим существенную разницу между «кружковщиной», которая была фактически синонимом меньшевистского кустарничества и кастовости10 и кружковщиной, которая была способом теоретической работы. Кружки как в составе партии, так и как форма пропаганды среди непартийных рабочих, сочувствующих были живучи длительное время не потому, что партия не могла должным образом сорганизоваться, а потому, что только посредством их возможно было получать грамотные кадры. Масштабы кружковой работы РСДРП говорят в первую очередь о том внимании к теоретической работе, которое большевики уделяли несмотря ни на какие текущие события. Через кружки по распространению знаний партия получала не только подготовленных кандидатов в партию, но и связь с широкими массами - Шауров неслучайно упоминает о том воздействии, которое слушатели кружков оказывали на своих знакомых и родственников.
Изучение этого опыта РСДРП для современных коммунистов ценно именно тем, что показывает, во-первых, взаимосвязь между партийным строительством и теоретической работой, ибо никакое строительство невозможно без грамотных кадров, во-вторых, приоритетность работы по подъему теоретической подготовки кадров даже в «горячие» дни вооруженного восстания.
1. В.И.Ленин. «Что делать» гл.IV
2. И.В.Шауров (1886-1973) - большевик, пропагандист и агитатор, выходец из интеллигентской среды, работал в Воронеже и Петербурге начиная с 1904 года, входил в Воронежский комитет РСДРП в качестве отвественного пропагандиста и организатора заводского района, позже - руководителя окружной организации РСДРП, вместе с другими лицами руководил военной и боевой организациями при Воронежском комитете РСДРП, в Петербурге работал в качестве члена Московского районного комитета РДСРП. Участник Первой конференции военных и боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе. Делегат V съезда РСДРП. В 1964 году была издана книга его мемуаров, в настоящей статье цитируется издание Шауров И.В. Воспоминания участника первой русской революции. Изд. 2-е. «Мысль», 1974.
3. Здесь и далее в цитатах И.В.Шаурова выделено мной - А.Л.
4. Шауров И.В. Воспоминания участника первой русской революции. Изд. 2-е. «Мысль», 1974, стр.9
10. Леопольд Хеймсон в статье «Меньшевизм и эволюция российской интеллигенции» (журнал «Россия XXI»,1995, №3-4, стр. 142 писал о кружковости меньшевиков, как синониме клановости и семейности, выражении элитизма: «Другая, менее явная черта их коллективной психологии, которая также объясняет их потрясающую интеллектуальную жизненность и упорную самонадеянность, пронесенные через все превратности существования в качестве эмигрантов, заключалась в том, что им было что сказать и они сохранили коллективную способность сказать свое собственное слово. Это был какой-то врожденный и вросший внутрь «семейный» дух, приверженность к своему клану, которая отчасти противоречила их космополитизму, а также открытость, которая как бы предполагалась в качестве условия, озаряя все эти качества. Клановость уходила своими корнями в кружки и «дух кружковщины», который играл большую роль в жизни представителей российской интеллигенции в годы их становления в гимназии и в университете, а также в менее акцентированной форме позднее, в годы совершеннолетия. Более, чем какая-либо другая интеллигенция, меньшевики пронесли через все перипетии своей жизни духовные образцы социальных отношений и организации, которые напоминали стороннему наблюдателю скорее модель существования обширных семей, религиозных кланов или же религиозных сект, чем образ политической партии современного типа.»
